Историю о том, как народного артиста СССР Иннокентия Смоктуновского задержали американские полицейские, мне рассказывала его дочь Мария.

– Однажды в девяностых годах на гастролях в Америке папа пожаловался продюсеру Натану Слезенгеру, что в Москве становится опасно гулять по вечерам с собакой. И Натан подарил папе газовый пистолет, – вспоминает Смоктуновская. – Мы тоже были на тех гастролях вместе с папой. Когда пришла пора собираться домой, папа меня спрашивает: «Машенька, а куда мы положим пистолет? В чемодан или в ручную кладь?» Почему-то мне показалось, что надо в ручную кладь. Мол, если у нас спросят, везём ли мы оружие, сразу достанем и покажем. Но в итоге нас с этим пистолетом арестовали на границе. Мы даже не успели о нём никому сказать – папину сумку просветили, а там…

Тут же появились полицейские, спрашивают: «Вы сами паковали вещи, или вам кто-нибудь помогал?» А я же не знаю, что в таких случаях лучше говорить! Отвечаю на всякий случай: «Да, мне помогали». Оказывается, это только укрепило их в подозрениях – ведь именно так обычно отвечают террористы.

На самолёт мы, конечно, не попали. Вместо этого отправились в полицейский участок. Нас выручил российский консул. Он приехал и объяснил, что вышло недоразумение, что это знаменитый русский актёр и его семья, они не могут быть террористами. Из Штатов нам удалось улететь только через три дня. Пистолет, конечно, отобрали – на него не было оформлено лицензии. Потом, правда, Натан приехал в Россию и всё-таки привёз папе злосчастный пистолет – на этот раз все бумаги были оформлены правильно. И папа брал его с собой, когда гулял поздно вечером с собакой.

Съёмки фильма «Военно-полевой роман» проходили недалеко от дома, где жил Всеволод Шиловский – он играл в фильме бывшего мужа главной героини. Как-то раз на площадке объявили обеденный перерыв. Артист пригласил на обед свою партнёршу по картине Наталью Андрейченко. Разгримировываться было некогда, и актриса в затрапезном виде, в перчатках с обрезанными пальцами, что требовалось по роли, проследовала вместе с Шиловским мимо бабулек, сидевших на скамейке у подъезда.

А минут через двадцать из школы возвращался сын артиста, Павел. Старушки его остановили и попеняли: «Отец твой дошёл, совсем стыд потерял, повёл в дом какую-то, прости господи… И это при живой жене! Бессовестный!» Когда после обеда артисты выходили из подъезда, Всеволод Николаевич специально попросил Андрейченко взять его под руку.

Как, смеясь, говорил Шиловский, «бабульки потом ещё долго перемывали нам кости».

Руководитель «Ералаша» Борис Грачевский рассказывал, как один раз пообщался с самой Фаиной Раневской. Борис Юрьевич решил предложить актрисе сняться в детском киножурнале.

Выпив для смелости, позвонил Раневской в десять вечера. Гудки были долгие, но Грачевский ждал, когда она возьмёт трубку. Человек пожилой, видимо, медленно идёт к аппарату, думал он.

– И вот она всё-таки взяла трубку, – вспоминал режиссёр. – Я не успел ничего сказать, как оттуда на меня обрушилась отборная брань. Она бросила трубку. Через час, опрокинув ещё пару стопок, я набрался наглости и снова позвонил. Раневская ответила сразу. Я объяснил, чего хочу, она сказала, чтобы я приходил к ней в театр и рассказал подробно. А потом спросила: «А это не ты недавно мне звонил?» Я испугался, ответил: «Нет!» «Какая-та сволочь позвонила, меня разбудила».

В театр к ней я пришёл, мы поговорили, но она ответила, что, если и снимется в кино, то только в такой роли, которая стала бы для неё уже лебединой песней, а никак не в «Ералаше». На этом мы и расстались.

В 1973 году на телеэкраны вышел многосерийный фильм Татьяны Лиозновой «Семнадцать мгновений весны». Жену разведчика Исаева-Штирлица сыграла актриса Элеонора Шашкова. Сцена их встречи, которая длится более пяти минут, побила все мировые кинематографические рекорды: чтобы столько времени герои молчали в кадре? Такого ещё не было.

– Ни я, ни режиссёр Татьяна Лиознова даже не предполагали, что эпизод будет иметь такой успех, – вспоминает Элеонора Петровна. – Когда Татьяна Михайловна предложила роль, я сразу согласилась. Даже не знала, о чём фильм, кого мне играть, но верила Лиозновой безгранично! «Завтра съёмка», – объявила она. Спрашиваю: «А где же слова? Я за ночь выучу». Татьяна Михайловна отреагировала: «Ночью надо сладко спать».

Мне тогда было тридцать с лишним лет, Славочке Тихонову – ближе к пятидесяти, и для того, чтобы я была с ним равной по возрасту, меня решили «взрослить». Сделали короткую причёску, у меня же были волосы до плеч. Надели строгий костюм. Утром я приехала на киностудию имени Горького, где была выстроена декорация кафе «Элефант». И узнала, что буду сниматься одна, без Тихонова, он впервые за полгода съёмок в этот день получил выходной.

Мне объяснили задачу: страдать, умирать от того, что давно мужа не видела, волноваться за него – ведь, возможно, это последняя встреча! Я обескуражена: «И куда же мне смотреть?» «На угол камеры». Помню, сильно расстроилась: как всё это играть с железякой? Не знаю, что бы случилось дальше, если бы в павильон не вошёл Тихонов. Он не смог усидеть дома, приехал посмотреть на свою «жену» и помочь мне. Кстати, именно Слава рассказал Лиозновой этот эпизод, который произошёл в Испании с его другом разведчиком. Правда, в той истории в кафе присутствовал ещё ребёнок, но режиссёр решила от него отказаться, ей нужна была любовь двух людей.

