Зияющая пустота

С тех пор как 5 декабря 1931 года два колоссальных взрыва сотрясли Москву и стены храма Христа Спасителя рухнули, зияющая пустота на Волхонке превратилась в подобие архитектурного вопросительного знака. На месте свежих руин должно было возникнуть нечто такое, что, с одной стороны, возвратило бы центру столицы СССР вертикальную доминанту, а с другой, символизировало бы новую эпоху.

Идея построить там новую Вавилонскую башню под кодовым названием Дворец Советов просто напрашивалась.

История Дворца Советов походила на антиутопию. Фантастический масштаб планов, технологическая беспомощность, расстрелы, массовые посадки, гениальные открытия инженеров и проектировщиков, колоссальные бюджетные издержки нищей страны – всё это с переменным успехом длилось до 1956 года и бесславно закончилось строительством открытого бассейна «Москва».

К концу 80-х стало понятно, что эпоха снова меняется, и вопрос о зияющей пустоте на Волхонке вернулся в повестку дня. Впрочем, восстановления храма Христа Спасителя в этой повестке не было. СССР всё ещё оставался страной атеистов. Но что-то такое в воздухе уже носилось.

В 1988 году в СССР вспомнили о 1000-летии Крещения Руси. Торжества по этому поводу стали сигналом начала перемен, и страна принялась мечтать. Московский художник Леньков в шуме праздника ненавязчиво представил свою концепцию восстановления храма Христа Спасителя, старательно закамуфлировав возрождение православия под памятник победе в Отечественной войне 1812 года. Но власть к такой дерзости оказалась не готова. Проект, представленный на выставке в Манеже, был арестован вместе с автором на три дня, но в конце концов реабилитирован.

Мысль о восстановлении храма ещё казалась смелой, но уже не такой несбыточной. Однако времена менялись всё быстрее.

Идеологи атеизма сдавали позиции. Уже в сентябре 1989 года в редакции «Литературной России» прошла учредительная конференция Фонда восстановления храма Христа Спасителя. В правление фонда вошли известные политики и деятели культуры. Операция под условным названием «Восстановим и вернём» по-прежнему оставалась чисто низовой инициативой. Страна катилась в пропасть, и кремлёвская власть была занята куда более насущными делами.

Общественность, впрочем, на власть и не рассчитывала. Храм, построенный в XIX веке на народные деньги, решили опять строить на свои. В декабре 1990 года на Волхонке установили закладной камень.

Неизвестно, чем бы всё закончилось, если бы в 1992 году мэром Москвы не стал Юрий Лужков.

Ельцин денег не даст

Столица в то время являла собой удручающее зрелище. Магазины пусты, продукты по талонам, улицы едва освещены, братки в спортивных костюмах чувствуют себя хозяевами жизни. И всё же новый мэр решил не мелочиться.

Потом Лужкова будут обвинять в непомерном самомнении и желании увековечить себя в истории Москвы. Оно, может, и так, но факт остаётся фактом – именно Лужков сделал мечту о восстановлении храма Христа Спасителя реальностью. «В центре Москвы удручала свалка, в которую превратилась яма осушённого бассейна «Москва», – рассказывал он позже. – Под ней находился фундамент Дворца Советов. Встал вопрос: как с ним поступить? Я взял архивные материалы и увидел грандиозную платформу на 128 сваях, забитых до скального основания. Возникла мысль о возрождении храма Христа на этом фундаменте».

Патриарх идею поддержал, и Лужков пошёл к президенту Ельцину. Тому было явно не до храма. Только что расстреляли Белый дом, либеральные реформы обрушили экономику, страна стояла на пороге голода. Теоретически президент не возражал, но сразу объявил, что денег не даст. Лужков обещал обойтись пожертвованиями. Ельцин объявил налоговые льготы для бизнес-благотворителей, и всё заверте…

Сразу же приступили к подготовке проекта. А 31 мая 1994 года Правительство Москвы выпустило постановление о начале строительства. В Совет воссоздания храма вошли Патриарх Алексий II, Юрий Лужков, крупные архитекторы и скульптор Зураб Церетели. Дело было душеполезное, и поучаствовать в нём спешили многие.

Однако времена так стремительно менялись, что к середине 90-х годов в России, как некогда в доме Облонских, всё смешалось: закон с криминалом, праведность – с грехом, подвиг – с преступлением. Скандалы стали неизменным спутником строительства храма. Мистически настроенные граждане списывали всё на знаменитое проклятие, которое, по легенде, наложила на храм игуменья Алексеевского женского монастыря, когда её обитель решили снести ради новой стройки. С тех пор всё тут строится тяжело и неизменно сопровождается проблемами.

