Актриса Елена Коренева рассказала мне эту историю.

Семья Кореневых дружила со знаменитым кинорежиссёром Иваном Пырьевым и его женой Лионеллой. В 1968 году Пырьев скончался. Проходит несколько дней, Лионелла прибегает к Кореневым, трясётся от страха. Каждую ночь, лишь только она засыпает, появляется во сне Иван: «Лионелла, мне трудно, я задыхаюсь, сделай что-нибудь!» Вдова просыпается, пьёт успокоительное, засыпает, но Иван приходит вновь: «Лионелла, сделай же что-нибудь!»

Кореневы предлагают Пырьевой поехать на Новодевичье кладбище и по-доброму «поговорить с Иваном», мол, хватит мучить молодую вдову. Лионелла боится ехать одна, решают отправиться вместе. Приезжают и видят – на соседнем захоронении поменяли надгробную плиту, а старую самым наглым образом сдвинули на могилу Пырьева.

Кореневы с Лионеллой привели рабочих, плиту убрали, а с Иваном «разговаривать» не стали… Больше Иван Пырьев не «приходил».

Инна Чурикова в жизни была спокойным человеком. Но в профессии входила в такой актёрский раж, что давала волю и кулакам. Однажды по ходу спектакля «Тиль» Чурикова ударила под дых Николая Караченцова так, что тот с трудом доиграл спектакль. В спектакле «Три девушки в голубом» – избила старейшую актрису «Ленкома», народную артистку СССР Елену Фадееву. Актриса Людмила Поргина утверждает, что Чурикова сломала Фадеевой руку.

А на съёмках фильма «Тот самый Мюнхгаузен» режиссёр Марк Захаров предложил Чуриковой для усиления эффекта дать пощёчину своему экранному сыну в исполнении Леонида Ярмольника. Причём так, чтобы сам артист к этому не был готов. Актрисе понравилась идея, и она лупила Ярмольника две серии подряд.

Вдова поэта Алексея Фатьянова Галина Николаевна была хлебосольной хозяйкой и прекрасной рассказчицей. И вот сидим у неё на кухне, водочка, закусочка, рассказы…

– Лёша дружил с Никитой Богословским, при этом Фатьянов пил, а Никита – лишь чуть-чуть изредка, – вспоминала Галина Николаевна. – Дружить дружили, а ни одной песни вместе не написали. Лёшу это задевало, но Никита увиливал – мол, не хочу проснуться в вытрезвителе. И Фатьянов решил во что бы то ни стало напоить Богословского.

Однажды, взяв две бутылки коньяка, Лёша поехал домой к Никите. Какие ухищрения он использовал – загадка, однако они не только надрались в зюзю, но и написали свою единственную совместную песню.
Богословский потом говорил Фатьянову, что любой мало-мальски грамотный музыкант по «плывущей» мелодии поймёт, что песня написана композитором, пьяным в хлам. Это произведение называется «Три года ты мне снилась».

Стас Пьеха выпустил очередную книгу стихов. Кто прокомментирует? Конечно, бабушка Эдита Пьеха! В обед звоню Эдите Станиславовне и прошу поделиться мнением о стихах внука. Эдита Станиславовна начинает отвечать, но я ничего не могу разобрать, слышу только:
– Бу-бу-бу Пушкин, бу-бу-бу Пушкин.

Понятно, она живёт на даче, связь плохая. Но сравнивать Стаса с Пушкиным!.. С другой стороны, родная бабушка, любимый внук…

Набираюсь наглости и перебиваю знаменитую певицу.

– Эдита Станиславовна, простите, плохая связь, не понимаю, что вы говорите. Повторите, пожалуйста.
– Ой, извините! Просто я ещё спала. Мне снился сон, будто гуляю по Варшаве, и я разговаривала с вами по-польски.
– А как вам стихи вашего внука?
– Ах, это! Нет, не Пушкин, не Пушкин…

Эту историю рассказал мне Александр Ширвиндт, недавно ушедший из жизни. Пришло время, и у него начались проблемы со здоровьем. Друзья предложили артисту познакомить его со светилом медицины, профессором, знаменитым урологом. Александр Анатольевич сдал необходимые анализы, получил справки и пришёл в медицинский центр. Профессор раскрыл папку и начал изучать документы, долго и внимательно читал каждую справку, просматривал каждую выписку. Наконец закончил.

– Даже не знаю, чем смогу вам помочь, – как-то странно задумался врач.
– Всё так плохо? Может быть, не хватает каких-нибудь документов? – заволновался Ширвиндт.
– Да нет, всё на месте… Вот ваше заявление, протокол общего собрания, решение правления кооператива о выделении вам гаража, проголосовано единогласно. Поздравляю!

Ширвиндт понял, что перепутал папки.

