Посмотрите, как нам хорошо

Восемь лет назад я отказала человеку в сексе. Хорошему, симпатичному, интеллигентному. И все восемь лет помнила об этом. Потом оказалось, что и он помнил и даже страдал.

Восемь лет спустя мы встретились в том же самом посёлке, в том же самом доме, в то же самое время года.

И это произошло. И оказалось чудом, сказкой, феерией!

– Ну почему? Почему ты мне отказала тогда? – не уставал спрашивать мужчина. – Ведь мы с тобой могли целых восемь лет дарить друг другу такие чувства, такие эмоции, такую нежность, такую страсть! Мы потеряли столько времени! Ну почему?

Пытаюсь объяснить – мол, мы в ту пору были знакомы только тридцать минут.

– Ну и что?

Пытаюсь оправдаться – дом был ледяной, не топленный.

– И что?

Признаюсь: у меня были критические дни, уже третьи сутки.
– Ерунда.
– Я тогда не мылась с утра.
– Подумаешь.
– В доме не было тёплой воды.
– Ну и что?

Спустя восемь лет дом тоже был не топленный, так же отсутствовала тёплая вода. И были ссадины на коленях, порванные колготки, пар изо рта… Но – чудо, сказка, феерия!

Едва страсть отбушевала, в окно постучали какие-то азиаты, мужчина и женщина. Искали хату, которую можно купить.

Мой спутник пожалел, что они не заглянули в окно чуть раньше и не увидели, как нам хорошо.

От сердца отрываю

Мне было неполных тридцать, когда ушёл муж. Неожиданно. К другой женщине. Сказал, что её любит. Сказал: «Прости, но ничего не могу с собой поделать». Отпустила. Ну а что ещё делать? Старалась даже быть спокойной, но драма есть драма. Изводила себя вопросами: что со мной не так? Молода, умна, стройна, красива.

Поговорила с мамой, побывала у психолога, вняла их советам: на первое время окунуться в работу, в заботы о шестилетней дочери. Прошло месяцев восемь. Так или иначе, рана стала затягиваться, появился интерес к жизни и даже к мужчинам.
И вдруг вечером накануне Нового года нежданный звонок в дверь. На пороге двое – мой бывший и какая-то мощная баба с красным лицом.

– Мы войдём? Можно?

Я так растерялась, что впустила их в дом и даже предложила чаю. Они выставили на стол бутылку коньяка, и понеслось! Говорила в основном краснорожая. Говорила и плакала. Она же налегала на коньячок, я пить отказалась, а бывший и так был бухой – сидел на стуле, качался из стороны в сторону, кивал и икал.

Постепенно я стала приходить в себя и поняла суть сбивчивого монолога: он любит её, она любит его, но вот семью рушить нехорошо, тем более есть ребёнок, общее жильё. А то, что судья развёл, – ерунда, загс поженит заново, главное заявление написать… Она, краснорожая, конечно же, будет страдать, рыдать ночами, возможно, начнёт выпивать, так ведь всё это ради счастья любимого человека и воссоединения семьи! Общий смысл был таков: от сердца отрываю, отдираю, можно сказать, с кровью ради вашего семейного счастья.

То есть происходило нечто вроде возвращения блудного мужа в семью.

Наконец я очнулась. Откуда взялась такая силища в моём хрупком теле, до сих пор не пойму, только летели они с лестницы, отделившись от ступенек. И каждому досталось по увесистому прощальному пинку.

С тех пор они больше не звонили и не появлялись.


Три года встречалась с офицером. Недалеко от нашего городка стоял гарнизон, и он оттуда ко мне приезжал. Лётчик! Высокий, красивый, сильный, умный.

У него имелась «Лада-девятка», в ту пору это считалось очень круто. И мы занимались любовью на заднем сиденье, так что «девятка» прыгала на рессорах и запотевала изнутри. Лётчик был очень выносливый, мог выдержать два часа, а мне хотелось, чтобы двадцать! В промежутках он мне рассказывал о своей жизни: жена, двое детей, старенькая мама, у мамы больное сердце… Влюбилась я в него до беспамятства, но не стала разрушать семью, отошла, как говорится, в сторону.

Спустя три года лётчик сказал, что переводится на Дальний Восток и наши отношения надо прекратить. Сердце раскололось пополам, но я приняла, смирилась.

Спустя ещё два года во время моего дежурства (я работала медсестрой в кардиологии) поступила его мама с острым трансмуральным инфарктом. Я по фамилии поняла, кто она, и просидела у постели больной всю ночь, не отпуская слабеющую руку. Она звала меня доченькой и исповедовалась, не зная, что нас кое-что связывает. Говорила, что сын у неё офицер, красивый, умный, успешный по службе, жена хорошая, двое детишек, но вот беда – связался сначала с одной «проституткой» и три года гулеванил, а потом – со второй «проституткой». В итоге ушёл из семьи, развёлся, женился и уехал с новой женой в Приморье.

– Вот такие, доченька, дела. Сердце моё болело, болело – и не выдержало. Ты поди приляг, отдохни, поспи. Что со мной, старой, сидеть? Я потерплю.

