Вот, допустим, берёшь ты в руки коробок. Со спичками. Самый обычный коробок. Ты точно знаешь, что спички в нём есть. Недавно прикуривал же. Значит, спички есть, да?

И всё равно тебе обязательно надо его встряхнуть, чтобы услышать, как там внутри гремит. Это обязательно. Без этого действия никакого огня не добыть.

Или вот попалась тебе молоденькая глупая бабёнка. Но смазливая. Ну как же пройти мимо и не тряхнуть, так сказать, коробок. Высечь искру, зажечь пламя…

Закон природы, что поделать.

А может, и не стоило мне с ней связываться, думал Андрей, глядя на свою спящую красавицу. Был уже полдень, но красавица даже не собиралась вставать. Лежала в кровати голая и растрёпанная, закинув одну ногу на одеяло, а руки заложив под голову. И тихонько похрапывала. Грудь её мерно и спокойно поднималась и опускалась. У Андрея, как всегда, возник соблазн подойти и положить ладони, почувствовать, как твердеют под ними её соски… но нет, лучше не надо. Сил больше уже не осталось. Всё выжала из него ночью, всё…

Красавицу звали Катя, и она была моложе на двенадцать лет. Ей двадцать, ему – тридцать два.

Андрей в жизни не встречал существа более легкомысленного, поверхностного и беззаботного. Казалось, что Кате вообще всё до лампочки. Она ничего не умела, ничего не знала, нигде никогда не работала и не собиралась. Одиннадцать классов школы дались ей без труда и напряжения. Зато педагоги поседели, пытаясь донести до микроскопического Катиного мозга хоть какую-нибудь информацию об окружающем мире. А потом им это надоело, и они плюнули. Тройки ей ставили уже просто потому, что приходила на занятия.

После школы мама пыталась пристроить её на какую-то работу, но эта попытка была с самого начала обречена на провал. В первый же день она опоздала на два часа, а в объяснительной написала: «Извените я проспала». Держать её не стали.
Катя со смехом рассказывала Андрею:
– Мама и говорит: да, доченька, видно, мне тебя до пенсии кормить. Или ищи мужа хорошего.

Мама её работала вроде бы главбухом в какой-то небольшой фирме. Андрей с ней пока что не встречался. С Катей они были вместе уже с полгода, и он пока не планировал ничего серьёзного. Сомневался.

Ну как можно жить с человеком, весь интерес в жизни которого – идиотские мыльные сериалы с утра до вечера? И – «А купи мне, пожалуйста, какую-нибудь вкусняшку». И целыми часами сидит в постели, что-нибудь хрумает, валит крошки на простыню и тупит в телевизор. Сама готовить не умеет и не хочет учиться. В самом начале Андрей пытался приохотить её к готовке, но очень быстро убедился, что толку не будет. Эту незамутнённую чистоту и простоту ничем не пробить.

«Купи вкусняшку!»

И при этом не толстеет. Может хомячить что и сколько угодно – всё как в бездонную бочку. Такая уж счастливая конституция, такой мудрый организм.

Дура и дура, что поделать. Но вот что красивая, манкая – это да. В постели с ней было хорошо. Это она умела. И откуда только всему научилась?..

Да не могла она ничему научиться, однажды догадался Андрей. Это в ней просто от природы заложено – стать богиней секса. Она ею и стала. Причём без всяких экзаменов, а сразу, по факту. Богини экзаменов не сдают.

И ещё чутьё в ней было. Вроде кошачьего. Способность падать всегда на четыре лапы. Это заменяло ей и ум, и знания.

Они познакомились на новогоднем корпоративе в загородной гостинице. Фирма, где работал Андрей, гуляла широко, но бюджетно. В общем, ничем не ограниченное веселье в разумных пределах. Начальство сказало: развлекайтесь тут, ребята, сами, а мы после всех праздничных тостов валим в более продвинутое место…

К трём часам ночи многие уже устали плясать, бухать и орать. Разбрелись по уютным интимным диванчикам. Кто-то оккупировал бильярдную. Кто-то засел в бане. Кто-то ушёл кататься с горы.

Андрей чувствовал тоску первого нового дня. Вот и ещё один год наступил. Ну и что? Принесёт ли он что-нибудь новое и интересное в его жизнь? Это вряд ли. Всё будет как раньше. Ничего никогда не изменится. А если и изменится, то не в лучшую сторону.

У него не было семьи, не было детей. Да и друзей толком не было – так, коллеги. Вон они, расползлись по своим щелям, как тараканы. А он один. А почему? Почему не встретилась ему нормальная женщина без закидонов, а вечно попадаются только усталые, измордованные жизнью стервозы, которым от него нужны только две вещи – трах и деньги? Деньги и трах. И ни о каких чувствах можете даже не заикаться.