Николай Николаевич Озеров комментировал самые значительные международные хоккейные матчи и часто попадал в кадр. Озерова узнавали даже чаще, чем спортсменов, лица которых во время игры скрывают маски. Кроме того, он выделялся грузной фигурой, но совершенно не комплексовал по этому поводу. Наоборот, любил вкусно и много поесть, что, конечно, стройности не прибавляло.

В марте 1970 года в Стокгольме состоялся чемпионат мира по хоккею, на котором победила сборная СССР. После триумфального матча Озеров вернулся в гостиницу. В фойе на диване развалившись сидел американский миллионер, совладелец одного из хоккейных клубов. Возможно, он переживал проигрыш своей команды – пил виски и был уже сильно «под мухой».

Узнав Озерова, миллионер начал громко петь гимн СССР, рисуя в воздухе руками пышные формы советского комментатора. Николай Николаевич сделал вид, будто ничего не замечает, продолжил идти к лифту с гордо поднятой головой.

Проходя мимо американца, Озеров бросил переводчице:
– Скажите ему, что гимн надо петь стоя.

Актриса Ольга Аросева родилась в семье революционера. В детстве не раз бывала в Кремле и живьём видела всех, кто два раза в год выходил на трибуну Мавзолея.

Летом 2010 года Аросева стала ведущей программы Первого канала «Раньше всех». Как-то раз я оказался на съёмках и в гримёрке стал свидетелем одного разговора. Говорили про советскую власть.

– Я, между прочим, Ленина видела, – обронила Аросева.

Редактор, которая месяцем ранее впервые в жизни оказалась в Мавзолее, похвалилась, что тоже видела Ленина.

– Да, дорогая моя, – заметила Аросева, – только вы видели его горизонтально, а я – вертикально.

Знаменитый диктор Виктор Балашов рассказывал мне много историй. И вот одна из них.

1960-е годы. Телепередачи шли тогда, как правило, в прямом эфире. Режиссёр программы находился в аппаратной и руководил ведущим через оператора в студии. Например, режиссёр говорит оператору в наушники, что до конца эфира осталось десять секунд. Оператор показывает ведущему две руки с растопыренными пальцами. Ведущий незаметно делает знак гостю – круговое движение пальцем, мол, пора закругляться.

В тот раз гостем Балашова был начальник управления дорожного строительства Моссовета. Перед съёмками обговорили систему жестов. Идёт эфир. Гость увлечённо рассказывает о строительстве столичных дорог. Оператор показывает Балашову две растопыренные ладони. Виктор Иванович незаметно делает пальцем круговое движение. Строитель видит знак, чуть заметно кивает – мол, понял – и продолжает:
– А теперь я расскажу вам о строительстве Московской кольцевой дороги.

Актриса Виктория Тарасова известна по главным женским ролям в сериалах «Глухарь», «Пятницкий» «Карпов» и других. Но пока на люстре в её квартире не появились красные трусы – карьера не складывалась. И не только карьера: смерть отца, развод с мужем, одиночество, отсутствие работы и денег, маленький ребёнок на руках.

Тарасова рассказала мне такую историю.

2008 год. Виктория вышла из метро и почувствовала на себе чей-то взгляд. Обернулась – цыганка. Вика опустила глаза и прибавила шаг. Цыганка догнала актрису, шла следом и рассказывала Вике о её несчастной жизни в подробностях, которые знать не могла, но знала.

Оторопевшая Тарасова остановилась и отдала цыганке всё скудное содержимое своего кошелька. Взамен цыганка дала актрисе совет: купи красные женские трусы, повесь на люстру, и жизнь твоя изменится. Тот ещё советик. Но Вика сделала всё как сказала цыганка. И началось!

В течение недели её, никому не известную актрису, утверждают на главную роль в «Глухаре». Она влюбляется, причём взаимно, у неё появляются известность, деньги и все отсюда вытекающие радости. Вскоре Тарасова купила квартиру, обставила её новой мебелью. Неизменным остался только талисман – красные трусы на люстре. Висят они и сегодня.

Сын Юрия Никулина Максим как-то раз поделился со мной историей дружбы своего знаменитого отца с другим народным артистом СССР, Ростиславом Пляттом. Кстати, они жили в одном доме, в одном подъезде.

– Я тогда работал на радио, пришёл поздно вечером домой, – делился со мной Максим Юрьевич. – Мама говорит: «Погуляй с собачкой, а на обратном пути зайди к Плятту и забери оттуда Никулина – он там три часа уже сидит, хватит». Они часто встречались, за столом рассказывали друг другу анекдоты. Отец потом приходил домой, пересказывал и называл их «плятские анекдоты».

Захожу к ним – там сидят Никулин, Плятт и Галя Кожухова (супруга актёра Алексея Петренко). Меня пригласили присесть к ним за стол, вместе выпить. В какой-то момент спиртное закончилось. И Галя предлагает: «Пойдёмте к нам, сейчас Петренко приедет со съёмок, мы его встретим и там посидим». Я смалодушничал и пошёл с ними.

