Тогда поездки за границу были для многих пределом мечтаний, как выигрышный билет в лотерее. Однажды муж, вернувшись с работы, сказал, что ему предложили поехать с семьёй в командировку в Ливию. Не буду описывать бесконечное оформление различных анкет, медкомиссии и просто комиссии, которые решали, достойны ли мы этой поездки. Только через восемь месяцев нам вручили загранпаспорта и билеты на самолёт.

Ранним октябрьским утром мы приземлились в аэропорту Триполи, столице Ливийской Арабской Джамахирии. Для нас всё было необычным: пальмы, люди, одетые в белые длинные рубахи, военные с автоматами. Араб, постеливший коврик недалеко от здания аэропорта, молился, повернувшись на восток.

Нас уже ждал представитель посольства. Вскоре мы мчались в Мисрату, городок, рядом с которым должны были жить. И вот здесь, казалось бы, уместна поговорка «какой русский не любит быстрой езды» – но когда на спидометре 140, то и русскому тревожно. Мелькали какие-то строения, арабы, верблюды. На обочинах встречались разбитые автомобили.

Спросили:
– Они всегда так ездят?
– Да, они к этому относятся просто – Аллах дал, Аллах взял.

Наконец-то два часа гонки закончились. Впереди посёлок специалистов – три десятка двухэтажных домов на четыре квартиры. Сама квартира была не по-советски просторна: пять комнат, два санузла и большая кухня.

На следующее утро нас отвезли в супермаркет – купить продукты, посуду и всякую мелочь. Я раньше и представить себе не могла такого огромного магазина, где можно купить всё необходимое.

В другой раз поехали в город уже самостоятельно. Вдоль супермаркета тянулось два ряда лавок. Торговали там пожилые мужчины, которые сидели возле входа, пили крепкий чай, лишь изредка обращая внимание на покупателей. Поражало обилие и разнообразие товаров, тканей всевозможных расцветок, от хлопка до парчи. В лавках с электроникой и бытовой техникой буквально разбегались глаза.

Я общалась с продавцами жестами и на русском. Тем более некоторые из них понимали наш язык. Но наиболее часто употребляемые арабские слова, конечно, тоже запоминались. Обычно торговцев, которые немного знали русский, мы хвалили: «Койс, койс» – «хорошо, хорошо», – и все оставались довольны друг другом.

Как-то раз зашла в лавку, а там висят шубы. Конечно, раз в год и в Ливии выпадал снег, но тут же таял. Наличие в продаже шуб меня удивило. Захотелось купить себе, тем более что выбор был большой. Наши женщины меня, конечно, раскритиковали, мол, шубы «стеклянные» и при наших морозах рассыплются. Откуда они знают, если ни у кого из них такой нет? И на следующий день мы с мужем купили шубу. Я ни разу об этом не пожалела, носила её много лет, до сих пор она висит в кладовке и прилично выглядит.

Местные женщины в лавках и на развалах не встречались – и торговали, и ходили за покупками только мужчины. Но далеко не все женщины носили чёрные хиджабы. С открытыми лицами появлялись палестинки, некоторые даже одевались по-европейски. Встречались и женщины в армейской форме – обычно это были уроженки берберских племён или туниски, отличавшиеся более свободными нравами.

О том, как устроены арабские семьи, мы узнали от работавших с мужем ливийских военных. Они учились в Союзе и прилично говорили по-русски. На вопрос о количестве жён всегда говорили:
– Одна.

Оказывается, женитьба – дело весьма дорогое: надо заплатить калым, а это довольно большая сумма и в деньгах, и в золоте. Когда женишься первый раз, государство даёт бесплатно дом и деньги на хозяйство. Если хочешь завести вторую жену, помощи от государства не жди. Притом надо щедро одарить золотом первую жену, чтобы дала согласие завести вторую. Так что об этом никто и не помышляет.

К русским отношение было уважительное. Когда наши женщины заходили в автобус, арабы качали головами, улыбались и даже уступали место. Мы в ответ благодарили и тоже улыбались.

По вечерам в посёлке начиналось «дефиле»: женщины надевали новые наряды и прогуливались, демонстрируя их. В этих прогулках участвовали и наши, и польки, и словенки. Кто парами, кто группами. Мы и словенки выглядели скромно на фоне полек. Те одевались без комплексов – в короткие открытые сарафаны на бретельках. Иногда даже в полупрозрачные платья. Это вызывало у нас недоумение: странно ходить в таком наряде в мусульманской стране.

Впрочем, когда дело доходило до пляжа, мы были не лучше и не могли отказать себе в удовольствии полежать на песке в открытых купальниках. А купавшиеся неподалёку арабки с детьми были в платках и рубахах до пят, с длинными рукавами. Когда мы приезжали на море, сразу же невдалеке располагались арабы и наблюдали за происходящим. Некоторые приходили с биноклями, но нас это не смущало, ведь это в порядке вещей, когда на тебя смотрят мужчины.

