Встречаю дочь после уроков, чтобы проводить до секции. Стою, дожидаюсь ребёнка возле зоны турникетов и вижу, что у раздевалки происходит какая-то движуха – крик, гвалт, куча-мала. Столпотворение школьников разных классов. Драка, что ли? Стало неспокойно за дочку – а вдруг и она попадёт «под замес»?

Объяснил охраннику ситуацию, попросил пропустить. Оставил свои данные, он записал в журнал – всё как полагается. Прошёл через турникеты.

Раздевалка старая, ещё советского типа. Типичный «загон», отгороженный от пола до потолка металлической изгородью. Дочки, слава богу, там не обнаружил. Прохожу через толпу вопящих школьников и вижу причину сыр-бора: паренёк лет 14–15 забрался на самую верхотуру, стоит на хлипких перегородках-вешалках. У пацана дикая истерика – рыдает, кричит, что не может найти свою куртку, мол, какие-то уроды спрятали. Судя по всему, его подозрения небеспочвенны – с внешней стороны изгороди стоят другие старшеклассники и ржут, правда, в раздевалку заходить опасаются. Вокруг валяется одежда – видимо, у парня не выдержали нервы, и он скидывал с крючков всё подряд. Мальчишка наверху шатается, вот-вот упадёт. Пол кафельный – как бы не размозжил голову.

Оглядываюсь на охранника. Тот отводит взгляд, делает вид, будто ничего не происходит.

– Чего вы сидите? – тереблю сотрудника. – Надо снять парня скорее, пока не навернулся.
– Я не могу покинуть пост.
– Тогда позовите кого-нибудь из учителей.
– У нас нет таких полномочий. Пускай родители за ним приходят и спускают, – охранник разве что не зевнул.

Быстро возвращаюсь к раздевалке и вижу, как какая-то училка проходит мимо. Выражение лица, что называется, «морда кирпичом». И поцокала дальше по коридору каблучками. И ещё парочка прошмыгнула, даже не взглянув.

– Послушайте, – обращаюсь к ребятам, – что вы ржёте? Так ведь нельзя. А если пацан свалится и башкой об пол?
– Не обращайте внимания, – отозвался кто-то из старшеклассников. – Это Иванов, он такие концерты регулярно устраивает.
– И что, пусть лучше разобьётся? – изумился я.
– Да он на публику работает, ничего страшного, скоро сам слезет. Все в школе уже намучились с ним.

Я плюнул и вошёл в раздевалку.

– Так, парень, только не дёргайся, – попытался успокоить зарёванного мальчишку. – Всё хорошо. Дай руку.
– Не дам!
– Дай руку, не дури! Найдём твою куртку, не переживай.

Некоторое время паренёк всхлипывал, но спускаться не решался. Нет, согнуться не может, боится упасть. Наверное, лучше перехватить его за ноги? Мои пальцы коснулись верха вешалок. Узкие перемычки. И как этот невротик до сих пор не навернулся?

Наконец я ухватил пацана за лодыжку, он спустил одну ногу, затем я осторожно стащил его вниз. Мальчишку просто трясло. Хорошо, что не все старшеклассники оказались равнодушными скотами – видимо, кто-то всё-таки сгонял в медпункт. Медсестра подошла через пару минут, увела парня с собой, наверное, дала какое-нибудь успокоительное.

Мне стало не по себе. В школе столько сотрудников, а к ребёнку пришёл на помощь лишь посторонний. И никого не колышет, что мальчишка мог разбиться или получить увечье.

– Слушай, а ты знаешь Иванова? – спросил я дочь, когда мы вышли из школы. – Ну, того парня, который истерики устраивает?
– Конечно, – кивнула моя семиклассница. – Он в восьмом учится. Его вся школа знает.
– И что, каждый день забирается на вешалки?
– Когда как. Иногда в спортзале залезает на канат и сидит там. Физрук уже задолбался с ним, больше не обращает внимания.
– Странно. У парня явно проблемы. А если ему придёт в голову сигануть из окна или принести в школу нож, отомстить обидчикам? Почему до него никому нет дела? Где ваш социальный педагог, где школьный психолог? Они с ним хоть занимаются?
– Не знаю, пап, – пожала плечами дочка. – Вряд ли. Мы их почти не видим. Только пару раз сказали заполнить анкеты о сигаретах, алкоголе, наркотиках и всём таком прочем.