С элементами «Рабочего и колхозницы»

Идея возвести храм на народные пожертвования вызвала энтузиазм. Около 10 миллионов человек отдали свои средства на благое дело. Однако быстро стало ясно, что на народные рублики колоссальную стройку не поднять.

Лужков пошёл на хитрость. Москомимущество перестало выдавать бизнесменам Москвы разрешения на аренду без справки об оплате счёта в пользу храма Христа Спасителя. Мэрия, разумеется, всё отрицала, но бизнесмены в ответ массово свидетельствовали о фактах насильственных поборов. Дело удалось замять, но по Москве упорно ходили слухи о грандиозных финансовых махинациях, сопровождающих все этапы строительства.

Многое так и осталось слухами, но кое-какие факты огласку всё же получили. Так, например, доподлинно известно, что в 1997 году Российская академия художеств под руководством Зураба Церетели выкатила мэрии космическую смету на внутреннее оформление храма – 4,3 миллиарда рублей. На это Лужков заявил, что ему проще самому лечь на леса с кисточкой в руках. Академики закатали губу обратно и снизили смету до 372 миллионов. В итоге храм расписали за 230 миллионов.
Это история со счастливым концом. А то, что скрыто под мутной водой эпохи, мы вряд ли узнаем во всех подробностях.

Не всё слава богу оказалось и с проектом храма. О любви Лужкова к красному и зелёному, аляповатым формам и кричащей роскоши уже через год его «московского сидения» знала вся столица. Массовые сносы памятников архитектуры в центре, строительство сотен торговых центров и знаменитого «Черкизона», безумные архитектурные решения – всё это Лужков.

В истории с храмом Лужков себе не изменил. Уже на стадии проектирования он действовал по принципу, озвученному в одном из его интервью: «В московской культуре понятие копии иногда имеет не меньшее значение, чем оригинал».

Несмотря на то что первый автор проекта восстановления Алексей Денисов яростно боролся за историческую идентичность, от точной реконструкции храма отказались. Собор проектировали скорее «по мотивам», с нарушением изначальных пропорций и заменой материалов. Как выразился архитектурный критик Григорий Ревзин, это «храм Христа Спасителя с элементами «Рабочего и колхозницы».

Стоят не на тех местах

Здание возводили с невероятной скоростью. Начав в 1994 году, уже в конце 1999 года храм открыли для посещения. Незадолго до открытия в Москве состоялась пресс-конференция, на которой представители художественных организаций подробно и не без удовольствия высказали Российской академии художеств свои претензии.

Клеймил академиков председатель редколлегии журнала «Архитектура и строительство России» Александр Сидорин: «По настоянию Церетели, – говорил он, – некоторые детали, в оригинале выполненные из мрамора, в восстановленном храме были сделаны из пластмассы, из-за чего они уже сейчас потрескались и покрылись плесенью. Святые, стоящие в храме, вовсе не те, которые были в подлинном варианте, а те немногие, которые совпадают с оригиналом, стоят не на тех местах и не в тех позах – в общем, налицо полное искажение облика святых».

Под «некоторыми деталями» Сидорин имел в виду храмовые горельефы, которые в оригинале у архитектора XIX века Константина Тона сделаны из белого камня. В новом варианте они стали бронзовыми. Десятки специалистов по храмовой архитектуре Руси много лет доказывали, что традиционным элементом украшения церковных стен всегда была именно белокаменная резьба, что тёмная бронза «утяжеляет» внешний вид храма, а мрамор, которым покрыты стены, делает его цветовую гамму холодной, а не тёплой, как требует традиция. Но академики под руководством Церетели оказались глухи к этой логике.

По словам Сидорина, причина всех несчастий храма Христа Спасителя крылась в желании мэрии потрясти общественность скоростью возведения. Критики прямо заявляли, что срочное открытие собора – это не что иное, как пиар-кампания Лужкова, которого в декабре 1999 года ждали перевыборы.

Спешка действительно приводила к трагикомическим ситуациям. Например, художнику Мухину заказали фреску для храма, указав размеры на полтора метра больше, чем нужно. Мухин два года работал над фреской, пока незадолго до открытия собора не выяснилось, что она слишком велика. После этого, чтобы успеть к сроку, творение художника пришлось подгонять к нужному размеру с помощью копировальной техники.

