Жил в центре Петербурга интеллигентный Яков Дудкин. Личность сложная, мятущаяся. Дудкин считал себя искателем и немножко пиратом.

Подлинного пиратства с захватом кораблей и бесчинствами в кабаках он избегал. Зато любил читать. Читал запоем всё подряд: детективы на испанском языке, мифы народов Африки на французском, протоколы масонских хитрецов на английском и мемуары композитора Скрябина, записанные нотными знаками. Комната в коммуналке, в которой он жил, была завалена книгами.

«Кто исполнен лени, не найдёт путь к мудрости» – был убеждён Дудкин, выискивая новые редкие книги в пунктах приёма макулатуры. Дудкину нравились умные мысли. Как чужие, так и свои.

Ещё Дудкин любил кино. В его доме всегда был включён старый видеомагнитофон. Фоном шли фильмы с Лоллобриджидой или Жаном Маре, часто с выключенным звуком. Дудкин знал все фильмы наизусть, несмотря на внушительные размеры киноколлекции. Кассеты были заезженные, экран шёл полосами, переводчик гнусавил. Это создавало ностальгическую атмосферу видеосалонов: сейчас закончатся «Челюсти» и начнут крутить «Мессалину».

«Жизнь словно коробка конфет. Хочешь вытащить грильяж, а попадается только барбарис», – вздыхал Дудкин.

Раньше его звали иначе – не Яков и не Дудкин. Был он Саней Барановым. А Дудкиным стал по нужде.

Начиналось всё возвышенно и чудесно. Саня Баранов совершил выдающийся поступок: продал доставшуюся от родителей квартиру и в одиночку отправился в романтическое путешествие по Южной Америке. Он не знал, вернётся ли на Родину, но на всякий случай купил комнату в коммуналке. А часть денег отдал на сохранение дяде, известному в Петербурге либералу.

В Южную Америку Саня влюбился сразу. Загорел на солнце, приобрёл шляпу и отпустил волосы до плеч. Жил в хостелах, ездил на автобусах с индейцами, жевал листья коки, флиртовал с туристками из Швейцарии и был счастлив. Поднявшись в Кордильеры, он глядел в звёздное небо и думал о множественности миров. Даже вступил в общество боливийских розенкрейцеров, заплатил вступительный взнос и получил нарядный сертификат, украшенный крестами и розами. Но наступило время возвращаться.

– Аста ла виста, бабы, – грустно прощался Саня с гражданками Швейцарии, собирая свой рюкзак.
– Ауф видерзеен! – тепло улыбались ему швейцарки.

Саня вернулся домой и затосковал. Холодный промозглый Петербург – это не Рио-де-Жанейро! А коммуналка только с виду похожа на молодёжный хостел, но ощущения от неё совсем другие. С одной стороны жила семейная пара с орущим младенцем, с другой – сосед-алкоголик. На всех один туалет без ванной комнаты и душа. Зато на кухне три раковины, три газовые плиты и три лампочки – у каждого своя. Вдобавок дядя-либерал обманул Саню и деньги не вернул.

«Достойный муж носит худую одежду, но душа его – драгоценный бриллиант», – думал о себе Саня.

Подходящей работы для достойного мужа найти не удалось. Не может вчерашний боливийский розенкрейцер развозить пиццу или торговать зубной пастой. Саня мечтал освещать мир, как луна, освобождённая от облаков. Но затянутый тучами Петербург не видел его света и не желал его.

В растерянности Саня буравил возвышавшиеся среди комнаты сталагмиты книг. И думал: почему нет счастья в жизни? Книги отвечали по-разному.

«Жизнь – порождение беспокойного разума», – сказала одна.

«Нет пути, ведущего к счастью. Счастье и есть путь», – предположила другая.

«Три вещи нельзя скрыть: прыщ на носу, дурные манеры и слабый ум», – заявила третья.

Всё это было туманно.

Блеск истины Саня обнаружил в интернете в видеолекциях о мировых заговорах. Породистый американский конспиролог рассказывал, что миром правят рептилоиды, пришельцы в человеческом обличье. Это они убили Кеннеди, контролируют мировое золото и воруют питьевую воду. Это они украли счастье, как проглотивший солнце крокодил из сказки Чуковского. Для удобства инопланетяне-рептилоиды спрятались среди евреев, чтобы нельзя было от них избавиться, не получив обвинения в антисемитизме. Но также они спрятались среди европейских аристократов, всегда притеснявших евреев. Рептилоидам было всё равно – быть евреями или притеснять их. Но, как ни крути, без евреев тут не обошлось.