Небольшой бокальчик сибиттера, прохлаждавшийся на столике возле дивана, обещал Андрею некоторое успокоение, но до него ещё нужно дотянуться. Но лень.
Но надо.

Если пить умеренно, можно жить уверенно, это он уже давно понял.

Пока собирался с силами, в зал вошла незнакомая девушка. Блондинка, среднего роста, с правильными чертами лица. Не худая и не перекормленная. То что надо. Длинные пальцы пианистки… Огляделась по сторонам и подошла к Андрею. Он был ближе всех.

Ей хватило полсекунды, чтобы сориентироваться в ситуации. Девушка взяла со стола бокал и подала его Андрею.

– Пожалуйста.

Андрей послушно взял бокал и сделал глоток.

Глаза у беды были зелёные, как в той песне.

– Спасибо, Снегурочка. Ты явилась сюда, чтобы исполнить мои мечты?
– Вы извините. Просто у нас там дерутся. Из-за меня. А мне это не надо. Меня сюда подруги пригласили – наверно, хотели сосватать. Но их там двое оказалось. Или трое… Можно я посижу здесь с вами?
– В смысле – двое или трое женихов?
– Ну да.
– Конечно, сиди. Сколько угодно. Как тебя, Снегурочка, зовут?
– Катя.
– А меня Дормидонт. Евлампиевич.
– Очень приятно.
– А уж мне-то…

В это время в зал вбежал взбудораженный паренёк, судя по внешнему виду – неудавшийся гопник. Увидел Катю и чуть не подпрыгнул от радости.

– Катя! Пойдём. Я там уже со всеми разобрался. Сейчас вызовем такси, поедем ко мне…
– Я никуда с тобой не пойду, – сказала Катя. – Я встретила знакомого и останусь здесь.
– Да харэ, какой ещё знакомый. У меня хата свободна, там вино, водка стынет, пицца-роллы, все дела. Хочешь – цветы куплю. Всё будет чики-пуки. Пошли.

Андрей поднялся с дивана.

– Добрый вечер. Я диспетчер. Чики-пуки отменяются, дружище. Она никуда с тобой не пойдёт. Она так сказала.

Парень ткнул в грудь Андрея указательным пальцем.

– А ты ещё кто такой? А, «знакомый», что ли? Так отвали, «знакомый»! Она моя…

Андрей произвёл молниеносный захват и вывернул руку парня за спину. Вот и пригодились годы занятий самбо.

– Отпусти! Отпусти, больно! Отпусти, говорю, сука! – взвыл тот, согнувшись в три погибели.

Андрей сделал ещё больнее.

– Это тебе за «суку». Всё ясно?
– Да… отпусти, су… отпусти, мужик. Ну пожалуйста. Я всё понял. Я сейчас уйду.
– Это твой последний шанс, – предупредил Андрей. – Будешь безобразничать – сначала сломаю тебе указательный палец. Потом руку. Потом…
– Нет, нет, я уйду. Отпусти.

Андрей легонько толкнул его по направлению к двери. Парень пробежал несколько шагов на полусогнутых, а потом, с трудом выпростав руку из-за спины, матерясь и грозя всевозможными карами, покинул сцену.

– Вот и всё, – сказал Андрей. – Он больше не появится.
– Хорошо бы, – сказала Катя. – Так надоедают всякие дураки…

Он снова сел на диван, закинул ногу на ногу, и девушка благодарно положила руку ему на колено. Андрей вздрогнул от этого прикосновения, словно его током тряхануло. Однако… Снегурочка была горяча. И не так проста.

– Спасибо, Дормидонт. Не знаю, что бы я делала без вас.

Он удивлённо взглянул на неё и рассмеялся.

– Да какой ещё Дормидонт. Андрюша я.
– А что же вы сказали?..
– Да пошутил, не обращай внимания. Слушай, а тебе вообще восемнадцать-то есть? – спросил Андрей. Потому что в непосредственной близости девушка оказалась значительно моложе, чем виделось сначала.
– Да что вы. Мне уже двадцать лет. Я сама могу водку в магазине покупать, – с гордостью ответила Катя.
– Это здорово. Кстати о водке… тогда не выпить ли нам на брудершафт?
– Как это?
– Я тебя научу, дело нехитрое. Заодно перестанешь мне «выкать».
– Почему?
– Потому что смысл брудершафта в том и состоит, что люди становятся ближе. Смотрят друг другу в глаза. Выпивают по стопочке, а после даже целуются, – предупредил Андрей.
– Ну, – застеснялась Катя, – сразу целоваться… Это не в моих принципах. У нас ведь даже ещё не первое свидание.
– Понимаю, понимаю. Тогда для начала позволь пригласить тебя на танец.

