Так. Ну, что можно было, она зашила, ещё поносят, а вот эти уже пора выбрасывать. Беда прямо с этими пацанами, носки да штаны на них горят. Вот девки у неё хорошие. Помощницы, умницы, в школе ими не нахвалятся. Хорошо воспитала Люба, сестра. Жалко их, ужас! Так рано без родителей остались. У её-то пацанов хоть мать своя, а у этих…

– Но-но, – одёрнула Надя себя. – Я им и мать и отец. И справляюсь ещё получше тех, у кого и мать, и отец свои.

– Коля, я ведь хорошо справляюсь? – привычно обратилась она к портрету мужа, погибшего три года назад.
– Справляешься, Надюха, молодец ты у меня! – так же привычно улыбнулся тот с портрета.

Конечно, с Колей-то было намного легче. Сестра с мужем утонули на рыбалке – шторм поднялся внезапно, не успели до берега добраться. Кто тогда взял на себя все хлопоты? Коля. И сразу сказал – мол, девок заберём. Да и кому ж ещё? Мать с отцом тогда сразу слегли, брат только женился, куда ему племянниц отдавать. А у Нади двое мальчишек – Илюшке исполнился месяц, да Тимохе два года.

А тут девчата почти взрослые, Дашке двенадцать, Машке девять. Им и плакать было некогда. Уж об этом Надежда позаботилась. Так их загрузила домашней работой! Коля сначала ругался – мол, что ты как мачеха из сказки, – но она знала, что делала. Лучшее лекарство от горя – работа. Такая, чтобы некогда было задуматься. А уж потом девчонки пообвыкли. Машка даже хотела звать её мамой, но она ответила, что мать у человека одна. Тогда Машка стала говорить – мама Надя, а Даша – просто Надя.

Оформила опеку, и всё наладилось. А потом Коля погиб. Ровно через три года. Ехал на мотоцикле ночью, домой торопился. А тут лесовоз… Куда его только ночью понесло?

Девчонок хотели забрать – мол, семья неполная, Надя одна не справится. Но спасибо брату, переоформил на себя. Пособия-то на девочек ей отдаёт, да ещё и свои деньги подкидывает, когда может. Так что с деньгами у них в порядке – её зарплата, детские пенсии, опекунские. Положение ещё и получше, чем у многих в посёлке.

Нет, ну ты подумай! Скоро десять, а девки всё ещё не спят! Опять, наверное, болтают про Дашкиного Данилу. Вот ещё морока – Данила. Работает у них на лесопилке после колледжа. Привязался к девке. Ей школу надо хорошо окончить, а она не об учёбе думает, а о Даниле. А ещё почти две четверти! Восемнадцать ей исполнилось недавно. Самый опасный возраст. Считает себя уже взрослой.

Совершеннолетие отметили хорошо, Надежда даже заказывала кафе. Народу было – ой-ой-ой! Почти весь Дашкин класс да родственники. Зато – ни тебе уборки, ни готовки. Деньги-то у Надежды прикоплены. Она же копеечку считать умеет, не разбазаривает. И на кафе хватило, и на наряды – Даше и ей.

Денежку, понятно, считать приходится. Но у неё всё идёт в дело. Одних ягод сколько сдала на заготпункт осенью! Всей семьёй в лес ходили. Ну, и ребята молодцы, конечно, даже Илюшка ни разу не заныл в лесу. Да они привычные у неё, к любой работе приучены. Ну а как же! Она же за них отвечает. Девки, правда, смеются, когда она говорит, что сестра с неё спросит. Где спросит-то?

А Надя знает где. На том свете. Все там будем. Вот сестра её и встретит, и спросит, а если что не так – Надежде отвечать. А Коля за сыновей спросит. Что тут непонятного?

Да и сестрин дом она сдаёт – тоже подспорье. Раньше только на лето получалось – то отдыхающим городским, то рыбакам. Места у них хорошие, и озеро недалеко, и речка рядом. А в этом году вообще повезло. Приехал какой-то странный да сразу на год снял.

Странный – потому что не работает. Нет, говорит, что работает – по интернету. Да разве ж это работа? Сидит целыми днями за своим ноутбуком. Ребята у неё тоже давно ноутбук просят, да уж больно дорогой. Ну, может, и подкопит.

Приехал. Познакомился – Вячеслав. И профессию назвал какую-то странную, Надя и не слыхала о такой. Стал жить. А потом спросил, не знает ли она какую-нибудь женщину, которая бы у него прибиралась да обед варила. Ну, конечно, станет Надя заработок упускать! Вот и предложила:
– На обед можете в столовую на пристани ходить, у них хорошо готовят. Все мужики там обедают, кто работает вахтами, да и шофёры тоже. И не дорого. А на ужин к нам приходите. Буду давать то, что сами едим, но всё свежее и вкусное. А уборку вон пускай мои девчонки делают.

