– Ласточки свили гнездо под крышей чердака, – сказала бабушка, запрокинув голову и внимательно глядя вверх, на маленькое чердачное окошко над комнатой моей сестры. – Значит, Ирочка в этом году выйдет замуж, примета верная. Да и в нашем роду многие замуж выходили сразу, как только им исполнялось двадцать.

Ира – это моя старшая сестра, умница, красавица и пример для подражания, ей скоро будет двадцать. Ещё у меня есть старший брат Серёжа, заменивший во многом отца, которого не стало, когда мне было четыре. Ира с Серёжей – погодки и, соответственно, старше меня на тринадцать и двенадцать лет, так что для них я малышня, но любимая и с детства совместно вынянченная.

Я подумала, что, если бабушка права и Ира действительно выйдет замуж в этом году, Серёжу, наверное, не отпустят на её свадьбу из воинской части, где он проходит срочную службу. А жаль, я очень скучала по брату.

Бабушка не ошиблась: дальше события развивались стремительно. Ириного жениха Виктора, без пяти минут лейтенанта флота из известной офицерской династии – его отец командовал эсминцем во время Великой Отечественной, а другой родственник был командиром легендарного бронепоезда, – мы уже знали. Сестра познакомилась с ним в одном из самых прекрасных мест на земле, в «Артеке», куда отправляли ребят со всей страны за успехи в учёбе и общественной работе. Та смена была посвящена морской тематике. В старшем отряде оказались Ира, занимавшаяся в ленинградском морском клубе юнг, и Виктор из подобного кружка в Севастополе, а также много ребят со всех уголков большой страны.

Встречи артековцев продолжались ещё долгое время, пока жизнь постепенно не отодвинула детскую дружбу на дальний план. Но у Иры и Виктора эта дружба постепенно перешла в более сильное чувство. В год, когда бабушка предсказала скорую внучкину свадьбу, полагаясь на ласточкины гнёзда, они и поженились.

Незадолго до свадьбы Ира поехала в Севастополь на выпуск будущего мужа из Высшего военно-морского инженерного училища, в просторечии называемого «Голландией» – по историческому названию части города, в которой оно находилось.

Для такого ответственного события невесте требовался соответствующий наряд, а лишних денег в нашей семье особо не водилось. Но Ирина с блеском вышла из трудного положения: купила недорогой искусственный шёлк цвета весенней морской волны и собственноручно сшила необыкновенно красивое платье, напоминавшее «матроску», только без рукавов. А к нему приобрела в отделе фурнитуры цепочки из «золотых» якорей и сделала из них пояс.

На выпускном балу в училище Ирин наряд произвёл фурор. Спутницы офицеров пришли в намного более дорогих платьях, но в таком великолепном наряде, идеально отвечающем настроению, была только моя сестра. Именно её пригласил на первый вальс вице-адмирал, начальник военно-морского училища.

В начале июля молодые сыграли свадьбу. Родные красавца Виктора предсказуемо оказались прекрасными людьми: отец Александр Алексеевич, герой Великой Отечественной войны, проводил экскурсии, посвящённые героической обороне Севастополя, а мама Зинаида Романовна, пережившая с маленькой дочкой все тяготы оккупации, занимала руководящий пост в госпитале. Муж Витиной старшей сестры Елены, замечательного врача-педиатра, – Дмитрий Павлович, солидный морской офицер. И сын Лёша, на год младше меня. С ним мы при первой же встрече – ему было пять, а мне шесть – сдружились так крепко, что общение наше продолжается до сих пор.

Вспоминая сейчас наши с ним порой довольно дикие проделки, думаю иногда: почему мы, будучи по отдельности вполне приличными, спокойными детьми из интеллигентных семей, вместе представляли собой некое подобие банды? Удивляюсь абсолютной благожелательности, мудрости и неизменному всепрощению взрослых, с пониманием относившихся к нашим проказам, порой выходившим за всякие рамки. Спасибо им, нашим дорогим родным, за то, что у хулиганистых и непослушных ребят на всю жизнь остались прекрасные воспоминания о летних каникулах, проведённых в Севастополе на чудесной улице Терещенко, бывшей Садовой, в уютной гостеприимной квартире родителей Виктора. Это были люди редкой порядочности и дисциплинированности, к которым приучали и нас, детей.

Только теперь, с возрастом, понимаешь в полной мере, как прекрасно относилась эта супружеская пара не только к своим внукам, но и ко мне. Хотя, конечно, во всех шалостях первой подозревали именно меня. Как-никак, я старше Алёши на год и гипотетически могла вовлекать его в опасные предприятия – от прыжков в котлован строящегося дома и запуска горящих бумажных самолётиков с балкона до спасения из колючих зарослей котёнка, которого старушки зачем-то забивали лыжной палкой. Шрам на ноге от того сражения остался у меня на всю жизнь.

Точно уже не вспомнить, кто на самом деле был истинным зачинщиком. Кажется, решения принимались нами коллегиально. Сейчас я прекрасно понимаю негодование наших мам, когда, воспользовавшись их минутным отвлечением, мы на мысе Херсонес ринулись в закрытую зону археологических раскопок, залезли в шурф и принялись внимательно изучать и ощупывать извлечённый оттуда череп, возможно, древнегреческий.

Ещё про любовь взрослых к нам, детям. Зинаида Романовна каждое утро, перед тем как отправиться на службу в госпиталь, вставала ни свет ни заря, чтобы успеть купить детишкам на рынке свежайшие творог и сметану, а также вкуснейшую крупную крымскую черешню. Больше такую я не ела никогда и нигде. А мы ещё ковырялись за завтраком: то не хочу, это не буду!

В детстве, к сожалению, порой относишься к заботе родных как к само собой разумеющемуся. Только с возрастом начинаешь ценить то, что делалось для тебя. Можно многое написать о наших летних каникулах в Севастополе. И все эти воспоминания об одном – об огромном счастье, подаренном нам.