Мы со Славой познакомились, он сел рядом с камерой. Когда я увидела глаза Тихонова – всё, сразу стала его «женой», сочувствовала, переживала, умирала. Когда же на другой день снимали Славу, то он попросил вызвать меня. Тут уже я сидела рядом с камерой и помогала ему.

Мало кто знает, что у кукольного Фили из передачи «Спокойной ночи, малыши!» есть день рождения – 1 августа. Почему именно этот день? Об этом мне рассказывала Валентина Леонтьева – та самая ведущая тётя Валя.

– Я же была абсолютно уверена, что куклы живые, – рассказывала Валентина Михайловна. – Как-то раз Хрюша меня спрашивает в эфире: «А где Филя?» Я почему-то ответила, что Филя готовится к своему дню рождения, который у него будет 1 августа. Назвала дату своего рождения. Представляете, что случилось потом? Нас засыпали посылками. Их было больше шестисот. Все поздравляли Филю и высылали разные подарки. Я думала, меня уволят за такую авантюру. Но была счастлива: дети поверили, что Филя живой!

Зрители были уверены, что артист Юрий Никулин, который в кино много играл алкоголиков, и в жизни совсем запойный. Конечно, узнав актёра на улице, мужики часто предлагали ему вместе выпить.

– Сам Юра употреблял не много, но другим казалось, что он должен быть похож на своего героя Балбеса, – делилась со мной жена Никулина Татьяна Николаевна. – Ну Юра и придумал: когда к нему подходили с бутылкой, заговорщицки шептал: «Нельзя мне, я зашит!» Услышав это, выпивохи понимающе кивали головой и отходили… Юра даже репризу как-то придумал для выступления. Партнёр его спрашивал: «А ты не пьёшь больше?» «Не пью, я завязал», – отвечал Юра и в подтверждение своих слов доставал из кармана бутылку водки с горлышком, завязанным узлом. Специально даже на стеклозавод ходил, чтобы ему такую бутылку изготовили.

Ещё один участник знаменитой гайдаевской троицы, Трус, – Георгий Вицин. Во многих фильмах Гайдая актёр «употреблял» и в картинах других режиссёров также играл алкоголиков. И, что самое любопытное, сам артист в жизни вообще не переносил спиртное.

Во время съёмок фильма «Кавказская пленница, или Новые приключения Шурика» режиссёр Гайдай попал в сложную ситуацию. Снимали эпизод, где Трус, Балбес и Бывалый пьют бочковое пиво. Помните? «Жить хорошо!» – «А хорошо жить ещё лучше!»

Зная, что Вицин на дух не переносит спиртные напитки, в кружки налили настойку из шиповника: вроде и по цвету на пиво похожа, и полезна. Сделали несколько дублей, а режиссёр недоволен: «Ну, сразу же видно, что в кружках не пенистое пиво!»

Рассказывают, что перед Вициным он встал на колени, умолял хотя бы немного выпить в кадре настоящего пива. Артист поддался на уговоры и выполнил что требовалось. Но на следующий день ему стало плохо, и он весь день пролежал в гостинице под капельницей.

Эту байку, связанную со Львом Дуровым, мне рассказал когда-то знаменитый майор Знаменский из телесериала «Следствие ведут знатоки» Георгий Мартынюк.

– Шёл у нас в Театре на Малой Бронной спектакль «Трибунал», – вспоминал Георгий Яковлевич. – Лёва Дуров играл старичка, которого фашисты назначили в деревне старостой. И согласился он на это предательство по заданию партизан. И вот играют сцену, когда супруга старичка стыдит его – мол, «сволочь ты, продал советскую власть!». И Дуров бегает с криком: «Где же твоя советская власть?» Заглядывает под кровать, в шкаф, под лавку, как бы ищет. И когда он открывает сундук, там большой плакат с надписью: «Вот она – советская власть!» Конечно, это я сделал в отместку за его приколы, которые он всем устраивал. Сцену Дуров доиграл, еле сдерживая смех, но мне потом от него досталось.

Диктор советского телевидения Игорь Кириллов был человеком с особым чувством юмора. Помню, он рассказывал мне, как в 1970-х «работал» телесуфлёром у Генерального секретаря ЦК КПСС Леонида Ильича Брежнева.

Кириллов, съёмочная группа и председатель Гостелерадио СССР Сергей Лапин приехали в Кремль записывать новогоднее поздравление генсека. Текст поздравления Брежнев считывал с обоев, купленных накануне в хозяйственном магазине рядом с телецентром на улице Академика Королёва. Кириллов, как младший по званию, сел у камеры на пол, а Лапин, как старший по званию, стоял над Кирилловым. Лапин раскручивал обои, Кириллов внизу скручивал, а Брежнев считывал.

Вообще, Игорь Леонидович неподражаемо копировал Брежнева. Однажды я приехал на ТВ часов в семь утра. Пустой длинный ещё тёмный коридор. Иду в сторону нашего отдела и вижу впереди Кириллова.

Игорь Леонидович подходит к нашей двери, хочет пройти, но не может – из двери торчит огромная задница уборщицы. Уборщица пролила на пороге воду и теперь, согнувшись пополам, собирает её тряпкой, а тряпку выжимает в ведро.

– Кхе, кхе, кхе, – интеллигентно кашляет Кириллов.

Уборщица не слышит. И тогда Кириллов легонько стучит пальцем по заднице и голосом Брежнева громко произносит:
– Дорогая Индира Ганди!