В воскресенье жена затеяла консервировать помидоры. Металлических крышек не хватило, и я отправился за ними в магазинчик, благо он располагается неподалёку.

На улице невыносимая жара, воздух раскалённый и сухой. Внутри – ни одного покупателя. Приторно пахло лежалым товаром и ароматом дешёвой туалетной воды. Собственно, эту торговую точку магазинчиком в общепринятом понимании не назовёшь: просто небольшое помещение, используемое предприимчивым хозяином в бывшей хозяйственной пристройке. Поэтому здесь продавали всё на свете – собственное предприятие должно приносить пускай и маленький, но стабильный доход.

Курносая симпатичная продавщица лет восемнадцати в открытом цветастом сарафане сидела за обшарпанным столом, увлечённо уставившись на экран компьютера. Узкие подошвы босых ног упирались в прохладный пол – должно быть, девушка спасалась от духоты. Она, казалось, не замечала никого вокруг. По крайней мере, ко мне отнеслась без особого внимания, лишь мимолётно отметив быстрым взглядом, что пришёл покупатель.

– День добрый, – неуверенно сказал я, немного озадаченный таким приёмом. – Мне бы крышечки для консервирования посмотреть.

Продолжая ловко перемещать по клавиатуре тонкие пальчики с зелёными коготками, продавщица молча мотнула головой куда-то себе за спину. Судя по её не слишком дружелюбному отношению к единственному покупателю, она не похожа на обычную продавщицу, которая боится потерять работу. Да и глаза с наращёнными ресницами вызывающе ярко накрашены, а тени уже немного смазались от пота.

Очевидно, дочь хозяина, подумал я, потому так развязно и ведёт себя. Особого смысла благодарить её за подсказку не было, но я всё равно деликатно ответил:
– Спасибо.

Девушка снова молча кивнула, благосклонно приняв мою благодарность. Я больше не стал её беспокоить, прошёл к стеллажам и принялся придирчиво рассматривать крышки.

Пока выбирал товар, вошла новая покупательница – полная дама лет пятидесяти, одетая в светлые шорты и светлую же маечку, туго обтягивавшую объёмную грудь. Из-под соломенной шляпы с широкими полями по вискам тёк обильный пот.

– Ну и жарища, – сказала она вместо приветствия, сняла шляпу и стала ею обмахиваться. Потом окинула взглядом помещение, подошла к полкам с текстилем и трикотажем и принялась усердно копаться в стопках, выискивая нужную вещь. Отобрав парочку полотенец, наволочку и что-то ещё, вернулась к кассе и устало спросила, тяжело вздымая грудь:
– Сколько с меня? – было видно, что женщина желает побыстрее расплатиться и выбраться на свежий воздух.
– Сами посчитайте, – не отрываясь от экрана, ответила девица, заметно нервничая оттого, что её отвлекают от важного дела.
– Не поняла, – нараспев проговорила женщина, глядя на неё округлившимися от изумления глазами. – Вы здесь, дорогуша, для чего? Будьте любезны назвать мне сумму.
– Вот чего вам непонятно? – возмутилась вдруг девушка, не менее удивлённо взглянув на бестолковую покупательницу. – Я же вам русским языком сказала, чтобы вы посчитали са-а-ами.

Сокрушённо покачав головой, женщина не стала продолжать бесполезный разговор, а принялась выкладывать на прилавок вещи по одной, в уме подсчитывая, сколько должна заплатить.

У продавщицы зазвонил сотовый телефон, она быстро схватила его и с важным видом ушла за перегородку. Было слышно, как она с кем-то громко разговаривает, несколько раз бестолково переспросив о сумме.

– Я поняла: шестьсот рублей, – наконец ответила она невидимому собеседнику и вернулась в зал.
– Прежде чем болтать по телефону, – рассудительно сказала дама, несколько минут томившаяся в ожидании безответственной торговки, – следовало вначале обслужить меня.
– Я разговаривала с оптовым покупателем, – обиженно ответила девушка. – Он для меня намного важнее, чем розничный. С вас шестьсот рублей.
– Какие шестьсот рублей? – возмутилась женщина и ошарашенно посмотрела на меня, явно ища в моём лице поддержку. – Здесь всего лишь на четыреста тридцать.
– Шестьсот рублей – это вы говорили кому-то по телефону, – тактично поддакнул я, не желая скандала между ними. – Вспомнили?
– Но я уже пробила в кассе, – огрызнулась девушка. – Чего ж вы раньше-то молчали?
– И я же виновата? – изумилась женщина и опять посмотрела на меня, но уже для того, чтобы мы вместе осудили столь вопиющую несправедливость. – Это уже ни в какие ворота не лезет!

Мой взгляд случайно упал на раскрытую общую тетрадь в клеточку, куда обычно продавцы мелких торговых точек записывают, что продано за день, дабы отчитаться перед хозяином. В нескольких столбиках стояли наскоро начерченные авторучкой циферки, а внизу – суммы. Я поискал глазами калькулятор, но не нашёл. «Так она же в уме считать не умеет», – вдруг осенило меня.

Должно быть, в тот момент моё лицо выглядело настолько глупо, что женщина сразу догадалась о причине, проследила за моим взглядом, и её глаза тоже замерли на исписанных листах.

– Где вас только таких находят? – огорчённо поинтересовалась она. – Неучи! И всё этот треклятый ЕГЭ.

Она тяжко вздохнула, оставила товар на прилавке и направилась к выходу.

– Между прочим, я в университете учусь, – с обидой крикнула девушка ей вслед. Насупилась и, чуть поколебавшись, обратилась ко мне: – Деньги за крышки оставьте, потом пробью.

Мог ли я представить ещё несколько лет назад, что такое возможно?