Надя помолчала.

– Только вот что: я тут по телевизору видела, есть такие… не педагоги, а как-то так, которые к детям пристают.
– Педофилы? – брови у жильца поползли вверх.
– Во-во! Так вот, если что такое – то я тебе «это самое» твоё… ну, ты меня понял.
– Понял, – заулыбался было Вячеслав, но, увидев грозное Надино лицо, повторил уже серьёзно: – Понял. Не бойтесь, я не преследую детей.

И вдруг прибавил:
– Трудно без мужика справляться?
– А ты меня не жалей! Много вас таких, жалельщиков! – развернулась и ушла.

Трудно, конечно. И с деньгами надо выкручиваться, и по дому многое сделать. Но ничего, она всё сама может, да брат помогает, да мужики заезжие могут за магарыч сделать всё, что надо. Жалельщики, тоже. Так и норовят к вдове пристроиться. А вот фиг вам! Без замужа Надя крутиться ни с кем не будет. Во-первых, дурной славы себе не хочет, а во-вторых – девчонкам какой пример?

Слава, конечно, очень симпатичный. Как там сейчас говорят? «В её вкусе»? Ну а как же по-другому, когда он на Колю похож, будто родной брат. Первый раз его увидела – чуть не закричала. Показалось, Коля за калиткой стоит. Хорошо, сдержалась. Зато теперь на Колин портрет смотрит – то ли Колю видит, то ли Славу. Кому сказать, аж стыдно.

А самое главное – Слава тоже на неё поглядывает… ну, не просто так. Дашка вон, хулиганка, недавно сказала – засматривается, мол, на тебя. Получила полотенцем по спине.

Дашка-то получила, а Надя теперь не садится ужинать со всеми, делами отговаривается. Ещё не хватало сидеть красной при всех! Пусть Дашка теперь сама всем еду подаёт – и ребятам, и жильцу.

А на Восьмое марта получила она сюрприз. Нет, не букет, хотя и букет был тоже. Предложение. Самое настоящее, как в кино.

Сначала при всех Слава вручил ей букет и духи. Вот смешной! Куда ей душиться-то? Хотя духи хорошие, запах приятный, вроде как свежесть вместе с цветами.

А уж потом, как за столом посидели с угощениями да пирогами, да ребята разошлись по комнатам, он коробочку из кармана достал. Ой… и в любви признавался, и колечко на палец надел…

А Надя ломаться не стала. Он ведь ей тоже нравится! Согласилась.

Думали, когда расписаться. После Пасхи, понятно. Только это уже май будет. Жениться в мае – всю жизнь маяться, это ещё бабушка говорила. Значит, в июне. Так и подгадали с заявлением.

А в мае – вот сюрприз так сюрприз! Дашка пришла к ней в комнату, когда уже она спать собиралась. И бухнула с порога – вот, мол, Надя, тебе новость, я беременна. И мы с Даней решили пожениться.

Ох, Надя тогда её отлупила! Полотенцем так отходила! Жалко, что полотенцем, надо бы ремнём! Да вот что под руку попалось. Замуж! Вместо учёбы! А самое главное – беременная! Позорище! Девки у них в посёлке, правда, все как одна теперь именно так замуж и выходят, да ведь Дашка-то – не все! Учиться же собиралась. И Надя за неё отвечает. Не углядела, выходит.

За Дашкой погналась, та – в их с Машкой комнату. Тут и Машке попало – авансом. Пацаны на шум и крики прибежали, разбуженные, – и им досталось. А пускай знают, что женись сначала, а потом уж любись!

Ох, Надя разошлась тогда! Так разошлась, еле остановилась. И то потому, что сил уже не было.

Остановилась – и давай плакать. Обидно же! Растила-растила, и вот… Пришлось Машке чайник ставить, чтобы её отпаивать. А хитрая Дашка к Славе сбегала, привела его. Видимо, в курс дела ввела уже.

Вошёл Слава, по голове погладил. А она к нему головой в живот уткнулась (на табуретке сидела, а он стоял) и опять заревела. И вот ведь странно – ревёт, а самой так сладко вдруг стало. Не о себе ревёт-то, не себя жалеет…

А Слава чаем её напоил, прямо в своих руках чашку держал. И говорит:
– Ну, и чего реветь-то? Замуж Дашка выходит, это же хорошо, – и засмеялся: – И сэкономим заодно, две свадьбы сразу сыграем!

Вот такая свадьба у Надежды получилась – и мать, и дочь в один день. Весь посёлок гудел! Вот жалко, родить вместе не получится: Дашка её на целых три месяца опережает.