СВЕЖИЙ НОМЕР ТОЛЬКО В МОЕЙ СЕМЬЕ Нежный возраст Жил-был маленький рыжий мальчик
Жил-был маленький рыжий мальчик
05.08.2024 15:48
Люди плохо говорят о моей маме

Жил-былВ то яркое июльское утро меня вызвал в кабинет главный редактор.

– Маша, у меня деликатное поручение, – сказал Илья Алексеевич. – Вы самая молодая сотрудница в нашем коллективе…

Не успела я поинтересоваться, почему это вдруг важно, редактор продолжил:
– Работаете в отделе информации, плотно сотрудничаете с правоохранительными органами. Представители горотдела милиции сейчас поедут на вокзал – сбежал воспитанник детдома. Ребёнку восемь, а он постоянно убегает к маме, живущей за двести километров. В детдоме он сыт, одет, обут, окружён вниманием и заботой, сверстники его не обижают – за этим там следят строго. А мать лишена родительских прав по причине беспробудного пьянства. Вы у нас, как я говорил, самая молодая, поэтому, думаю, найдёте подход к ребёнку. Сотрудники органов в основном мужчины, а мальчик милиции особо не доверяет. Вас же он может воспринять как старшую сестру, попробуйте поговорить с ним по душам.

Я была удивлена. В ту пору училась на заочном отделении факультета журналистики столичного университета, была увлечена своей профессией и о детях совершенно не думала. Какой ещё подход? Я же не педагог, как я могу повлиять на мальчишку, чтобы он не сбегал? Но с начальством не поспоришь, поэтому согласилась.

Уже через полчаса за мной заехал уазик, и мы вместе с милиционерами отправились в путь. Благо железнодорожный вокзал находился не слишком далеко.

– Вон он, этот Паша, – указал мне рукой капитан милиции. – Как заметит человека в форме – сразу сбегает. Так что мы ближе не подойдём, отправим вас. Времени, правда, мало, минут двадцать до поезда, а у мальчишки талант пробираться в него безбилетником. Расскажет про маму – любая проводница сжалится и пустит в вагон. Нельзя, чтобы он до дома доехал: там, поди, опять дым коромыслом и мать невменяемая. Зачем ребёнку такое видеть? В общем, я на вас надеюсь, уговорите его вернуться.

Я выросла в благополучной семье, при маме и папе, родители с меня пылинки сдували. Что я знаю о пьющих матерях и их собутыльниках? Как убедить ребёнка не ехать домой, если он туда рвётся всем сердцем? Эх, была не была!

Паша сидел на лавке у перрона и с интересом разглядывал проезжающие составы.

– Привет! – поздоровалась я и присела рядом. – Меня зовут Маша, а тебя?
– Паша, – неуверенно произнёс ребёнок и с подозрением посмотрел на меня. – А вы не из милиции?
– Какая милиция? – возмутилась я. – Я в газете работаю, о людях пишу. Вот на тебя обратила внимание: ты так пристально поезда разглядывал. Наверное, когда вырастешь, машинистом станешь? Хорошая идея: будешь ездить в дальние края, любоваться природой, людей возить.
– Нет, – поднял он на меня пронзительно синие глаза. – Я врачом хочу стать.
– Врачом? – удивилась я. – Мальчики мечтают стать космонавтами, лётчиками, пожарными, железнодорожниками, в конце концов. Это девочки хотят быть врачами и медсёстрами.
– Я маму вылечить хочу, – вздохнул ребёнок. – Она болеет, давно уже.
– Расскажи мне о ней, – предложила я. – Может, вместе придумаем, как ей помочь, не дожидаясь, пока ты вырастешь.
– Правда? – с отчаянной надеждой глянул на меня Пашка.
– Не обещаю, но попробовать-то можно, – честно ответила я. – Рассказывай с самого начала – когда она заболела и чем.

То, что поведал Паша, повергло меня в шок. Я, 19-летняя девочка из приличной семьи, даже представить не могла, что есть люди, чей образ жизни настолько отличается от моего.

Впрочем, Паша тоже родился в благополучной семье. Его папа Андрей и мама Наташа очень любили и его, и друг друга. Это недолгое счастье Пашка запомнил навсегда. И тосковал по нему.

Но однажды Андрея, возвращавшегося домой с ночной вахты, сбила машина. Мама не плакала после похорон – сутками сидела, уставившись в одну точку. Жизнь потеряла для неё смысл, о сыне она вспоминала урывками, когда надо было накормить или уложить спать.

А потом молодая женщина начала прикладываться к бутылке, так было легче справиться с горем. Замутнённое алкоголем сознание на время словно стирало память. Но когда хмель выветривался, отчаяние и тоска подступали с новой силой, поэтому порции спиртного день ото дня становились всё больше.

