Ира окончила гуманитарный вуз и работала в районной библиотеке. Я с удовольствием общалась с ней. Приветливая, вся светившаяся, она была всегда строго одета и внешне олицетворяла собой тип тургеневских героинь. В тот период мы обе читали исключительно серьёзную литературу и потому легко подружились.

С рождением дочери я переключилась на книги о педагогике. Но в какой-то момент, устав эмоционально, попросила подобрать что-нибудь лёгкое, чтобы отдохнуть. Ирина, нисколько не удивившись, принесла любовный роман – они тогда как раз в изобилии начали появляться в книжных магазинах.

Мне стало как-то неловко, но Ирина, заметив моё смущение, произнесла:
– Мама подсела сейчас на дамские романы. А ей уже семьдесят пять. Не успеваю приносить. Читает круглые сутки!
– Твоя мама? – ахнула я.

Ира довольно засмеялась:
– Наконец отпустила вожжи и оставила меня в покое насчёт неустроенной личной жизни. И как это я раньше не догадалась подсунуть ей такую литературу?

Ирина вздохнула и так горестно посмотрела на меня, что сердце сжалось. Ведь всё в жизни этих двух женщин могло сложиться иначе. Ах, если бы её мама читала любовные романы в молодости, которую провела в борьбе за выживание. Мне тогда отчаянно захотелось, чтобы в их жизни, как в дамских книгах, случились головокружительные счастливые перемены.

Рассуждая об этом, я вспомнила про оборотную сторону чтения таких романов. Все годы перед глазами маячила история моей соседки Людмилы.

Излишне впечатлительная Люда в юности обожала истории о любви, которые легко будили воображение. В них она ныряла с головой, спасаясь от непростой обстановки в семье. Злобная, завистливая, скандальная мать и такая же бабушка постоянно создавали в доме тягостную атмосферу. Отец Людмилы от вечных ссор и женского недовольства был угрюм и раздражителен.

Девушка мечтала о замужестве, чтобы укрыться за спиной супруга от конфликтных семейных отношений. Придумав себе принца, увидела его в первом же молодом человеке, обратившем на неё внимание. Она наделила Павла чертами характера, совершенно ему не свойственными.

Их встречи были тайными, но такими волнующими! Люда ждала логического завершения – предложения руки и сердца. А кавалер, которому она тоже нравилась, помалкивал. Его пугала перспектива войти в семью с такими непростыми взаимоотношениями. И отчаявшаяся Людмила не раздумывая вышла за первого, кто позвал замуж.

Сразу после свадьбы я стала замечать недовольство в её голосе, когда речь заходила о муже. Мне было его очень жаль – интересный, образованный, жену любит. А Люда…

Через год родилась дочь. Людмила переключилась на неё. Раздражение на мужа росло с каждым днём. Она будто ожидала чего-то нехорошего. Однажды я спросила:
– Зачем за Сашу выходила? Ты же его совсем не любишь!

Соседка, устремив взор куда-то далеко, с болью и надрывом в голосе обречённо ответила:
– Я всё ждала в загсе, что откроется дверь, войдёт Паша и мы убежим с ним вместе.

Эти слова напомнили мне окончание какого-то любовного романа, глубоко запавшего ей в душу и испортившего жизнь.

Саша начал пить. Они более сорока лет вместе, но фактически абсолютно чужие друг к другу люди. А Людмила часто, сетуя на свою неудавшуюся жизнь, с жалостью к себе говорит, как и многие героини прочитанных ею книг:
– Я однолюбка!

Павел так и живёт один – такова оказалась расплата за проявленную им трусость.

Мне невыносимо жаль, что из придуманных любовных историй Людмила не извлекла нечто особенное и прекрасное, чем смогла бы наполнить своё существование. Она всегда словно плавала в розовых облаках, так и не сумев стряхнуть с себя напряжение, растерянность и бессмысленные ожидания. Не смогла посмотреть на свои беды со стороны и вместо минусов найти плюсы.

Почти двести лет назад Пушкин написал жене: «Не марай душу чтением французских романов». Неужели классик и тут был прав?