Жена попросила Серёгу огородить цветник перед домом, чтобы шальная соседская коза Фроська сдуру не объела кусты. Дочь Ленка привезла из областного центра черенки роз. Цветы какого-то редкого сорта, стоили дорого, но Ленка не поскупилась, хотела порадовать родителей. Жена Ольга любила цветы, в доме ими были заставлены все подоконники. Серёге нравилось.

К просьбе жены он подошёл творчески: разобрал на части старую этажерку, не один год пылившуюся в сарае, умело зачистил наждачной бумагой, потом опалил паяльной лампой – оградка получилась такая фигуристая, что хоть на ВДНХ отсылай. Присел отдохнуть в тенёчке. От цветника веяло сладковатым ароматом, пробуждавшим воспоминания. Серёга взглянул на жену, которая деловито сновала мимо, развешивая на верёвках выстиранное бельё, на её пышные бёдра, и щемящее чувство накрыло его с головой.

Тогда тоже была весна, так же пахло цветами. Но особенно дурманящий аромат стоял в деревне по ночам. Уже стемнело, и они с Ольгой, обнявшись, сидели на бревне, которое он, бахвалясь своей силой, приволок от соседей. Серёга жарко целовал девушку в губы, чувствуя, как по её податливому телу пробегает дрожь. И в какой-то момент парень, всего несколько дней назад вернувшийся из армии, не устоял: опрокинул Ольгу прямо в цветник, находившийся у них за спиной, увидел в свете луны её белые груди под задравшейся кофточкой, и разум окончательно покинул его коротко стриженную голову.

– Паразиты! – кричала утром на всю улицу соседка тётка Зина. – Узнаю, кто цветы помял, задницу крапивой настегаю до волдырей! Взяли моду в цветнике кувыркаться, другого места не нашлось!

Серёга тогда так и не понял – догадалась ли соседка, кто на самом деле «кувыркался» в цветнике, и специально кричала, чтобы он слышал, или просто грозила неизвестным хулиганам.

Ольга вновь прошла мимо, бережно неся перед собой тяжёлый обливной таз с накрахмаленным бельём. Она двигалась не спеша, откинувшись назад, переваливаясь с боку на бок, как ходят беременные. Серёга проводил её располневшую фигуру долгим взглядом, задумчиво потёр горбинку носа зачерствелым указательным пальцем и мысленно перенёсся из весны в стылую зиму.

Снега в тот год навалило много, повсюду высились непроходимые сугробы. Старенький гусеничный колхозный трактор ДТ-54 кое-как расчищал деревенские улицы, а уж за околицей так наметало, что и ему было не справиться. Только за двое суток силами трёх тракторов расчищали дорогу до грейдера, по которому ходил рейсовый автобус из райцентра.

И вот в такое неподходящее время, в начале февраля, у Серёги состоялась свадьба. Откладывать дальше было нельзя, потому что Ольга после кувыркания в цветнике забеременела и теперь донашивала ребёнка последние деньки.
– У девки пузо уже на нос лезет, – шушукались по селу тётушки, – а он и в ус не дует. Вот кобелина! И в кого такой прохиндей?

До Серёги разговоры, конечно, доходили. Но не станешь же каждому объяснять, что свадьбу им с Ольгой хотелось провести с размахом. Мечталось проехаться лихо на легковых машинах, собирались даже пригласить из города ансамбль, в котором играл его армейский приятель. Никто же не знал, что такая зима случится. Да осенью и некогда было: уборка урожая, потом пахота, а затем, как назло, затяжные дожди и другие непредвиденные вещи.

Не отставала от сплетниц и родная мать, каждый день точила, как ржа железо:
– Оболтус, когда же ты женишься? Мне люди уже все глаза протыкали. Хоть из дома не выходи.

Мать шмыгала носом и вытирала кончиком фартука повлажневшие глаза.

И Серёга наконец решился.

