В нашей семье материться не принято, страшнее «хера» слов не употребляем ни я, ни муж. А вот сын Никита матерится страшно. По-другому не сказать. Речь развита слабовато, лексикон бедный, но матерных выражений знает много, причём «с подвывертом».

Естественно, он не матерится в присутствии семьи, то есть контролирует словесный поток. Но уже в садике матерился, и в школе с первого класса нам приходится выслушивать от учителей за его мат-перемат. Многие не стесняются о нас говорить: «Значит, и дома родители ругаются матом».

Знаю, что старший сын тоже матерится в компании друзей, но в семье – никогда. И в школе претензий к нему не было. Словарный запас у сына объёмный, его хватало, чтобы выражать мысль без обсценной лексики. А если и выражался в школе, то до учительских ушей мат не долетал. Ах, если бы дети повторяли только то, что слышат дома, мои были бы просто ангелами.

Чуть про дочь не забыла. Эта зайчулька даже слова «дурак» и «тупанько» считает полуматерными. В их классе есть матерящиеся дети. Спрашивала, как она к этому относится, – дочь сказала: «Мозгов нет, вот и матерятся, позор!»

Если мне мешает шум-гам или слышу мат от детей и подростков, спокойно прошу: «Ребята, можно потише, пожалуйста?» Или предлагаю перейти на литературные обороты. Ни разу меня не послали, уровень шума снижают, материться прекращают. Всё-таки в большинстве случаев это не отбросы общества, а обычные мальчишки и девчонки, просто глупым образом демонстрирующие свою «взрослость».

Как-то сын, тогда восьмиклассник, оставил открытой страничку соцсети на моём компьютере. Беседовали одноклассники, дети из благополучных семей, но как же они матерились! И мальчики, и девочки. И мой, конечно, не отставал.

– Сын, – спрашиваю, – откуда эта подзаборщина? Ты же ребёнок из приличной семьи, у тебя богатый словарный запас и отлично развитая речь, почему так похабно выражаешься? Такая речь – признак скудоумия.

– Ой, можно подумать, вы с папой в школе не матерились! – пожимает плечами. – Это среди подростков модно. Я потом вырасту, поумнею, тоже материться перестану.

В родительском чате недавно выложили переписку из чата детей нашего класса. Там конфликт между двумя мальчиками. Один «кошмарит» всех с первого класса, с ним никто не может справиться, материт учителей, директора. А в этом году в наш класс добавился ещё один такой же, только на два года старше. Он дважды оставался на второй год.

И вот в классном чате между ними вспыхнул конфликт – пишут об извращённом сексе, которым они удостоили бы матерей друг друга. Мерятся материальным достатком, хотя оба не из очень богатых семей, угрожают расправой. Матерятся так, что по прочтении этой переписки мне стало дурно. Вот я, взрослый человек, с мужиками работаю, а таких выражений не слышала даже от них. Мой словарь мата обогатился этой перепиской. Больше скажу – мне стало страшно.

Что делать с этим явлением, не знаю. Сын говорит про одного из мальчишек: мол, мы и так знаем, что он дебил, и с ним из нормальных ребят никто не дружит. Сквернословие на уроках, прогулы, драки, порча имущества. Есть ещё один хулиганистый мальчик, третий в этой «команде». Между ними постоянно вспыхивают ссоры и драки, но парадокс – эти трое всё равно одна стая.

В родительском чате мамы тех двоих принесли публичное извинение с комментариями: мол, все дети сейчас такие. В школьном чате процветают мат, пошлятина, угрозы, хамство и прочее. Кое-кто из родителей написал, что отслеживает чат уже давно и что девочки там выражаются не лучше мальчиков.

Вот так наши улыбчивые деточки общаются между собой. Мне стало очень грустно, ведь сделать с этим я ничего не могу. Не могу изолировать своего ребёнка от общества, а детское общество сейчас именно такое. Если прислушаться, то из раздевалки секции карате, куда ходит мой ребёнок, периодически доносится нецензурщина. Это слышат и родители, и охранник, и учителя. На занятиях в школе иностранного языка я тоже слышу мат и пошлости от детей. Они не стесняются меня, они видят, что я это слышу. В ответ на замечания учителя лишь хихикают.

Случайно зашла на страницу «ВК» 15-летней дочери. Не удержалась, почитала сообщения. Теперь в шоке.

Сообщения в основном касаются школьных заданий, но крепкие выражения у дочери встречаются довольно часто. А ведь она уверяла меня, что не ругается. Я почему-то в это свято верила. У нас благополучная семья, мы не материмся. Правда, папа может в экстремальной ситуации употребить крепкое словцо, но за рулём и крайне редко. Все подруги дочери – тоже из нормальных семей.

Спросила напрямую:
– Арина, как это понимать?
– Мам, это нормально, сейчас все так общаются. Просто чтобы выразить эмоции, надо так писать.
– Как же я выражаю эмоции без мата? И как их выражала, когда мне было пятнадцать?
– У вас совсем другое поколение.

Я в полной растерянности. Понимаю, что поговорить обязательно надо, но как, о чём? Говорить о культуре речи, приводить примеры могучего русского языка и прочие нравоучения – думаю, не вариант.

Мне всего 35, и я стараюсь быть с дочерью на одной волне в плане мировоззрения. У нас доверительные отношения, вот и думаю, в каком плане провести беседу.

Еду в автобусе, смотрю в окошко. Позади меня стоят школьницы и непринуждённо обсуждают общих знакомых. Цензурные в их речи только предлоги.

