Начиналось всё банально: мы с мужем решили пристроить к дачному дому террасу. Планировали организовать там кухню-столовую и вечерами попивать чаёк из самовара, птичек слушать да песни петь – любили мы это занятие.

Продумали проект, завезли стройматериалы и озаботились поиском исполнителя. В те годы далеко ходить было не надо – свои услуги предлагали граждане бывших советских республик, в основном украинцы и белорусы. Один такой умелец, действительно мастер на все руки, частенько подрабатывал у нас.

Звали его Василием. Хотя почему звали, он и сейчас здравствует. Худой, высокий, жилистый мужичок за пятьдесят (теперь за шестьдесят) из белорусского села, лет на десять моложе меня. Хитроватый, себе на уме. На руке несколько наколок, не пьющий. Общих тем для разговоров, кроме сугубо бытовых, у нас не было: мы, как говорится, «из разных гостиных».

Короче, обсудили они с супругом подробности предстоящей работы и ударили по рукам. Быстро нашли общий язык и даже подружились: Василий относился к нему с почтением, до сих пор добрым словом поминает. Я работала, поэтому приезжала нечасто, в основном оценить результаты и приготовить еду. Не слишком всматривалась в Василия, слушала, что называется, через раз, но иногда меня настораживал его взгляд исподлобья – откровенный, мужской. Однако, поскольку возраст мой, как я считала, не располагал к подобным глупостям, значения не придавала. Да и не нравился он мне.

Словесно эта симпатия никак не выражалась, и вольностей он себе не позволял.

Прошло года два. После террасы Вася построил нам душ, починил крыльцо, замахивался и на туалет. Частенько подвозил до станции. Забегал поболтать, покурить – общался в основном с мужем. А потом муж сильно заболел, и через год, в конце лета, его не стало. Так мы и не попили чаю на новой террасе.

Поздней осенью, когда утихла первая волна горя, я приехала закрывать дачный сезон. Дом оставался без присмотра, и я позвонила Василию. Приехал он быстро, договорились, что будет иногда заходить, я дала ключи. Обсудили подробности – и я снова поймала на себе тот взгляд. Но теперь дело этим не ограничилось: он намекнул, что я давно ему нравлюсь – тоже мне новость! – и вместе нам было бы очень неплохо.

Я отшутилась: мол, траур у меня. Василий поинтересовался, надолго ли. Ответила, что на год. На том и распрощались, и я благополучно забыла о нём до весны. Иногда он позванивал по хозяйственным делам, не более того.

А в мае история получила продолжение. За это время Василий женился, говорили, что счастливо, я порадовалась за него, а при встрече поздравила. Однако меня он из поля зрения не выпускал и однажды открыто заявил, что всегда безумно меня хотел и готов это доказать, да ещё как! (Тут следовало описание, как именно.) Правда, рук не распускал, всё происходило только на словах.

Поначалу это очень бесило, я пыталась вразумить его, но незаметно включилась в игру и на шуточки сомнительного толка отвечала тем же. Когда заканчивала разговоры по телефону, машинально произносила «целую» – я многим так на прощание говорю, и Василий, похоже, воспринимал это всерьёз. Если вдруг забывала, спрашивал: «Ты меня целуешь?» «Конечно, дорогой», – жизнерадостно отвечала я. На что мог последовать вопрос: «А куда?»

Сидим как-то, курим. Я на крылечке дома, он – на лавочке напротив. Болтаем о том о сём. Вася рассказывает, как замечательно почистил трубу у соседа, как тот доволен. Хвастается своим мастерством. Я, задумчиво глядя на трубу летней кухни:
– Мне, что ли, прочистить?

Васька, себе под нос:
– Другое тебе прочистить надо.
– Чего?
– Да ничего, это я так.

Крашу террасу с наружной стороны. Достаю не везде, она высокая, надо лезть на стремянку, а я боюсь высоты. Примериваюсь, присматриваюсь. Появляется Василий, как всегда неожиданно.

– Помочь?
– Да, если можно, боюсь на лестницу лезть.

Берёт кисть, лезет на стремянку, красит сверху, я внизу. Некоторое время работаем молча. Минут через десять Вася задушевно говорит:
– Вот смотри, Тань, как же здорово работать вместе! Но и отдохнуть пора бы. Пошли в дом! Ведь как классно: поработали, полежали…

Услышав подобные инсинуации, обычно без стеснения посылаю в задницу. Не обижается, ржёт. И продолжает:
– Ты даже не представляешь, как стану тебя ласкать.

После чего следуют некоторые подробности дальнейших действий, о которых умолчу.

Дальше словесных упражнений Васька не шёл. Но как-то раз случилось следующее. Между моим и соседским участком нет забора – он нам не нужен. Иногда соседка, чтобы сократить путь, выходит на улицу через мою калитку. Тропинка идёт между двумя строениями, место довольно узкое. И вот однажды я замешкалась в этом проёме, Василий не устоял, обхватил меня своими ручищами и давай целовать. От неожиданности я даже не успела отбиться. И вот стоим мы, целуемся, а по тропинке к нам приближается соседка. Как говорится, без комментариев.

Подобных примеров – несть числа, рассказывать неохота. Тем не менее ничего, кроме того поцелуя, между нами не было. Однако всё наше садовое товарищество считает, что я его любовница. Да на здоровье!

Самое интересное началось пару лет назад. Васька просто замучил меня звонками – так-то в основном по делу звонил или с праздниками поздравлял. А тут как прорвало: каждый день да по нескольку раз! И разговоры такие странные: типа как дела, да как сама, да ещё что-то незначащее, и вдруг резко сворачивает беседу: «Ну ладно, пока!» Дышит часто, голос прерывается – да в чём дело-то? И тут до меня доходит… Этого ещё не хватало! Может, показалось?

Однако звонки продолжались. Я избегала их, перестала брать трубку. Но любовь любовью, а дела по хозяйству никто не отменял. Василий косит у меня газон, устраняет неисправности, присматривает за домом в моё отсутствие. Естественно, все услуги я оплачиваю, берёт он с меня не много. Правда, намекает, что готов помогать бесплатно, но я твёрдо стою на своём, тем более в такой щекотливой ситуации.

Спустя время он зашёл ко мне что-то обсудить. Я пригласила попить кофе, он не отказался. Спрашивает, почему не может дозвониться. Начинает по обыкновению балагурить, посыпались традиционные шуточки. И я решаюсь задать вопрос:
– Вась, а ты что, на мой голос… – пытаюсь подобрать приличный синоним к похабному словечку. И тут он выдаёт:
– А как ты поняла?

Да уж как не понять! И если прежде я сомневалась в правильности своих догадок, боялась его обидеть, то теперь никаких сомнений не осталось. Как же мне было неприятно! Грязно, противно, гадко! Да, конечно, мы взрослые, даже местами старые люди, и я далеко не ханжа, хотя и давно ушла из большого секса, но всему есть предел. И я подвела черту:
– Секс по телефону – платная услуга!
– А ты откуда знаешь? – не остался в долгу Василий.

Мне не хотелось его видеть! Но постепенно я остыла, да и Васька угомонился. Отношения восстановились, впрочем, они никуда и не исчезали, просто морок какой-то улетучился. Василий по-прежнему мой главный помощник, подвозит до станции и от станции, иногда вместе ходим к колодцу за водой, а осенью – за грибами, он знает места. Скабрёзностей больше не слышу, всё вошло в своё русло. Но иногда я ловлю на себе тот самый взгляд. Нет, неправильно – не тот самый: в нём ещё и печаль, и нежность, и тепло, и сожаление о том, что могло быть, но не случилось.