Иногда на задворках городских теплиц собиралось до тридцати человек. В основном бродяги, алкоголики и прочие асоциальные личности. Добытые деньги сразу тратились на курево, выпивку и закуску. Некоторые тут и жили, даже шалаш построили. Но встречались проживавшие неподалёку пенсионеры, а также приезжие вроде меня и даже работающие женщины, приходившие сюда в любую свободную минутку.

Действие происходило в начале нового тысячелетия в Новороссийске. Я приехала на родину ухаживать за мамой и прожила здесь целых четыре года. Местной прописки не имела, поэтому добывать средства к существованию было непросто.

Переехала я осенью. Собирала на горе шиповник и боярышник, продавала около рынка. Там мы все и перезнакомились. Делились друг с другом адресами мест, где можно подкалымить. Зимой подрабатывали на переборке цитрусовых, выгружавшихся в порту. В дальней дороге фрукты портились, поэтому наша подённая работа заключалась в отделении «зёрен от плевел». А потом отсортированные мандарины и лимоны развозились по всей стране.

После Пасхи мы собирали в лесу цветы, их у нас покупали местные жители перед походом на кладбище. И только летом не встречались у рынка – одни торговали на пляже кукурузой, другие собирали там же алюминиевые банки, третьи устраивались на временную работу. А перед Новым годом отправлялись в горы за сосновым лапником.

Помните слова Карнеги о лимоне и лимонаде? Вот и я видела в такой жизни своеобразный шарм. Мне даже хотелось написать рассказ под названием «Подённая работа и подённая жизнь». Когда из наших рядов кто-нибудь выпадал, мы не удивлялись и особо не грустили. Дело в том, что некоторые из нас добывали средства к существованию не совсем безобидным образом. Так, одна девушка влезла на чью-то дачу, упала с лестницы и разбилась насмерть.

Многодетная мама, бывший врач санэпидемстанции, иногда торговала цветами. Мы мало знали друг о друге. Я думала, что у неё свой палисадник. А почему бы и нет – например, у меня были шесть соток, где выращивались фрукты, овощи, цветы. Но однажды пронеслась зловещая новость: нашу цветочницу убили на кладбище. У рынка она продавала цветы, собранные на могилах.

Однако у теплиц мы ничем противозаконным не занимались. Время от времени приезжал трактор с отходами – плетями огурцов и помидоров. А мы разбирали эти плети, срывали с них оставшиеся овощи, раскладывали по пакетам и несли на базар. Обычно это были слишком крупные, слишком мелкие или кривые огурцы, а иногда и вовсе хорошие, но пропущенные работником. Зелёные помидоры, оставленные на ветках, несли домой. Здесь не принято срывать такие – на рынке покупают только спелые, красные.

Иногда мы подолгу сидели в ожидании трактора. Это был расслабляющий отдых на свежем воздухе, под лучами южного солнца, на мягкой почве, наполовину состоявшей из утоптанных ногами высохших огуречных плетей. На досуге начинались разговоры, воспоминания. У нас на Юге бытует слово «бич». Оказывается, расшифровывается оно так: бывший интеллигентный человек. Там, у теплиц, было много именно таких: бывших врачей, инженеров, художников. В минуты отдыха одни читали свои стихи, другие рассказывали интересные истории, третьи рисовали огрызком карандаша на обрывке бумаги.

Больше всего мне запомнился рассказ пенсионерки, жившей неподалёку. В советское время они с мужем имели сберкнижки. Их было две, его и её, потому что на одной нельзя было хранить больше 10 тысяч рублей.

Деньги копились на похороны. Интересно, какие проводы в последний путь замыслила старушка? В то время на 10 тысяч можно было купить дом или автомобиль. И сколько бы она ещё успела накопить, если бы не случилось реформ и пертурбаций? Ведь со времени описанных событий прошло лет пятнадцать, а тогда перед нами была крепкая бабуля, которой ещё жить да жить.

Выйдя на пенсию, её супруг стал часто появляться дома навеселе. На вопрос, где взял деньги, всегда что-нибудь придумывал: сосед угостил, арбузы разгрузил, рыбы наловил и продал. Но люди видели, как он снимал деньги с книжки – уж не стой ли, что лежит на полу под ковром? Женщина всё чаще поднимала его и всякий раз убеждалась, что никаких операций не производилось, вся сумма на месте.

Так продолжалось довольно долго. Старик уже не просыхал, а добрые люди всё чаще сообщали жене о походах в сберкассу. Наконец она не выдержала и переложила серую «берегиню» в более надёжное место – за пазуху. Но пьянки не прекращались. Уж не завелось ли любовницы? Может, какая-нибудь хитрая молодайка гуляет с её мужем и спаивает его?

Продумав все детали, бабушка решилась на слежку. Когда муж в очередной раз зашёл в сберкассу, незаметно шмыгнула следом и спряталась за спинами клиентов. Неужели этот старый пень соблазнил кассиршу? Но дед подошёл к окну, заполнил бланки и извлёк из кармана серенькую книжицу. Бабка схватилась за сердце – вернее, за торчавшую из бюстгальтера сберкнижку: она никуда не делась! Другой рукой уцепила серый «призрак», который вот-вот должен был скрыться в окошечке. Это оказался дубликат, на котором оставалось всего 25 рублей.

Знает только ночь глубокая, как поладили они…

Но конец истории был неожиданным. «Он-то своё хоть пропил, – закончила свой рассказ пенсионерка. – А мои накопления пропали».

Все мы помним, что творилось тогда в сберкассах, как старики пытались спасти хотя бы часть сбережений. Многие даже умерли в очередях. В те дни я впервые радовалась тому, что у меня денег нет. А вот у неё – были. Но всё нажитое непосильным трудом кануло в Лету.