Организаторы пресс-конференции грозно объявили, что собираются созвать научно-методическую комиссию, которая должна будет официально зафиксировать все ошибки, допущенные при восстановлении храма.

Фреска неправильного формата

Российская академия художеств и её президент Зураб Церетели в ответ молчать не стали и тоже созвали пресс-конференцию под многозначительным названием «Дискуссии о храме Христа Спасителя как элемент политической борьбы». Там Церетели лично ответил на все пункты обвинений. Во-первых, утверждал он, фигуры святых выполнены из бронзы просто потому, что так надёжнее и красивее. Именно эту версию, кстати, до сих пор можно прочитать на сайте храма. Там сказано, что сам Тон планировал делать горельефы именно из бронзы, но, поскольку средств не хватало, заменил дорогую бронзу на дешёвый протопоповский известняк доломит. Поэтому, сказано на сайте, непрочный доломит почти полностью разрушился уже к 1910 году.

Правда, во время варварского разрушения храма в 1931 году шесть горельефов удалось спасти и сохранить на территории Донского монастыря. Как может убедиться любой желающий, даже пролежав на земле в течение почти столетия, они вообще не тронуты разрушением. Этот удивительный факт на сайте тактично обойдён молчанием.

Во-вторых, объяснял на пресс-конференции Церетели, некоторые горельефы действительно сделаны из пластмассы, но это лишь временное решение. По мере изготовления бронзовых фигур они будут установлены на место и заменят пластмассу.
В защиту своего творения выступил и художник Мухин. «В том, что моя фреска была неправильного формата, виноват Алексей Денисов, который и заварил весь этот скандал, – заявил он. – И если бы не помощь компьютеров, мой двухлетний труд пошёл бы прахом».

Алексей Денисов был одним из авторов проекта восстановления храма Христа Спасителя, отчаянно сопротивлявшихся любым отступлениям от оригинала. Именно он вплоть до 1999 года возглавлял мастерскую №12, созданную для проектирования главного храма Москвы и объединившую усилия нескольких сотен специалистов. Но именно его и обвинили во всех грехах.

Относительно сроков сдачи представители Российской академии художеств богобоязненно заявили, что если они и торопились, то вовсе не к выборам мэра, а к святому празднику двухтысячелетия Рождества Христова.

Пресс-конференцию подытожил главный архитектор храма Христа Спасителя Михаил Посохин. «Мы действительно изменили кое-какие детали, – признался он, – но лишь для того, чтобы убрать ошибки художников, допущенные при первом строительстве». В итоге всем обещали, что новый храм будет краше прежнего.

Общее впечатление от общения с прессой испортила сотрудница Ассоциации реставраторов России Марина Ильина. Она пришла на собрание с пачкой фотографий храма Христа Спасителя начала века и обвинила академию художеств в полном презрении к оригиналу. Церетели ответил цинично: «Денисов за свою работу деньги получает. Должно быть, он с вами не поделился, и поэтому вы озлоблены».

Торжественная трансляция

Впрочем, несмотря на все скандалы, коррупцию и критику, храм Христа Спасителя остаётся если не самым главным (таковым по традиции считается Успенский собор Кремля), то точно самым большим храмом Русской православной церкви. В нём одновременно могут молиться до 10 тысяч человек. Высота – 103 метра, общая площадь храмового комплекса – более 80 тысяч квадратных метров. В XIX веке его стены расписывали лучшие художники России – Верещагин, Суриков, Семирадский. Сам Иван Крамской писал лик Христа на куполе.

В те времена отделка и украшение храма длились целых двадцать лет. В наши дни 200 художников расписали стены и купол храма всего за год.

И всё-таки сегодня Москва, глядя на восстановленные святые стены, может ими гордиться. Неизвестно, какие скандалы сопровождали строительство первого храма, однако со временем память стёрла эти воспоминания. То же происходит и сегодня. Два раза в год, в Рождество и на Пасху, телеканалы транслируют торжественные богослужения в храме Христа Спасителя. И впечатление от потрясающей красоты литургии сменяется восхищением от самого кафедрального собора.

Над художественным убранством Храма работали живописцы, скульпторы и прочие мастера из Москвы, Санкт-Петербурга, Златоуста и других городов России. Поскольку в советские времена иконописные школы официально не функционировали, многие навыки были утрачены, так что ради подготовки художников к росписи храма специально открыли отделение церковно-исторической живописи при Петербургском институте имени Репина.

Работа была проделана гигантская. Но сегодня Русская православная церковь имеет в центре столицы величественный собор, в котором проходят все главные богослужения.