Дома я попросил жену, и она в классном чате через знакомых мамашек узнала кое-что об этом Иванове.

Самый обычный мальчишка. Правда, учился ни шатко ни валко, но двоечником раньше не был. Любознательный, одно время даже посещал кружок авиамоделирования. Но Иванову не повезло – он из неблагополучной семьи. Отец пил, потом угодил за решётку года на три, сейчас сидит. Мать пашет на двух работах, света белого не видит, сыном почти не занимается.

Тут бы пареньку предложить руку помощи, но вместо этого учителя ещё в средних классах его невзлюбили, да и одноклассники стали издеваться. Иванов однажды даже угодил в клинику неврозов.

Теперь матери прозрачно намекают: если не переведёте сына в другую школу, его точно поставят на учёт в ПДН, и тогда отчисление не за горами – с «дурной» справкой и прочими неприятностями, оно вам надо? А маме деваться некуда – придётся переводить, домашнее обучение сын точно не осилит.

«А чему вы удивляетесь? – недоумевает одна мамочка в чате. – Школа на хорошем счету, от неё ждут высоких показателей. Администрация заинтересована в том, чтобы училось как можно больше беспроблемных детей с хорошим послужным списком. Вот и выделяют успешных учеников, а слабых задвигают. Сын рассказывал, как однажды хотел пересесть к однокласснику, с которым дружил, а классная руководительница не разрешила: «Звёздочки должны сидеть только со звёздочками». То есть успевающие – с себе подобными. «А если сядешь с Фёдоровым, то и учиться будешь как он», – предупреждала она друга в присутствии сына. Были случаи, когда в средних классах в наказание ребят заставляли записывать классную работу стоя. А я-то думала, что эти ужасы остались в глухих советских временах. Как-то раз сын забыл записать домашнее задание, обратился к одноклассникам за помощью, а те отвечают: «Елена Александровна велела таким, как ты, домашку не давать». «Агнцам» внушают, что они лучше «козлищ», а ребят, которым нелегко даётся учёба, всячески пытаются спровадить, в идеале – на домашнее обучение. В отдельных случаях давят на родителей, чтобы те перевели ребёнка в другую школу. Кто-то сдаётся, так и поступает. Исход ребят в техникумы и колледжи после 9-го класса – массовый. У знакомой, чей сын старше нашего на год, больше полкласса ушло. Сын учится в 9-м и считает дни до конца учебного года, когда навсегда покинет «эту пыточную». Никто не хочет портить себе аттестат или нервы, как Иванов».

А я почему-то вспомнил бабу Машу, нашу школьную техничку. В начале 80-х баба Маша была уже в летах, но легко могла мокрой тряпкой отбить охоту у любого, кто затеял драку. Даже старшеклассники её побаивались. Но зато каждый знал, что баба Маша первая поднимет тебя, если вдруг подвернёшь ногу в школьном коридоре. И она не задумалась бы ни на секунду о помощи, увидев ребёнка в опасности, каким бы лоботрясом тот ни был. Баба Маша по-настоящему воспитывала нас, хотя педагогами называются совсем другие люди.

Знаю, что в школе, где учится дочь, есть очень хорошие, заслуженные учителя. Попасть к ним в класс считается большой удачей. Они превосходно ведут свои предметы, но это не одно и то же, когда подрастающий человек чувствует, что за него вступятся, за него будут бороться, а в школе есть люди, которым не всё равно. Хотя бы на уровне бабы Маши.

Из письма Дениса,
Москва
Имена и фамилии изменены
Фото: Shutterstock/FOTODOM

Опубликовано в №50, декабрь 2023 года