Он поделился с ней одним из своих наушников и включил в смартфоне древнюю как мир песню Shade of Pale группы Procol Harum. Он всегда считал, что это лучший на свете медляк.

Катя положила руки ему на плечи. Он обнял её за талию. Началась музыка, а вместе с ней – новогодняя сказка.

Вблизи Андрей ощутил аромат, исходивший от Кати. Что-то необычное – не духи или туалетная вода… хотя и это здесь присутствовало. Запах, похоже, принадлежал самой девушке, исходил от её тела. Андрей втягивал его неспешно, смаковал, пытаясь разобрать по нотам, и не мог ничего понять. Но готов был дышать этим воздухом сколько угодно.

Андрей чувствовал движение её мышц под тонким платьем. Девушка была упругая, навроде кошки. Он осторожно погладил её по спине.

– Нравится?

Она ничего не сказала, только опустила глаза.

– Я про песню.
– Да, красивая. Никогда такой не слышала.
– Она красивая, как ты.

Катя очень серьёзно посмотрела ему в глаза.

– Вот он, момент для брудершафта, – сказал Андрей. – Жаль нельзя выпить. Но зато можно…

Он очень медленно потянулся к ней губами. И она вдруг ответила ему. Хотя он, честно говоря, на это почти не рассчитывал.

Так они простояли, обнявшись и не отрываясь друг от друга, пока не кончилась эта музыка и не началась другая.

– К чёрту принципы, – сказал Андрей. – Да здравствует их нарушение!

И тут в зал ввалились четверо ребят во главе с тем давешним полугопником…

Пошла свалка, Андрей расшвыривал их по сторонам, как щенков. Тут подоспели и коллеги. Буянов скрутили, надавали им ценных советов по разным частям тела. Потом просто выгнали пинками на мороз. Главарь плакал и прижимал к груди правую руку.

– Он же мне палец сломал, сволочь… он же мне палец сломал!
– В следующий раз – руку, – напомнил Андрей. – Харэ стонать. Вызывай такси. Хотя вряд ли оно придёт скоро…

Когда все немного успокоились, выпили на радостях и снова потихоньку разбрелись кто куда, Андрей уселся на диван рядом с Катей.

– Ну вот, отбились, – сказал он. – Теперь надо решать, что делать дальше.
– Не знаю…
– Я собирался где-то через часик сваливать с этого мероприятия. Честно говоря, немного устал.
– Андрюша, а можно я… с тобой?

Он обнял её за талию правой рукой. Она положила свою левую на его колено.

– Конечно, можно. И, если честно, можно даже не терять времени.

Они снова долго-долго поцеловались, а потом очень быстро, ни с кем не прощаясь, покинули этот праздник. Чтобы в скором времени начать свой, приватный.

Тогда-то Андрей и узнал, что к нему в объятия с небес свалилась богиня секса. И она осталась жить в его квартире, смотреть его телевизор и постоянно требовать каких-нибудь вкусняшек…

С тех пор прошло полгода, и за это время ничего не изменилось. Катя по-прежнему нигде не работала, ни черта не делала по дому, так и не научилась готовить.

Андрей сидел в кресле и всё смотрел на неё, спящую и голую, теперь уже совсем голую. Одеяло было сброшено за ненадобностью – июнь, тепло.

Что же мне делать с ней? Жениться, не жениться?..
Да, но ведь она дура.
Да, но при этом насколько умна!
Не умеет и не любит готовить? Зато я умею и люблю. А она любит трескать.
Она не работает. Но я зарабатываю достаточно.
Она смотрит дурацкие сериалы. А я даже умных не смотрю.
В интимном плане всё прекрасно, лучше и быть не может.
Честно говоря, мы просто идеальная пара.
Угнетает только одно – что она такая неряха и растрёпа. Но, возможно, если бы появился ребёнок…

Катя зашевелилась в постели, перевернулась на живот и обняла подушку. Теперь взору Андрея была представлена шикарная картина её загорелых ягодиц.

– Сколько сейчас?
– Полвторого.
– Что-то я разоспалась.
– Это уж точно.
– Знаешь, Андрюша, я вот тут подумала…
– Неужели?
– Не смейся. Просто я подумала… может быть, нам стоит завести ребёночка?

Он посмотрел на Катю с восторженным ужасом. Неужели она уже и мысли мои читает?

Потом подошёл к ней, взял за бёдра и решительно поставил на колени. Сбросил с себя халат.

– И можно даже не терять времени! Завтра поедем знакомиться с твоей мамой.

Ну в конце-то концов, подумал он, мы в ответе за тех, кого приручили.