Интересно всё-таки устроен человек. Люди обладают ассоциативным мышлением и иногда неосознанно используют его. Например, при слове «мандарин» у тех, кто жил в СССР, сразу возникают мысли о новогодних праздниках и ёлке, а у молодых при слове «песок» – о пляже, пальмах, летнем зное. Или о нас, пенсионерах.

Вот и я, глядя на фото, где мы с женой катаемся на слонах в Таиланде, вспомнил, какие неожиданные ассоциации когда-то вызвали у меня эти серые великаны.

Гид рассказывал, что слоны в этой стране считаются священными животными, в старости государство платит им пенсию, и до самой смерти живут они сытыми и ухоженными.

Середина «лихих девяностых» в нашем городке оказалась для многих не такой уж и лихой. Люди, не участвовавшие в переделе собственности и имевшие постоянную и нормально оплачиваемую работу, стали жить неплохо. Появилась возможность покупать ранее недоступную импортную технику, заморские продукты и спиртные напитки. Зарплату платили в миллионах, и мы шутили, что наконец-то сподобились стать миллионерами. Некоторые даже говорили, что никогда так хорошо не жили.

А в 1998 году провели деноминацию рубля, превратив наши миллионы в тысячи, таким образом исключив нас из списка «Форбс». Но это даже добавило людям уверенности, ведь доллар теперь стоил меньше 6 рублей. Казалось, ещё немного, и мы вольёмся в дружную семью развитых стран и будем счастливо жить при долгожданном капитализме. Но в нашей стране периоды благополучия долго не длятся, что и показали последующие события.

Утром 18 августа 1998 года, собираясь на работу, я услышал в новостях, что стоимость доллара уже перевалила за 13 рублей, то есть за ночь увеличилась более чем вдвое. Это меня насторожило, но все последствия такого взлёта «зелёного» я предвидеть не мог.

В истории России этот день именуется «чёрным вторником» – тогда пострадали очень многие. Днём я отправил своих на рынок покупать продукты, одежду и обувь и всё необходимое дочке к школе. Дома лежала небольшая заначка, которая усыхала с каждым часом из-за стремительного роста цен.

Народ сметал с полок всё подряд. Через пару дней, когда в магазинах стало хоть шаром покати, я обнаружил, что от заначки осталось около 3 тысяч рублей. Вот тогда и вспомнил, что видел в районной газете объявление о продаже «Запорожца», и как раз за 3 тысячи.

Позвонил владельцу и договорился о встрече. Автомобилю с боковыми воздухозаборниками оранжевого цвета было больше двадцати лет, марка ЗАЗ-968. Но главное, он оказался на ходу, в чём мы и убедились, прокатившись по улицам.

Отдал, не торгуясь, деньги, загнал «ушастого» в гараж и гордо пошёл домой, ощущая себя членом дружной семьи автомобилистов.

Машина очень интересная. Если кто помнит, мотор у неё располагался сзади, и проходимость была на уровне УАЗа. Был ещё лючок в полу, видимо, чтобы ловить рыбу, не выходя из машины. Имелись, конечно, и недостатки, но я знал, на что шёл.

Ездил я на своём трудяге за грибами и ягодами, на рыбалку и охоту, и ни разу он меня не подвёл. Иногда ломался, но всегда дотягивал до Няндомы и, только убедившись, что хозяин не пропадёт, вставал окончательно. За это я очень его уважал.

А когда купил «Ладу», мой «ушастик» встал на прикол в гараже в ожидании своей участи. Продать его можно было за те же 3 тысячи, но с учётом инфляции и средств, вложенных в ремонт, это вообще ни о чём. Да и жалко отдавать в чужие руки.
И вот как-то раз по весне я заехал в гости к своему товарищу. Расскажу о нём поподробнее.

Александр Никитин вырос в деревне Лещёво, в 12 километрах от Няндомы. После армии уехал в Ленинград, где много лет жил и работал шофёром и механиком. Но, как поётся в песне, снилась ему деревня, и после смерти матери он вернулся в старый дом у озера, не представляя, чем будет заниматься. Тогда я и познакомился с ним и пригласил на работу в наше домоуправление.

Работал Сашка добросовестно. Каждое утро проезжал 12 километров вдоль железнодорожных путей, а вечером уезжал обратно. Позже удалось выделить ему небольшую квартирку в деревянном доме, и стало попроще. Но любимую малую родину он не бросал и потихоньку наводил там порядок.

Жизнь шла своим чередом. И когда я перевёлся на другую работу, виделись мы нечасто. Однажды я узнал, что Сашка в больнице: ему сделали серьёзную операцию. Оказавшись на мизерной пенсии, Александр духом не пал. Они с женой завели коз и кроликов, сажали картошку и овощи и по мере возможности строили новый дом – старый уже разваливался.

Большой проблемой для них оказались доставка в деревню вещей и стройматериалов, а также вывоз урожая и заготовок. Заказывать машину очень дорого, а автобусы к ним не ходили. Приходилось договариваться с соседом – у него имелся снятый с учёта грузовик. Под покровом ночи совершали один рейс весной, а второй, обратный, – осенью.

Однажды, сидя у Сашки за чашкой чая, мы вели разговоры о жизни и скором начале дачного сезона. Меня вдруг осенило:
– А купи-ка ты у меня «Запорожец»! Машина на ходу, права у тебя есть. В Лещёво ездить – милое дело!