Утром она умерла. А через три дня он прилетел с Дальнего Востока хоронить мать.

Отправила ему СМС с соболезнованиями. Встретились после похорон – в кафе. Я пила вино, а лётчик сидел напротив, смотрел на меня и рассказывал, как ему хорошо с новой женой. И вдруг я поняла, что всё ещё люблю его, и нисколько не слабее, чем тогда, когда мы обжимались в «девятке». И сказала ему об этом. И ещё сказала, что мы могли бы быть вместе.

Он выслушал это и спокойно ответил, что «нашёл получше». Получше меня, я так понимаю. А потом попрощался, встал и ушёл. А я сидела и допивала вино. Официантка потом сказала, что лицо у меня было белое, как бумага.

Я много думала о нём и нашей встрече. А ещё о том, что женщина может простить мужчине что угодно, кроме нелюбви. А я и нелюбовь простила.

Спустя некоторое время разыскала в соцсетях его родную сестру, познакомилась с ней, мы даже виртуально подружились. Разумеется, она понятия не имеет, кто я на самом деле. Читала, что психологи советуют: если не можешь быть рядом с желанным человеком, то прикоснись к нему через кого-нибудь из его близких. Вот и прикасаюсь.

«Здесь живут квазимоды»

В девяностые, окончив школу, я не поступила в институт и пошла работать в ресторан официанткой. Заведение было крутое и не закрывалось до последнего посетителя, так что домой приходилось идти пешком в четыре часа утра, а порой и в пять.
И вот иду с работы в сумерках, в предрассветной дымке, – стройная семнадцатилетняя девчонка в белой блузке и чёрной мини-юбке, да ещё на высоких каблуках. Иду, цокаю на весь квартал. И вдруг из ближайшей подворотни вываливается мужчина. Молодой и даже симпатичный, но со спущенными штанами, и между ног у него сами понимаете что. Невероятных размеров!

Он идёт ко мне, я луплю его сумочкой по морде – и бежать. Он за мной, но со спущенными штанами бежать нелегко. Тем не менее догоняет, потому что у меня каблук подвернулся. Я его снова бью сумочкой по морде, потом скинула туфли – и ещё прыти прибавила. Бегу и верещу на всю округу: «Помогите! Спасите!»

Извращенец вроде отстал.

Добегаю до перекрёстка, а там сидят армяне, охраняют арбузы, которыми торгуют. Армяне всполошились:
– Чего ти, дэвушка, так громко крычишь?

Объясняю им, что на меня только что напал маньяк без штанов, и я от него еле спаслась, прошу помощи. А армяне хохочут:
– Это Толик. У нэго самий балшой в городе члэн! Но он хароший. Чего зря крычишь? Иди дамой.

Бегу дальше. Слава богу, навстречу идёт полицейский с наручниками и дубинкой. Останавливает меня.

– Что случилось? Почему плачешь? От кого бежишь?

Объясняю сквозь слёзы, а полицейский смеётся:
– Не бойся, это Толик. Он безобидный, его в округе все знают. У Толика знаешь какой огромный член?

Бегу дальше и только тут понимаю, что бегу не домой, а в сторону своего ресторана. Добегаю до заведения, а на крыльце стоит моя шеф-повар и совладелица ресторана в одном лице – высокая крупная дама лет сорока пяти.

Шефиня, конечно, тоже спрашивает, что случилось, почему реву.

Рассказываю о случившемся, а она ржёт:
– Дура! Это же Толик! Он безобидный! У него, между прочим, самый большой «болт» в округе. Хочешь услышать, как бы я на твоём месте поступила? Воспользовалась! Хотя конкретно за этим делом он как раз и не замечен. Да-да, я бы воспользовалась. Только вот беда, Толик мне ничего не показывает. Он молодых смазливых дурочек вроде тебя выискивает.

Насмеявшись, шефиня усадила меня в свою машину и отвезла домой. На прощание сказала:
– Запомни, девонька: людей делают ужасными их нереализованные желания. Во мне знаешь какие «квазимоды» живут? Знаешь, о чём я мечтаю, стоя у кастрюль и сковородок? И не узнаешь! А то бежала бы от меня быстрее, чем от Толика с безобидным членом. Мой тебе совет: не выращивай внутри себя монстров и для этого исполняй свои мечты и желания, пока молода. И запомни, срок у тебя – до сорока пяти лет.

На свой четвёртый этаж я буквально вознеслась, позабыв о лифте. При родителях безудержно разревелась. Отец, выслушав меня, сказал, чтобы прямо сегодня увольнялась с работы, сидела дома и готовилась к поступлению в институт. Не последний, мол, кусок хлеба доедаем. Хватит по безлюдным улицам мотаться, по которым бегают извращенцы.

Засыпая, я слышала, как мама говорит отцу:
– Это был Толик. Ну тот самый, с огромным членом.
– Он и тебе показывал? – встрепенулся папа.
– Мне – нет, но соседка говорила, что показывал её дочке, и ещё дочке моей коллеги. А ещё Толик показывал…
– Хватит! – рявкнул папа. – Тоже мне, звезду нашли! И чтобы завтра же дочь уволилась!

И я уволилась.