Маша знала, что её образ жизни многим «домашним» мальчикам и девочкам кажется привлекательным. Ещё бы! Ведь это так здорово – не знать, в каком доме сегодня будешь ночевать, с какими интересными людьми до глубокой ночи вести интеллектуальные споры или петь под гитару.

В дома с сомнительной репутацией Маша не ходила, потому что была умна и осторожна. Последнее качество она оттачивала все годы учёбы в институте, поскольку ещё на первом курсе поняла: студенческое братство вполне может заменить ненавистный дом, только надо научиться разбираться в людях.

Дом был полем непрекращающейся битвы между матерью и её молодым и капризным любовником. Жили как кошка с собакой, но почему-то не разбегались. Ноги Машу туда не несли. И однажды, взяв зубную щётку и смену белья, она ушла жить «к подруге». На самом деле язвительная и яркая девушка, быстро ставшая популярным человеком на факультете и душой многих компаний, кочевала из дома в дом.

Общением с Машей гордились, её знакомили с друзьями, звали в гости, оставляли ночевать. Так всё и шло по кругу: утро и день в институте, обед в студенческой столовке, потом занятия в читальном зале, а вечер и ночь – в доме старых или новых приятелей. Мало кто знал истинное положение вещей: для большинства Маша с рюкзачком за плечами, в потёртых джинсах представала в образе странницы, предпочитающей романтическое бездомье всему остальному. Со временем в это поверила и она сама.

В одном из временных пристанищ она и встретила Сергея, биолога по профессии, поэта и музыканта по призванию. Любовь, как ураган, закружила, кинула друг к другу. И вот уже Машин рюкзачок прописался в холостяцкой квартире Сергея, а потом и сама девушка стала проживать здесь официально, как законная супруга. Ураган страстей уступил место тихому ласковому штилю.

Вскоре, однако, стало очевидно, что квартира с диваном по центру комнаты, со стопкой книг в одном углу и с гитарой в другом – не очень-то отвечает статусу семейного гнёздышка. Вернее, это противоречие отметил однажды Сергей. Он был неумёхой в делах домашних, но вырос в атмосфере тепла и уюта, за что был бесконечно благодарен матери. «Дом, в который приходит женщина, должен пахнуть пирогами» – так однажды сказал жене. И, как оказалось, не шутил.

А Маша продолжала жить по старинке, словно на день-два забрела в эту квартиру, где комфортно покурить, сидя прямо на полу, перекусить пельменями из гастронома и не стоило особенно заботиться, кто потом моет посуду. Первая ссора произошла как раз из-за посуды.

Сергей лишь высказал претензию, а потом долго выслушивал язвительные замечания о своей поэтической душе, которой, оказывается, не хватает занавесок с рюшками и борща в кастрюле. «А что плохого в борще?» – только и успел спросить муж до того, как Маша, подхватив рюкзачок, хлопнула дверью. Он не стал её останавливать, но очень ждал вечера – вернётся ли?

Маша вернулась. Следующие два дня прошли в напряжённом молчании. Она уже не чувствовала обиды на мужа, а пыталась разобраться в себе. В том, что Сергей ей дорог и она не хочет его терять, сомнений нет. Как, впрочем, и в том, что образ жизни пора менять. Тоска по настоящему дому вдруг напомнила о себе и помогла принять правильное решение. Маша дождалась выходных, купила билет на поезд и отправилась в соседний городок, к свекрови.

Эта женщина на свадьбе произвела на Машу впечатление тихой и сдержанной. Но, по рассказам Сергея, она умела окружить мужчину таким вниманием и заботой, что это никогда не забывалось. А для сына и мужа она являлась центром вселенной.

Свекровь со свёкром жили в пятиэтажной «панельке», и первое, что поразило Машу, – чистота в подъезде.

– Вы не волнуйтесь, Елена Ильинична, я просто в гости. А Серёжа сегодня не смог.

Маша чувствовала себя неловко, ведь нагрянула без предупреждения, к малознакомым, по сути, людям. Но уже через несколько минут неловкость сменилась умиротворением, и девушка, угощаясь отварной картошечкой с разносолами и неспешно отвечая на вопросы свекрови, старалась понять, в чём загадка этого дома.