Я уже привыкла к такому: идёт навстречу толпа школьников, а общаются словами, которые я в их возрасте вслух не произносила. Но тут меня сразило сочетание ангельского голоска, громкости на пол-автобуса и совершенная обыденность использования матерщины. То есть ненормативные слова никак не выделялись интонационно или эмоционально.

Не выдержала и обернулась к «оратору». Трогательная хрупкая принцесска лет тринадцати. Мой сосед, с виду тушинский работяга лет шестидесяти, обернулся одновременно со мной. Потом мы посмотрели друг на друга, и он с совершенно круглыми глазами выдохнул:
– Во даёт! А я всё думаю, у кого там лексикон такой? А там сопля!

Мы тихо ржали, пока я не доехала до своей остановки. Хотя смешного в этом мало. А мужик удивился: видимо, даже на заводе такое не каждый день услышишь.

Однажды я получила от своего интеллигентного папы по физиономии сумкой с продуктами – не заметила его, когда ругалась с одноклассницей, используя непарламентские выражения. Одноклассница, кстати, тоже получила подзатыльник. И хотя нас обеих дома пальцем не трогали, обе приняли это как должное. Правда, случилось всё почти сорок лет назад.

А сын в возрасте двенадцати лет получил по губам за мат в моём присутствии. Причём за слова, использованные в качестве связки.

К сожалению, подростки сейчас матом не ругаются, они на нём разговаривают. И если в наше время послать на три буквы считалось тяжким оскорблением, то сейчас часто слышу это как аналог «да отвяжись ты».

Недавно с мужем сидели в сквере. На соседней скамейке – ребятишки в возрасте лет тринадцати, девочки и мальчики. Разговаривают громко, поневоле слышу, как они обсуждают планы на вечер. И вот очень громкое: «Да за…л ты уже, иди на х…, сказали же, не пойдём». В моё время за такое можно было схлопотать, а пацан, как я поняла, даже не обиделся.

Дочери сейчас 17. Ни дома, ни в школе никогда не материлась – то ли сказывалось воспитание, то ли отсутствие постоянного круга общения. Она дружила лишь с одной одноклассницей. Но едва ушла в институт, как «плотину прорвало».

Нет, она не выражалась как сапожник, просто перестала скрывать, что использует похабные существительные и глаголы. В общении с нами, конечно, продолжала сдерживаться, а вот когда в своей комнате разговаривала по телефону, мат в её речи проскакивал уже через слово. Самое главное, она совершенно этого не стыдилась и не скрывала. Пока в её комнату не зайдёшь, могла крыть трёхэтажным какую-нибудь подругу, даже если понимала, что мы с женой находимся за дверью. Но стоило зайти, как всё менялось. Дочь продолжала непринуждённо щебетать с подружкой, но уже без неприличных оборотов. А в ответ на наш недоуменный взгляд делала удивлённые глаза: мол, а чё тут такого, вы же видите, я разговариваю нормально.

– Саш, – вызвал однажды ребёнка на разговор, – я готов тебе многое прощать, и ты это отлично знаешь. Но мат дома не потерплю ни под каким соусом. Ни за дверью, ни под дверью, поняла? Мы с тобой договорились?
– Да, хорошо, пап.

Но проходит совсем немного времени, и всё повторяется. Снова разговариваем:
– Почему опять из твоей комнаты доносится мат? Мы же договорились!
– Ой, пап, извини. Просто вырвалось.
– Ни фига не вырвалось! Я же слышал, как ты спокойно сквернословишь по скайпу и даже ухом не ведёшь.
– Прости.

Приезжает в гости её молодой человек – огромный 19-летний увалень. Знаю, что и с ним она матерится по телефону, но, видимо, моя промывка мозгов оказала некоторое воздействие. Теперь эти двое сидят в комнате и матерятся шёпотом! Нехорошо, конечно, подслушивать, но факт есть факт. Но ладно, хотя бы понимают, что материться дома – это полный «зашквар».

Как-то сидим с дочкой на кухне, я спрашиваю:
– Слушай, ладно малышня матерится или всякая школота. Но ты ведь уже взрослая умная девчонка. Должна соображать, что сама добровольно плескаешься в этих помоях. А ведь на тебя смотрят не только парни и девчонки из твоего круга, но и другие люди. А ты уже привыкла к такому гопническому общению.
– Пап, – сопит, – да я всё понимаю. Ты думаешь, мне самой доставляет это удовольствие? Но у нас так все общаются. Отличники, троечники, староста курса… Да и преподы тоже, я знаю. Я много раз сдерживалась, но вскоре поняла, что проще отпустить ситуацию и быть как все. Потом просто перестаёшь замечать эти слова, они льются из тебя сами собой.

Сыну тринадцать. Сейчас у него как раз такой период, когда он проходит «испытание матом». Общается дома нормально, опасных прецедентов пока не замечено. Но мат у него уже проскакивает в переписке с друзьями. И с мальчишками, признаётся, тоже иногда проскальзывает словечко-другое. Правда, он последний в их компании, который пока ещё более-менее держится. Кстати, это приносит ему преимущества: на него обращают внимание нормальные девчонки, которые устали от однотипных матерящихся ровесников.

– Ну вот, сам видишь, – поддерживаю сына, – когда ты не сквернословишь, ты становишься привлекательным, а вовсе не наоборот.
– Если бы так всегда было. Большинство девчонок всё равно матерятся. Если ты не материшься – это как если бы у тебя не было смартфона и ты лох полный. Или, как вы с мамой говорите, «белая ворона».