Из этого Саня сделал парадоксальный вывод. Если с пришельцами невозможно бороться (они слишком могущественные), то нужно их возглавить. Как поступил бы настоящий искатель и пират.

Скорее всего, Саня подсмотрел рецепт в польском эротическом фильме «Новые амазонки». Там в мире будущего правят сексуальные феминистки. Все мужчины исчезли, но один спасся, надев юбку и приняв личину грозной руководительницы амазонок.

Саня решил стать рептилоидом.

Как попасть в европейскую аристократию, он не знал. Но можно попробовать стать евреем. Он начал с первой ступени – израильского паспорта. Саня женился на еврейке, умудрившись продать ей одну из комнат в коммуналке. По сути, за счёт гражданки Дудкиной расширил себе жильё. (Ну, и кто здесь рептилоид?) Взял фамилию жены, а имя поменял на более пришельческое – Яков, в честь библейского сюжета о лестнице в небо. Скромно и со смыслом. Брать похожее на павлиний хвост имя типа Соломон Гольденгульден он опасался. Первое правило рептилоида – незаметность.

«Великое начинается с малого, трудное образуется из лёгкого, мягкое и слабое побеждает твёрдое и сильное», – размышлял бывший Саня, а ныне Яков Дудкин, щупая бицепс на своей руке.

Теперь можно было начинать пиратствовать. Вместе с женой они съездили в Израиль, чтобы получить новое гражданство. Паспорта им выдали быстро, но жене в Земле обетованной не понравилось. В Петербурге она была успешной скрипачкой, а в Израиле оказалось слишком много скрипачей. Яша тоже разочаровался: чтобы жить в Израиле, нужно работать.

«В счастье живёт мудрец, отказавшийся от приобретений», – думал Яша. Он не любил физический труд, а в штатные рептилоиды с зарплатой и льготами его не принимали. Вдобавок арабы украли у Яши единственный ноутбук, и фильмы стало не на чем смотреть. Пришлось вернуться.

В Петербурге Яшу Дудкина начал донимать оставшийся в коммуналке сосед-алкоголик. Он оказался антисемитом и отпускал в адрес Яши гнусные комментарии. Дескать, заполонили юдофилы Русь-матушку и точат её как короеды. Дудкин оскорбился и написал на соседа кляузу за притеснения по национальному признаку.

«О ты, покрытый тьмой! Я выведу тебя к свету!» – сердито думал Дудкин, покрывая лист бумаги мелкими злыми буквами. Кляуза сработала плохо: в МВД что-то перепутали. Навестивший квартиру участковый сличил небритого от расстройства Дудкина с базой разыскиваемых алиментщиков, но сходства не нашёл и отбыл.

«Если тебе плюют в спину, значит, ты идёшь вперёд», – упрямо верил Дудкин.

Польза от поездки в Израиль всё же была. Яша Дудкин научился смотреть грустным понимающим взглядом и завёл полезные знакомства в синагоге. Он давал советы петербургским евреям, отбывающим на жительство в Израиль. За это евреи пристроили его к работе. Он начал водить экскурсии по Петербургу для приезжих из Израиля. Дудкин был начитан, и его неутомимый язык оказался подвешен к правильному месту. Экскурсии пользовались успехом, и вскоре Яша водил по городу целые группы иностранных студентов. Он расправил паруса надежд и наполнил их ветром усилий.

Как настоящий пират и тайный рептилоид, Дудкин не любил делиться доходом с организаторами туров. Поэтому стал предлагать экскурсии в обход компании. Туры придумывал сам.

Однажды устроил велоэкскурсию по масонским местам Петербурга для султана из далёкого островного государства. Султан терпеливо крутил педали, а за ним на велосипедах ехали охрана и жёны из гарема. На зданиях Петербурга были изображены магические совы, ритуальные пеликаны и загадочные треугольники с глазами.

– Здесь не обошлось без рептилоидов! – намекал Яша султану о своей осведомлённости.

Султан кивал, но уверял Яшу, что у себя на острове они эту проблему решили с помощью Аллаха и тайной полиции.

Такие клиенты были редкостью. В основном приходилось сопровождать молодёжь. Молодым иностранцам Дудкин предлагал узнать, что такое настоящая петербургская коммуналка – родоначальница всех хостелов в мире. Водить туристические группы к себе домой он опасался из-за соседа-антисемита. Пару раз тот скандалил на тему «как вы, евреи, быстро плодитесь – вчера было двое, а сегодня уже двадцать».