Гуляли отменно. Самогон лился рекой: распаренные гости то и дело выбегали на улицу, умывались снегом и опять пили и плясали от души. Подвыпивший гармонист наяривал как заведённый, пока не свалился под стол и не уснул непробудным сном. Весёлая свадьба получилась!

Всё испортила новоявленная Серёгина жена, которая в самый разгар торжества вдруг схватилась руками за живот, закатила свои выпуклые, как у коровы, глаза и испуганно запричитала:
– Ой, рожаю! Сергуня, рожаю! Вот прямо сейчас. Ой, мама родненькая!

Гости загоношились, забегали, не зная, что делать, потому что в деревне ещё не бывало, чтобы невеста родила в день свадьбы. И лишь Серёга, который, в отличие от других, пил в меру, чтобы сохранить лицо перед гостями и не породить новую порцию бабьих пересудов, сообразил, что надо Ольгу везти в город, в роддом.

Попробовал растолкать прикорнувшего на диване колхозного водителя Петьку Зазнобина. Но тот лишь приоткрыл один осоловевший глаз и буркнул что-то пьяным голосом. Тогда Серёга вынул у него из кармана ключи от колхозного «козлика», усадил Ольгу в кабину и помчался по занесённым деревенским улицам.

От быстрой езды на ветру трепыхались разноцветные ленты, украшавшие машину, которая днём возила молодожёнов в сельсовет. Сидевшая на капоте кукла-голыш, предназначенная оберегать семью, от страха сразу же повалилась набок.

Когда выехали за околицу, метель разыгралась вновь. Серёга навалился на баранку и поддал газу, поминутно с тревогой поглядывая на молодую жену. Та с бледным лицом откинулась на спинку и вцепилась в ручку двери. По её лбу обильно катился пот. «Могла бы и подождать. Надо же, как некстати приспичило, – думал он. – Главное, добраться до роддома. Не дай бог что. Никогда себе не прощу».

И хоть проходимость у «козлика» была высокая, они всё-таки застряли. Машина натужно ревела мотором, но одолеть снежный нанос не могла. Серёга ещё с минуту продолжал давить на газ, с ужасом представляя, как наутро найдут их с Ольгой замёрзшие тела. На себя ему было плевать, но дать погибнуть жене и ещё не родившемуся ребёнку он не мог.

И тогда Серёга принял единственно верное решение: добраться с женой до ближайшего села, крайние дома которого находились всего в полутора-двух километрах. За разыгрывающейся пургой их не было видно, но он знал дорогу.

Серёга бережно взял жену на руки и, по колено в снегу, еле выволакивая ноги, двинулся к селу. Позади осталась машина с включёнными фарами и работающим мотором – в спешке забыл заглушить.

Ольга уже не плакала, не разговаривала и даже не умоляла спасти ребёнка, а просто тяжко стонала от нестерпимой боли, крепко обняв Серёгу за шею. Её лицо, припорошённое мелким снегом, стынущей щекой касалось его горячей потной щеки.

В первом же доме, в морозное окно которого он громко постучался поздним вечером, ему открыла пожилая женщина. Увидев незнакомого парня с беременной на руках, она всё поняла без слов. Роды были тяжёлыми, но завершились благополучно.

Развесив бельё, Ольга возвращалась с порожним тазом. Заметив, какими глазами смотрит на неё муж, приостановилась.

– Чего уставился? – кокетливо поинтересовалась она. – Давно не видел, что ль?
– Подойди, – хрипло попросил Серёга.

Ольга охотно подошла, присела рядом на бревно, положив голову ему на плечо.

– Помнишь, как ты Ленку рожала? – спросил Серёга, улыбаясь.
– Зачем тебе? – немного помолчав, тихо спросила Ольга, теснее прижимаясь к мужу.
– Нашло что-то.

Ольга с любовью взъерошила ему волосы, поднялась и не спеша пошла в дом, играя крутыми бёдрами, зазывно оглядываясь и беспечно помахивая тазом в руке.

Серёга воровато оглянулся по сторонам, по-молодому вскочил с бревна и заторопился следом.