Зима. Плятт после перелома шейки бедра ходил с палочкой. Обратно возвращались часа в три ночи. Иду, веду под руки двух народных артистов СССР и на поводке – собачку. Вести трудно, они в кураже, вырываются. Вдруг схватили ограждения, которые ставили на обочине от снега, и перекрыли ими Суворовский бульвар. А сами спрятались за сугробом и хохотали, наблюдая, как машины, доезжая до этого места, разворачивались и ехали обратно.

Пошли дальше. Вдруг Плятту пришло в голову нарисовать палкой неприличное слово на сугробе. Надо было видеть, как он с актёрской манерностью принялся каллиграфически писать на снегу матерное слово! Я и отец держим его под руки, а он изображает художника.

Проезжавшие мимо сотрудники ГАИ остановились и не могли понять – это им кажется, или кино снимают? Ведь сам Юрий Никулин и сам Ростислав Плятт усердно трудятся над нецензурным словом!

Когда дошли до дома и свернули в арку, увидели там две фигуры – мою маму и жену Плятта. В сапогах и шубах, накинутых прямо на ночные рубашки. Мама, не глядя на отца, скомандовала: «Домой!» Повернулась ко мне: «Как тебе не стыдно? Ведь ты же с собакой!»

Эту историю мне рассказала народная артистка СССР Нани Брегвадзе. Итак, представьте: сольный концерт певицы в Тбилиси, полный зал, аншлаг. Концерт заканчивается, на сцену поднимаются зрители, дарят цветы. И среди них – молодой мужчина.

– Он протягивает мне букет необъятных размеров и маленькую бархатную коробочку, – вспоминала Нани Георгиевна. – Возвращаюсь в гримёрку, открываю коробочку и вижу серьги с огромными бриллиантами! В бриллиантах я разбираюсь и понимаю, что эти стоят целое состояние. Стук. Дверь открывается, и в гримёрку входит тот самый молодой мужчина. И говорит:
– Нани, вы мой кумир! Вы кумир всей нашей семьи. Особенно вас любит моя бабушка. И самая любимая её песня – «Снегопад»… Завтра моей любимой бабушке девяносто лет! – продолжает этот мужчина. – Соберётся вся наша родня. Пожалуйста, приезжайте к нам. Спойте бабушке «Снегопад». Это будет самый счастливый день в её жизни и в жизни всей нашей семьи!

Вообще-то я по квартирам не пою, но бриллианты!!! В назначенное время приезжаю по адресу и вижу большой богатый дом. Навстречу выбегает мой новый знакомый:
– Нани, вы приехали! Какое счастье!

Мужчина приглашает меня в дом, проводит через комнаты. Вокруг полно народа. Люди видят меня и в изумлении расступаются. Мужчина доволен произведённым эффектом.

– Смотрите! Смотрите, кто к нам приехал! Сама Нани Брегвадзе приехала поздравить нашу любимую бабушку!

Заходим в большую комнату, мужчина говорит:
– Нани, подождите здесь. Сейчас мы приведём бабушку, и вы споёте «Снегопад».

Жду. И вот дверь открывается и в комнату под руки вводят древнюю старушку.

– Бабушка, – говорит мужчина, – смотри, кто к тебе приехал! Нани приехала!
– Нани? – переспрашивает бабушка. – Какая ещё Нани?
– Какая, какая… Твоя любимая!

И делает мне знак – мол, пойте.

Я театрально протягиваю к бабушке руки и начинаю петь:
– Снегопад, снегопад, не мети мне на косы…

Вдруг бабушка вскрикивает и падает на пол.

– Бабушка! Бабушка умерла! – кричат вокруг. – Врача! Скорую помощь! Горе, горе! У нас горе!

Крики, рыдания! Бабушку поднимают на руки и куда-то уносят. Я в ужасе прижимаюсь к стене и не понимаю, что делать. Очевидно одно – я убила их любимую бабушку!

Проходит какое-то время. В комнату возвращается мужчина, но уже с каменным лицом.

– Нани, бабушка приходит в себя. Вы обещали спеть песню. Пройдёмте со мной.
– Может, не надо? – пробую я возражать.
– Извините, но вы должны нам песню.

Следую за мужчиной, захожу в комнату и вижу кровать, которую обступила толпа людей.

– Разойдитесь! Пропустите Нани, она сейчас будет петь.

Люди расступаются. На кровати лежит бледная как смерть бабушка. Её глаза открыты, взгляд устремлён в потолок. Пододвигают стул, я подсаживаюсь к кровати и оборачиваюсь к мужчине. Он делает знак – мол, можно начинать.

Я вновь театрально протягиваю к бабушке руки.

– Снегопад, снегопад, если женщина просит, бабье лето её торопить не спеши…

Кажется, бабушка не слышит меня. В более дурацкую ситуацию я не попадала никогда в жизни. Но если бы вы видели эти бриллианты!..