«Крепкую скалу не сдвинуть ветром, а мудрец непоколебим среди хулений», – терпел эти несправедливости Дудкин и искал другую квартиру.

У Дудкина был приятель. Человек во всех смыслах замечательный. Звали его Гоша Багратов. Гоша жил с мамой в центре Петербурга. Мама считалась вольной художницей, целыми днями писала концептуальные картины, и времени на ведение хозяйства у неё оставалось мало. Их квартира не являлась коммуналкой, но выглядела именно так – длинная и захламлённая. Гоша жил бедно, но сохранял достоинство. Он верил, что в его роду были кавказские князья. В его комнате стояли глиняные бюсты, висели картины и экзотические редкости.

На эту квартиру и нацелился хищный Дудкин. Можно было договориться с Гошей, придумать культурную программу, купить угощения, пообещать часть прибыли. Но настоящие рептилоиды так не поступают.

«Совершенномудрый ничего не накапливает. Он всё отдаёт другим», – полагал Дудкин, но распространял это правило больше на Гошу, чем на себя.

Дудкин позвонил Багратову и сказал ему ставить чай, сейчас он зайдёт с друзьями. Собрав с каждого из туристов по 25 долларов за экскурсию в петербургскую коммуналку, Яша Дудкин не заплатил Гоше ни копейки. Посидели, посмотрели на картины, выпили весь чай в доме и ушли.

Так повторилось ещё два раза, прежде чем «совершенномудрый» Гоша попросил Яшу больше «с друзьями» к нему не приходить.

«Драгоценный камень нельзя отполировать без трения», – вздыхал Дудкин, придумывая новый пиратский план.

Какой рептилоид не мечтает захватить мир? Оставив жену-скрипачку наедине с соседом-антисемитом, он купил билет и улетел в Индию. Дудкина сосед недолюбливал, но слабый пол не обижал. Как многие еврейки, гражданка Дудкина была женщиной умной и легко отпустила мужа на заработки – вдруг из этого что-нибудь выйдет. А если нет, она хотя бы отдохнёт от его философических разговоров.

В Индии Дудкин устроился экскурсоводом в компанию, которой владели сикхи, брутальные бородатые дядьки в чалмах и с кривыми ножами. Немного освоившись, он решил обмануть и сикхов. Для настоящего рептилоида не существует ни эллина, ни иудея – все земляне съедобны. Дудкин начал «воровать» туристов и нелегально возить их на экскурсии в Мумбаи. Потому что Мумбаи – это город британской славы, а британские рептилоиды – первейшие и самые злобные в мире.

Можно было договориться с сикхами, отдавать им часть прибыли, брать официальные заказы. Но какое же это пиратство? Именно Дудкин как никто другой во вселенной заслуживал славы и индийских богатств. Любовь не становится меньше, если ей делишься с другими, но богатство – ещё как становится.

Через пару месяцев сикхи обнаружили, что их обманывают. Вот тут самое пиратство и началось! Сикхи достали кривые ножи и погнались за Дудкиным.

Тот успел забаррикадироваться в комнате. Сикхи ломились к нему в дверь и выкрикивали угрозы на пенджабском языке. Дудкин ещё не успел выучить пенджабский, но понимал, что его ждёт расправа. Кривые ножи начали ломать дверь.

«Герой умирает однажды, а трус – тысячу раз», – дрожал Дудкин, готовясь умереть тысячу раз, а потом ещё раз, уже навсегда.

Он вспомнил, как в Латинской Америке видел маленькую рептилию. Убегая от опасности, она отбросила хвост. Тот прыгал и изгибался на песке, отвлекая хищника-преследователя, пока рептилия удирала. У Дудкина не было хвоста, он так и не стал настоящим рептилоидом. Поэтому он бросил в комнате свои вещи – рюкзак со спальным мешком, стопку книг, сувенирный каменный лингам и новый ноутбук с фильмами.

Героический Яша Дудкин распахнул окно, выбрался на карниз, спрыгнул на узкую боковую улицу, поймал рикшу и помчался в аэропорт.

Потратив заработанные деньги на срочный билет в Петербург, Дудкин устало думал, что жизнь рептилоида трудна. Но не нужно осуждать неловкого пловца, пока не погрузишься в воду в его ластах.
Дома он крепко обнял жену-еврейку и опешившего от такой нежности соседа-антисемита. Жена его поцеловала, а сосед предложил выпить за возвращение. По лицу Дудкина катилась слеза умиления.