По долгу службы я трижды выезжала в полугодовые командировки на Северный Кавказ в составе сводного отряда полиции. Первая случилась в конце 2015 года. Наш блокпост находился на одной из федеральных трасс Дагестана и представлял собой небольшую огороженную территорию посреди поля, с КПП, казармами и несколькими хозяйственными постройками. Основными нашими задачами являлись круглосуточная проверка документов, выявление фактов незаконного хранения оружия, боеприпасов, наркотических средств и, конечно, результатов деятельности браконьеров – незаконного провоза осетра и чёрной икры.

После известных событий, происходивших в девяностые и начале двухтысячных на территории Северо-Кавказского региона, там всё обстояло уже относительно спокойно. Хотя именно тогда боевиком-смертником был взорван блокпост недалеко от Дербента, а в двухстах километрах от нас расстрелян мужественный полицейский из Дагестана Магомед Нурбагандов, произнёсший перед смертью легендарную фразу «Работайте, братья».

Открытые бои не велись, но внезапных проявлений активности боевиков хватало. Поэтому одним из первостепенных условий несения службы была предельная бдительность. Во время досмотра транспортного средства один из сотрудников проверял документы, осматривал машину, проверял по базам водителя и пассажиров, а двое коллег прикрывали его, внимательно наблюдая за происходящим.

Это случилось на третью неделю моего пребывания в командировке. Я находилась внутри блокпоста, занималась хозяйственными делами. Внезапно со стороны трассы послышалась автоматная очередь. В мозгу промелькнуло: «Боевики!»

Точно скажу, что страха не было. Зато на всю катушку работало воображение. Я живо представила, что сейчас на территорию ворвётся куча бородачей с автоматами. В голове пронеслось: «Вот же дура! Зачем согласилась сюда ехать?» Но тут же отбросила панические мысли и решила отстреливаться из автомата и пистолета до последнего патрона – живой не дамся. В лучшем случае меня застрелят, в худшем… Ну, сами понимаете. А потом всё равно застрелят.

Вскоре началось движение на территории всего пункта временной дислокации, прозвучал сигнал тревоги. Через несколько минут всё стало ясно. Слава богу, боевики оказались ни при чем. По колёсам автомобиля стрелял наш сотрудник, и вот почему.

От пограничной службы была получена ориентировка на конкретную машину. Наблюдатель на смотровой вышке увидел её в бинокль и сообщил ребятам по рации. Наш сотрудник поднял жезл, чтобы остановить транспортное средство, но водитель в форме полицейского лишь ненадолго приостановился, показал через лобовое стекло служебное удостоверение и двинулся дальше.

Тогда ребята разложили на дороге «ежа» – приспособление для остановки транспорта. Нарушитель стал объезжать колючее препятствие и «насадил» на капот стоявшего поодаль полицейского. Тот уцепился руками и повис на нём. Машина начала вилять из стороны в сторону, пытаясь его сбросить. В этот момент и было принято решение открыть огонь по колёсам.

Забегая вперёд, скажу, что применение оружия признано правомерным, а нарушителем оказался действующий сотрудник полиции в звании майора. Как оказалось, он подрядился доставить до места женщину, провозившую банки с чёрной икрой на сумму более миллиона рублей. Был уверен, что беспрепятственно проедет, показав заветную красную «корочку», – своих-то мы обычно не останавливаем.

Что тут началось! К нам прибыла целая делегация из ФСБ, руководившая пограничной службой, и даже заместитель министра внутренних дел республики. Шутка ли – такое ЧП!

Нарушителей задержали. До приезда заинтересованных служб они находились у нас. Женщина причитала и пыталась давить на жалость: мол, я первый раз, у меня дети, денег катастрофически не хватает. На самом деле она занималась этим постоянно, и наблюдение велось уже давно. А майор полиции вёл себя самоуверенно и нагло: не сомневался, что ему всё сойдёт с рук и за него вступится кто надо. Грозил и родственником-прокурором, и неприятностями по службе – всё как обычно, мы это не раз проходили.

Сфокусировав взгляд на моих погонах, он произнёс, видимо, думая, что делает комплимент:
– Такая молодая, а уже старший лейтенант!

Я даже растерялась на секунду. Мне тогда было за сорок, а погоны старшего лейтенанта от полковничьих майор уж точно мог бы отличить. Попросила быть повнимательнее к знакам различия, и тут задержанный впал в ступор. Женщины-полковники и так нечасто встречаются, а в Дагестане это, наверное, показалось ему фантастическим явлением. Но после его ошибки настроение у меня заметно поднялось.

Через несколько часов начальство разъехалось, нарушителей увезли. Законное наказание они понесли.

Для обсуждения служебных вопросов в ПВД (пункт временной дислокации. – Ред.) задержались три сотрудника ФСБ – Арсен, Ариф и Вагиф. Я пригласила их поужинать и выпить чаю. Пока беседовали, они бесконечно удивлялись наличию в отряде женщин. Я парировала нашей расхожей фразой: «У нас женщин нет, мы все – сотрудники полиции».

