Как быстро мелькают десятилетия! Страна прежняя, а государство совсем другое. В глубинке старики ещё помнят колхозы и совхозы, называют друг друга привычными деревенскими прозвищами. Не очень доверяя наступившему капитализму, засевают огороды, держат скотину. Но молодёжь в прежних рамках уже не удержать.

Так сложилось, что почти все женщины на нашей улице – вдовы. Рано ушли их мужья. Кто-то от болезней, кто-то случайно… Ну как случайно… Яков Феоктистыч, которому удалось пережить многих ровесников и даже тех, кто помоложе, рассуждает в кругу немногочисленных мужей-долгожителей:
– Все беды от баб! Вот Маша своему Толе не дала денег на бутылку, не опохмелила вовремя, потому сердце его и не выдержало. А пока Толик выпивал – ходил весёлый и румяный.

Мужчины согласно кивают, и дед Яков продолжает:
– А кто дал право Аннушке над своим Петром Матвеичем расправу устроить? Ну подвыпил мужик, ну погонял маленько вокруг хаты… А она сразу за топор! Конечно, у него сердце-то и захолонуло. Теперь вот самой дрова колоть приходится. А Матвеич в ельнике лежит, на погосте. И бабам за это ничего! А молодые-то пример берут. Витя Мельниченко перепил малость, хотел жёнку поучить уважению. А та на огород убежала картошку копать. Пришёл Витька к ней на огород. Сам! А Галька его тюкнула копалкой прямо по голове. Тогда отлежался, а кто знает, отчего его потом удар хватил, – не последствия ли? И всё, нету мужика. Распустилось бабьё! Весь вред от них.

Седовласые мужья закуривают, припоминая свои претензии к жёнам, накопившиеся за долгие годы. Яков Феоктистыч и сам имеет достаточный опыт семейной жизни, дающий ему право осуждать всю зловредную сущность женской породы. И это притом, что супругу свою Яков Феоктистыч по-своему любит. В зависимости от настроения называет то «любинькой», то «подколодненькой».

– Николай не выпивает? Так это только потому, что Вера за него употребляет больше, чем бабе положено. Вот он и объявил бойкот ей в пику – ни глотка! – продолжал дед Яков, тоже закуривая цигарку.

Сегодня кума не пустила мужа со двора к друзьям – Феоктистыч и тут комментирует:
– Ничего он не подкаблучник! Это у Вовки стратегия такая: не пошёл через калитку – огородами придёт. Будет.

Почившего недавно деда Консула, пережившего четырёх жён, уважает:
– Старой закалки мужик! Ни одной бабе не поддался.

Соседа Алексея очень жалеет:
– Чего вдруг Ганне вздумалось русскую печку в хате сломать? Стояла бы дальше, жив был бы Алёшка! Так нет, ремонт ей подавай. Комфорту захотелось. А Алёшке эта печь, может, милее жёнки была. Старые кости ему выгревала. А лишили тепла, тут Алексей и загинул. Нет, надо мужиков беречь. Нету им жизни от бабья!

На возражения, что не все бабы такие, у деда Якова всегда готов отпор. Он жил в полной уверенности, что бабам без мужика куда «горчее», чем наоборот.

В то же самое время на закате летнего дня сидят у калиток вдовушки и опытные жёны. И у каждой тоже своя особенная и поучительная история про мужиков, и не одна.