Он был совсем не богат и не сказать что безукоризненно «отутюжен». Но то ли от круглого стола в большой комнате, покрытого самосвязанной скатертью, то ли от многочисленных фотографий на стенах или от шитья, оставленного на кресле, исходило нечто такое, что убеждало: всё у них с Сергеем наладится.

– Ты, Машенька, назад-то не торопись. Скоро наш Петрович из сада приедет, яблоки привезёт. Будем пирог печь и разговоры разговаривать. Хорошо?

Маша и сама чувствовала, что уезжать не хочется, потому что в этих стенах не только уходили горечь и сомнения, но и рождалось новое светлое чувство. Какое – она пока понять не могла, но уже знала совершенно точно: всё будет хорошо.

Другая моя знакомая, Тамара, влюбилась с первого взгляда, хотя всегда скептически относилась к возможности подобного явления. Парень был высок, строен, сероглаз и, что Тамара особенно ценила, умён и не жаден. Юрий оказался приятелем сослуживца, на чьём дне рождения и случилась эта важная для обоих встреча.

Подруги наперебой давали советы, как не упустить такого красавчика, к тому же москвича с квартирой. А Тамара жила в столице без прописки, снимала комнату.

– Не страшно, что живёт с матерью и сестрой. У них четырёхкомнатная – всем места хватит, – говорили подружки.

Тамара их не слушала, потому что родилась бескорыстной и бесхитростной, а влюбившись, совсем утратила способность рационально мыслить. Она пребывала в том периоде расцветающего чувства, когда всё в избраннике кажется идеальным. И даже его опозданию на свидание, отсутствию обещанного звонка, неосторожным обидным словам придумывались трогательные оправдания. Ну как можно в чём-то упрекать лучшего мужчину на свете? Оставалось только удивляться, почему две предыдущие жены ушли, не прожив в браке и года.

Она очень хорошо запомнила момент, когда внутри что-то щёлкнуло и состояние эйфории отключилось. Это произошло, когда она переступила порог Юриного дома. К тому, что мать у Юрия своеобразный человек, а сестра вообще живёт отдельно в своей комнате и с родными не разговаривает, – жених Тамару подготовил. Но она и не представляла, что столь ошеломляющее впечатление произведёт на неё квартира.

Здесь было грязно, запах стоял кислый и тошнотворный – так благоухают неделю не мытая посуда и мусор, который забыли вынести. На подоконнике из цветочного горшка, как оглобля, торчал высохший столетник. Но самое главное, что ощутила чуткая Тамара, – нелюбовь, которой был пропитан даже воздух в доме.

Ей захотелось поскорее уйти, но Юра уже приглашал мать знакомиться с будущей снохой. Пожилая женщина выплыла из своей комнаты – грузная, важная, в неожиданном здесь дорогом ярком халате, смерила холодным взглядом семенившую по грязному полу девушку, дошла до кухни и села на табуретку.

– Дело твоё, – сказала она, глядя на Тамару, но обращаясь к сыну. – Только предупреди её сразу: никаких прописок, и пусть не надеется, что сядет мне на шею.

Тогда ни Юрий, ни его мать так и не заметили, что стоит Тамара босиком. Она разулась у порога, а тапок не нашла, и никто не предложил.

«Будущее там, где чисто» – эту восточную мудрость любила повторять Тамарина бабушка. После посещения дома жениха девушка вспомнила её фразу. Но она бы ещё добавила, что будущее там, где любовь и понимание. Но у этой семьи будущее, похоже, отсутствовало. Юрий вырос в этих стенах и ничего менять не собирался ни в укладе дома, ни в своей жизни. Явно не тот человек, которого Тамара «нагрезила».

Подобный вывод дался ей нелегко. Она предложила Юрию переехать к ней в комнату, но тот отказался. Предложила снять квартиру – тоже отказ. Первый вариант, судя по реакции, был его не достоин, второй, как он выразился, глуп.
Глаза Тамары уже не сияли от счастья. И Юрий нашёл этому объяснение – мол, нужны-то девушке лишь метры его жилплощади и прописка, а когда «не обломилось», затосковала.

Этим словам Тамара не стала искать оправдания.