Когда пошла провожать гостей, остановились у выхода. Старший, Арсен, спросил:
– Может, вам что-нибудь привезти из Махачкалы? Я часто мимо вашего поста проезжаю.

Я попросила привезти листовой чай, очень уж он у них вкусный, и газету «Моя Семья». Истинная правда, я старалась не пропускать очередные выпуски даже там. И задумалась: чего же ещё мне хочется? Арсен подсказал:
– Сигарет не надо?

– А зачем? Я не курю.

Мой собеседник засмеялся:
– Да у меня такое впечатление, что собираю посылку на зону. Традиционный набор – чай, чтиво, курево.

Я тоже засмеялась – очень похоже, тем более обстановка соответствующая. Маленький ПВД, огороженный блочным забором, обложенным изнутри мешками с песком; сверху колючая проволока, лают служебные собаки. Замкнутое пространство, запрет на свободный выезд с территории – и так будет полгода.

Через несколько дней в социальной сети пришло сообщение. Незнакомец обращался ко мне по имени-отчеству и интересовался, как дела. В процессе осторожного общения выяснилось, что пишет Арсен, но под чужим именем. Это понятно: сотрудники служб не ведут открытые странички и обычно используют соцсети только для работы.

И вот тут началось самое интересное, что неизменно вызывает смех. Напомню, дело происходило в 2015 году. Из соцсетей мне были известны одна-две, не больше, а о мессенджерах я тогда вообще не имела представления, в отличие от продвинутой молодёжи.

Арсен поинтересовался, есть ли у меня вотсап. «Вотсап? – озадачилась я. – Это ещё кто? Наверное, коллегу ищет. Но вроде никто к нам не приезжал». Я была уверена, что Вотсап – красивое дагестанское имя, типа Ариф или Вагиф. Ответила, что сейчас схожу и посмотрю.

Наверное, собеседник впал в некоторое недоумение после моей первой реакции. Я же пошла в дежурную часть и спросила у ребят:
– Парни, у нас в ПВД есть посторонние?

Получив отрицательный ответ, вернулась к компьютеру и написала ответ. Привожу дословно: «Я проверила. У нас ваших нет. Никто не приезжал».

Представляю, что подумал Арсен. После небольшой паузы он спросил, есть ли у меня вайбер. Тут я зависла окончательно. Что человек с такой звучной еврейской фамилией делает у нас? И почему Арсен пишет её с маленькой буквы? Честно ответила, что и Вайбера у нас не было – вообще никаких посторонних нет.

Арсен, видимо, подозревая, что у меня не всё в порядке с головой, вежливо попрощался. А я подошла к окну и увидела крадущихся по периметру ПВД двух моих ребят, которые несли дежурство. Сначала удивилась. Но потом решила, что от командира поступило указание проверить территорию не только снаружи, но и внутри, и успокоилась.

А теперь немного о моём окружении. Представьте: в отряде полсотни парней и две женщины – я, заместитель командира отряда по личному составу, и молоденькая сотрудница патрульно-постовой службы. Дарья служила в дежурной части, проверяла граждан по базам, привлекалась при досмотре лиц женского пола, а при необходимости несла службу непосредственно на трассе наравне с ребятами. Жили мы с ней вместе.

Придя в свою комнату, я рассказала ей, какие странные вопросы мне задавали. Какие-то Вотсап и Вайбер должны были к нам приехать. Наверное, везли газеты и чай от Арсена. Но почему-то не доехали.

Даша онемела, а потом стала безудержно хохотать – она-то как раз была из продвинутой молодёжи. Отсмеявшись, попросила мой телефон и поселила в него этих двух прекрасных «парней», которые с тех пор там и живут. Как только я представила, что обо мне подумал уважаемый сотрудник ФСБ, чуть со стыда не сгорела. XXI век на дворе, давно пора освоить такие простые и удобные способы коммуникации.

Утром я заступила на суточное дежурство. Приняв смену, спросила:

– Почему вы вчера поздно вечером обходили территорию вдоль забора? Поступили указания сверху?

Старший смены ответил, что после моего загадочного вопроса о посторонних в ПВД он заподозрил подвох и решил проявить бдительность. А вдруг я их таким образом проверяю и злоумышленник всё-таки существует и где-нибудь прячется? Тут уж настала моя очередь смеяться. А когда я рассказала, что они ночью с автоматами наперевес крались вдоль забора, пытаясь обнаружить дагестанца Вотсапа и еврея Вайбера, хохотали все.

Через несколько дней приехал Арсен и привёз нам вкуснейший блинный торт, фрукты, чай и несколько экземпляров газеты. Заодно, надеюсь, убедился, что с головой у меня полный порядок. Конечно, я всё ему объяснила. Мы до сих пор изредка общаемся с помощью тех чудесных парней, поздравляем друг друга с праздниками и иногда вспоминаем это смешное недоразумение.