Наши мужья тем временем все поголовно занимались подводной охотой. Но я ни разу не видела итогов этих ныряний. Муж рассказывал о проплывавших мимо акулах и о скатах на дне, но это были только слова, а не улов.

В один из приездов мы обратили внимание на чёрные блестящие шары размером с теннисный мяч, лежавшие вдоль кромки воды. Рассмотрев поближе, увидели, что это густая чёрная масса, похожая на смолу. Сын не удержался и взял «мячик» в руки. На коже остался чёрный след с запахом солярки. Это была нефть, скатавшаяся с песком и водорослями. Видимо, она попадала в море в порту при загрузке танкеров. Прогуливаясь по берегу, мы сильно запачкали ноги. Очищались дома – вначале оливковым маслом, потом стиральным порошком.

Вечерами работал кинотеатр под открытым небом. На стену дома вешали экран и крутили советские фильмы. Их смотрели все жители посёлка.

Дети из разных стран очень быстро нашли общий язык. Они вместе играли и бегали по городку, любили разбирать выброшенную аппаратуру – магнитофоны, проигрыватели, телевизоры. Обожали лазить по брошенным машинам. Вообще, выброшенной техники было очень много. Здесь её никто не ремонтировал – мастерские просто отсутствовали.

Иногда дети играли в войну, кидаясь «снежками» из мокрого песка. Сильно навредить они не могли, но глаза сыну промывать приходилось часто.

Однажды мы решили сходить в ближайший арабский посёлок. По дороге встретили поляну, полную ромашек. Мы были удивлены – оказывается, они и здесь растут. Проходили через оливковую рощу. Большие деревья с раскидистыми кронами были сплошь усыпаны зелёными оливками. Мы решили попробовать – они оказались очень горькими. Чтобы получить съедобный продукт, над ними надо ещё поработать.

Подошли к окраине посёлка. Дома были окружены высокими заборами, виднелись только крыши. Улица оказалась пуста, и тут неожиданно, мы даже не поняли откуда, появилась ватага смуглых ребятишек. Они окружили нас и начали тыкать пальцами, дёргать за одежду, что-то агрессивно кричать. Мы отступили назад, но они бежали за нами до конца улицы и даже кидали камни. Затем они исчезли так же, как и появились.

А в другой в выходной день мы втроём решили пройтись по заброшенной дороге. Слева пустырь, справа – заросли каких-то кустарников. И здесь я увидела голого ежа. Иголки у него были только на шее. Мы вначале подумали, что он больной, но муж успокоил:
– Это нормальный ёжик, просто он живёт в пустыне, вместо иголок у него волосики.

Вблизи их даже можно было рассмотреть.

Чуть дальше нам встретился пересекавший дорогу след змеи, чётко заметный в пыли. Судя по нему, змея не маленькая. И здесь на меня нахлынула тревога: а вдруг она рядом? Но меня отвлекла шедшая навстречу арабская женщина.

Это была настоящая красавица: лицо светлое, глаза большие, тёмные. Взглянув на нас, она улыбнулась. Что это за улыбка! Вот кого надо посылать на конкурсы красоты. Но вряд ли такое случится. Не будет она перед мужчинами выходить на подиум в купальнике. Вот так настоящая уникальная красота остаётся скрыта от широкой публики.

Когда наступило время сыну идти в первый класс, мы вернулись на Родину. Прилетели в Москву, пошли в МИД. Сидим и ждём, когда нас примут. Все одеты в связанные мной толстые белые свитера из грубой овечьей шерсти. Дело в том, что, когда мы вылетали из Триполи, там как раз выпал тот редчайший для Ливии снег, поэтому оделись тепло. Люди в министерстве ходили в платьях и костюмах, мы на их фоне привлекали внимание. Две женщины спросили, откуда мы. Ответили, что из Ливии. Они рассмеялись:
– Мы думали, с Северного полюса.

Наверное, и правда, на вернувшихся из Африки мы не были похожи.

После командировки трудно было заново привыкнуть к малогабаритной квартирке с низкими потолками. К тому же мы привезли с собой из Ливии комаров. За окнами снег, а они летают, жужжат, мешают спать. Впрочем, кроме комаров, мы привезли ещё магнитофон и музыкальные записи, которыми пользуемся во время домашних праздников до сих пор.

И немного иронии судьбы. Чаще всего в такие командировки люди стремились, чтобы заработать. Но в нашей группе после возвращения из Ливии две семьи развелись и вместо накоплений получили раздел имущества и оказались в худшем материальном положении, чем до командировки.

А ещё хочется сравнить с современной Ливией то, что застали мы. Тогда всё было хорошо: люди нормально зарабатывали, учились в любой стране, кто хотел – в Европе, кто хотел – в СССР. Медицина современная. Как ни старался Каддафи для народа и страны, в благодарность за свои дела он был убит. Где построенная при нём железная дорога? Где гигантский водопровод? Всё разрушено. Страна разделена на три части. Не ценят люди то, что имеют, и остаются у «разбитого корыта».