Поскольку родственников у Натальи не было, пятилетнего сына, по причине лишения матери родительских прав, определили в детский дом. Жалея обоих, детдом выбрали поближе, надеясь, что горемычная возьмётся за ум, будет навещать малыша, а со временем заберёт его обратно. Бросит пить, устроится на работу, восстановит права на ребёнка.

Но Наталья продолжала пить. В доме стали появляться собутыльники – как женщины, так и мужчины. Дым стоял коромыслом.

А мальчик продолжал любить маму и помнить, какой она была – весёлой, ласковой, заботливой. Как здорово было раньше! Папа забирал его из детского сада, приводил домой, и, наскоро поужинав, они все вместе отправлялись в парк. Отец катал сынишку на каруселях, мама – такая большая, а до сих пор бояка! – наотрез отказывалась прокатиться, только стояла внизу и улыбалась. А ещё Пашка запомнил, как она на ночь читала сказки – про него.

«Жил-был на свете маленький рыженький мальчик, которого мама называла своим солнышком» – с этого вступления начинались её истории. Малыш прижимался к маме и счастливо засыпал. Про ад, который начался потом, он старался не вспоминать.

– Я поэтому из детского дома и сбегаю, – тихо сказал Пашка. – Всё кажется, что вот приеду к маме, а она – прежняя. Обнимет меня, скажет, что очень соскучилась, спросит, как дела. И никуда больше не отпустит! Но она уже давно другая, меня толком не помнит. Потому что пьёт каждый день, мне это соседка сказала, баба Валя. И в детдом ни разу не приехала. Будто я и не её сын вовсе. Но ведь это же не может никуда деться? Просто надо как можно чаще напоминать ей об этом. Вот я и сбегаю, чтобы ещё раз напомнить. Люди про неё плохо говорят, но они ведь не знают, какой она была раньше. Поэтому я и хочу стать врачом. Вырасту, выучусь и обязательно её вылечу, вот увидите.
Сглотнув подступивший к горлу ком, я погладила ребёнка по вихрастой голове.

– Конечно, выучишься. Но для этого надо сначала хотя бы окончить школу. А как ты это сделаешь, если постоянно сбегаешь? Для тебя сейчас главное – собраться с силами и направить их на учёбу. Постарайся, пожалуйста, больше не сбегать, ведь твои воспитатели и учителя за тебя переживают. Ты же ещё маленький, в дороге каждый может обидеть, путь-то неблизкий. А с твоей мамой я сама поговорю.
– Правда? – просиял мальчуган. – А она вас послушается?
– Посмотрим. Я тоже расскажу ей сказку. И, думаю, она, как заколдованная, придёт в себя и вспомнит, что у неё есть ты.

Незаметно подав сотрудникам милиции знак – мол, довезу ребёнка до детдома сама, я взяла Пашу за руку, и мы поспешили на автобусную остановку.

На следующее утро я отправилась в дальний путь к маме Наташе. Двухкомнатная квартира напоминала поле битвы, в мойке на кухне громоздилась гора грязной посуды, стол был покрыт остатками многочисленных застолий.

Не стану говорить, что ещё я увидела в этом жилище, но, на моё счастье, хозяйка была относительно трезва. Махнув рукой – мол, проходите, – она даже не поинтересовалась, кто я и зачем пришла. Очевидно, двери здесь вообще не закрывались ни днём ни ночью. Упомнишь ли всех, кто тут гость – званый и незваный?

Сев рядом с Натальей на обшарпанный диван, я взяла её за руку и тихо сказала:
– Жил-был на свете маленький рыженький мальчик, которого мама называла солнышком. Сейчас это солнышко от неё далеко, но мама обязательно вернёт его обратно. Ведь это единственный родной человек на всей земле, который у неё остался. И мама сделает всё, чтобы они снова были счастливы.

Женщина уронила голову на руки и зарыдала. Казалось, она только сейчас осознала всё, что успела натворить.

Нет, не думайте, что дальше всё было просто. Ещё больше года Наталья всячески боролась с искушением вернуться к пагубному пристрастию и привычному образу жизни, но мысли о маленьком мальчике, который отчаянно ждёт маму, уже не покидали её и придавали решимости выстоять в этой сложной борьбе.

А с Пашей мы дружим до сих пор. Он вырос, выучился, стал первоклассным кардиологом. Своё внимание, любовь и заботу продолжает дарить маме, а с недавних пор – жене и дочке, которую в мою честь назвали Машенькой. И я это очень ценю.

Мария САНИНА,
Крым
Фото: Shutterstock/FOTODOM

Опубликовано в №30, август 2024 года