– Дедушка, это твоё?
– Это? Наверное, моё, – задумчиво ответил я, даже не взглянув, на что показывала трёхлетняя внучка.

Я работал над важным документом.

– Хорошо.

Через минуту внучка опять дёргает меня за рукав.

– А это?
– Что «это»?
– Это твоё?

Я по-прежнему очень занят, сосредоточен и даже не смотрю, что мне показывают.

– Наверное, моё… Ева, у меня важный доклад, отвлекаешь.
– Хорошо.

Ева, чтобы не мешать дедушке, тихонько уходит, но через минуту появляется в третий раз всё с тем же вопросом. Я наконец-то отвлёкся от бумаг и внимательно взглянул на то, что принесла внучка.

После этого сначала встал, потом сел, а потом не мог сообразить – вставать мне ещё раз или лучше сразу прилечь. В руках внучка держала купюру достоинством в тысячу рублей.

И тут ко мне начало возвращаться чувство реальности.

– Ну-ка принеси мне то… в смысле – те. Вот то, что ты показывала перед этим. Срочно.
– Хорошо.

И внучка послушно принесла – кредитную карту, а также пропуск в одно важное место.

– Ты откуда, девочка, всё это… – я не сразу смог найти подходящее слово, – вынимаешь? Показывай.
– Хорошо.

Внучка радостно побежала в соседнюю комнату и тут же вернулась с моим пиджаком, который я забыл повесить в гардероб.

На этом я мог бы закончить этот смешной рассказик, если бы не случилось неожиданное продолжение.

Рассказал эту историю одной знакомой бабушке. Дошёл уже до конца, про пиджак, который следовало вовремя убрать, – ни тени улыбки. Нет, бабушка слушала, но мне показалось, что думала она о чём-то своём.

– Пожалуй, пойду, – сказал я, понимая, что пожилой женщине, видимо, не до меня и моих историй.
– Нет, погоди. Не уходи. Теперь меня послушай.
– Да, Галина Филипповна?
– Вот что ты мне напомнил. Внучка твоя, значит, пиджак потрошила, пока ты там что-то писал. И сдаётся мне, если какая-нибудь важная бумажка, а особенно деньги, – так ты это в пиджак, значит, прячешь. А мы…
– А что – вы?
– А мы в деревне жили. И в нашей хате был сундук. Твоё богатство в пиджаке, а наше – в сундуке. Может, помнишь, были у нас когда-то трёхрублёвки розовые?
– Галина Филипповна, розовыми были десятки.
– Ах, да, десятки. Так вот, дед мой этими розовыми трёхрублёвками…
– Десятками.
– Не перебивай. Короче, этими розовыми весь сундук обклеил. Внутри. На приданое, говорил.
– Лихо!
– А спал дед на подушке.
– Ну, и я на подушке.
– Так, милок, какая подушка-то была! – усмехнулась бабуля. – Мы ему: «Дед, давай наволочку простирнём хоть разок». А он, серьёзно так и сердито: «Не подходить к моей подушке!»

Сперва на одной подушке спал, а через какое-то время смотрим – уже и на двух почивать начал.

– Ну, бывает, – пожал я плечами. – Привык, видать, к своим подушкам.
– Да знал бы ты, дорогой, что это за подушки оказались. Как деда не стало, в порядок его постель надо было привести. Начали наволочку с подушки снимать – мать честная… Не поверишь. Устали считать. Два мильона по тем деньгам высыпалось.
– Да ладно вам – так уж и два миллиона.
– Ну, может, и не два, но почти. Дед по деревням валенки валял. Так он, оказывается, всё, что зарабатывал, – все эти розовые, зелёные, жёлтые, – пару в сундук, а пачку – в подушки.
– Мастеровой дед у вас, однако.
– Мастеровой, точно, руки на месте. Да ещё и сообразительный. Вот его соседка тоже что-то накопила. Нет бы в подушку или сундук, а она в саду закопала и забыла потом, в каком месте. Уже и внуки копают, а до сих пор найти не могут.
– Ну, а вы как же с мильонами? Тратить, наверное, устали.
– Нет, мы тоже сообразительные. Своих добавили и машину купили.

Галина Филипповна помолчала и добавила:
– А ты про какой-то пиджак. Подушка – самое надёжное место. И сам не забудешь, и Ева твоя не догадается.

Тут неожиданно кое-что припомнил и я.

– Галина Филипповна, я побежал. Куртку в шкаф забыл повесить. А Ева, кажется, уже дома.

Но и это ещё не конец истории.

Рассказал я про внучку, пиджак и подушку одному знакомому. А у него реакция, как у бабушки. Серьёзным вдруг стал, задумался о чём-то.

– Да, – говорит, – история поучительная.

Лоб наморщил, видать от волнующих мыслей, и почему-то домой поспешил.

Не стал я выяснять, по какой причине, но подумалось: если ещё кому рассказать, то история без конца получится.