Александр посмотрел на меня и грустно улыбнулся:
– Я бы с удовольствием, да где денег взять?

Но я был в ударе! И сделал ему предложение, от которого он не смог отказаться.

Надо сказать, что сельское хозяйство – совсем не моя стихия. Однако жить без огорода в те времена было невозможно, и многие годы я пахал в прямом и переносном смысле на доставшихся от тёщи грядках. И вот наконец появилась возможность облегчить свою жизнь.

– Послушай меня, Сашка. Оцениваем «Запорожец» в две тысячи. А мешок картошки стоит сто рублей. Переводим стоимость машины в мешки и получаем двадцать мешков. Ты ведь картошку всё равно сажать будешь. А я хочу бросить эту каторгу.

Приятель навострил уши. А я вдохновенно продолжал:
– Понятно, что двадцать мешков сразу – это много, но я предлагаю следующий вариант. Если в этом году будет хороший урожай и ты сможешь отдать мне пять-семь мешков – нормально! Если плохой, то два-три мешка тоже пойдёт. А на следующий год сам решишь, сколько дать. Согласен?

Сашка с недоверием смотрел на меня.

– Ты серьёзно? – спрашивает.
– Абсолютно! – отвечаю. – Так согласен?
– А то.
– Тогда поехали.

И мы, не откладывая дело в долгий ящик, отправились ко мне в гараж, где с прошлого года томился оранжевый «Запорожец».

Заправив «ушастого», Сашка уехал, а через пару недель мы оформили договор купли-продажи. «Запорожец» обрёл новых заботливых хозяев. Скучать ему не давали.

Помню рассказ соседа, как он однажды ехал по трассе за моим бывшим автомобилем. На крыше стояло несколько ящиков с живыми кроликами, лежали лопаты, грабли и косы, а в салоне виднелись коробки, банки и какие-то мешки. Но последний мазок на этой картине – коза. Высунув голову в открытое окно и увидев людей, стоявших на автобусной остановке, она громко поприветствовала их: «Ме-е-е!» Хохот был слышен даже за переездом.

Сосед поинтересовался, за какую сумму я продал машину. Узнав, что за двадцать мешков картошки, долго смеялся – надо же, на что автомобиль променял! Кстати, на следующий, очень неурожайный год, когда мешок стал стоить 200 рублей, он изменил своё мнение и сказал: «А ты хитрый».

И вот в сентябре позвонил Александр и пригласил приехать. Прибыв вечером к нему, я увидел стоявшие во дворе десять мешков. Он показывает на них и говорит:
– Забирай.
– А не много ли, себе-то оставил?

Сашка засмеялся:
– Всё нормально, грузим.

Следующей осенью он рассчитался со мной полностью. А я уже и привык жить без огорода.

Несколько лет «ушастый» трудился у него как пчёлка. По весне Сашка с женой завозили в деревню всё, что можно и нельзя, – коз и кроликов, собаку и кошку. На багажник водружали стройматериалы, и машина при этом становилась похожей на муравья. А в свободное время ездили за грибами и ягодами. Осенью всё это хозяйство перевозилось в Няндому.

Но время неумолимо, и однажды, приехав к ним на озеро, я увидел, что старый трудяга грустно стоит у забора, а у ворот Сашка ковыряется под капотом белой «шестёрки».

– Отработал своё, – сказал он, вытирая руки тряпкой и кивая в сторону «ушастого». – Днище треснуло – считай, перелом позвоночника.

Ну что ж, поработал «ушастик» долго и продуктивно. А теперь стоял зимой под снегом у забора, а лето коротал на пару со старым псом. Тот так привык к нему, что сам перетащил свою подстилку на заднее сиденье и перебрался туда из будки.

А ещё года через два я приехал к Сашке в гости и машины на привычном месте не обнаружил. На мой вопросительный взгляд он, улыбаясь, ответил:
– Продал.
– Да ладно, кому он нужен-то? – усомнился я. И услышал историю, которую вспомнил спустя годы в Таиланде, глядя на слонов-пенсионеров.
– Помнишь моего соседа, деда Овсянкина? – начал Сашка.

Я его помнил, приятель как-то познакомил нас. Дед жил в стареньком домике неподалёку.

– Так вот, – продолжил Сашка. – Приходит он недавно ко мне и просит продать «Запорожец». Я, конечно, в шоке. Спрашиваю:
– Дед, он же не ездит, зачем тебе?
– А мне ездить и не надо. У меня есть пустой гараж, где раньше стоял мотоцикл. Поставлю я туда твоего «ушастого», открою ворота, увидят его люди и скажут: «Вот, купил-таки дед Овсянкин машину на старости лет!»

Я ему говорю:
– Да забирай так, я тебе его пригоню.
– Нет, – говорит, – так нельзя. Давай я его за тыщу куплю.

Сколько я ни отнекивался – бесплатно принимать «ушастого» дед отказывался. Вот и перегнал ему на прошлой неделе.

Через несколько дней, когда я подвозил Сашку домой – его машина была в ремонте, – он вдруг крикнул, показывая рукой в окно:
– Вот он!

Я посмотрел в ту сторону и увидел открытые ворота старого деревянного гаража, откуда выглядывали знакомый оранжевый капот, круглые фары и блестящий бампер. Рядом стояло ведро, а дед старательно намыливал «ушастого» тряпкой. И у меня стало так хорошо на душе оттого, что маленький трудяга достойно встретил старость и вышел на заслуженный отдых.