До перестройки большинство храмов на Руси стояли неприкаянными, в том состоянии, в которое их погрузили большевики в эпоху построения светлого будущего. Вернее, неприкаянными были храмы, которым повезло остаться не взорванными. Они хоть и сохранились, действовали не по своему назначению. Некоторые церкви стали складами, другие – винными заводами, как в нашей уездной Тотьме, третьи – овощехранилищами, а иные превратились в клубы и проводили дискотеки прямо в алтаре.

Ну а в нашем храме Покрова на Козлёне устроили призывной пункт.

До этой ипостаси храм побывал пересыльным пунктом для раскулаченных, отправлявшихся на вечное прозябание на Северах. Двухъярусные нары в храме никогда не пустовали, и большинство пареньков со всей Вологодчины знакомы с этими древними стенами изнутри.

Два стриженных под ноль мальчишки не спали на жёстких матрацах.
– Слышь, Колян, а ты из какого района?
– Из Сокольского.
– Давно здесь?
– Третий день.
– Не знаешь, куда нас отправят?
– Не, Вась, ничего не говорят.
– Закурить есть?
– Не курю. Да здесь и нельзя.

Многим пацанам не спалось промозглой октябрьской ночью. Одолевали думы о предстоящей службе, душа маялась от тоски по дому. А некоторые уже и по первой девчонке вздыхали: два года впереди, а может, и три, если во флот попадёшь. Дождётся ли?
– Не спишь, Колян?
– Не-а.
– Мне тоже не спится. Смотрю на стены, на картинки. Вон, черти нарисованы.
– Ты с ума сошёл, какие черти в Божьем месте?
– Да вон, под куполом.
– Там монахи написаны, они в чёрных одеяниях. А ты говоришь – черти. Да такие слова здесь вообще нельзя говорить! Мы же в храме Божьем!
– А ты откуда всё это знаешь?
– У меня отец священник.
– Поп, что ли?
– Ну да.
– А ты кто тогда? Дьякон?
– Какой я дьякон? Сын священника, и всё.
– Мамка у тебя попадья, что ли?
– Не попадья, просто мама. Матушка Вера.
– А ты чего не спишь? Тоже смотришь картинки?
– Нет, молитвы читаю.
– Какие?
– Всякие.
– А зачем? Ведь завтра в армию уходим.
– Затем и читаю, чтоб Господь помог армию пережить достойно.
– Ну ты даёшь! Думаешь, поможет?
– Обязательно! И тебе тоже. Читай!
– Чего читать-то?
– Да хоть «Отче наш». Знаешь?
– Откуда?
– Слушай тогда: «Отче наш, иже еси на небесех…»
– Не, Колян, мне не выучить. Непонятно и длинно.
– Тогда просто читай: «Господи, помилуй!»
– Ну, это просто! Это я знаю, моя бабка Паня часто так говорит.
– Вот и читай. Только сорок раз подряд! А потом ещё сорок.
– Чего-о-о?! Сорок раз?
– Ну, ты же хочешь, чтобы тебе Бог помог отслужить?
– Не знаю. Наверно, хочу.
– Вот и читай. Это считается самой короткой молитвой. Успеешь прочесть в трудную минуту, и она всегда поможет. И спасает! Сегодня и начинай. Тем более праздник сегодня – Покров.

После двухдневного карантина в Кушке в толстое чрево военно- транспортного Ил-76 погрузились свеженькие воины-интернационалисты. И двинулись туда, где два года придётся привыкать к красным горам, жёлтым кишлакам и пронзительно-синему афганскому небу. Чудным образом эти два паренька попали в один взвод. Мало того – в одно отделение!

Ратную службу прошли бок о бок. Когда бывало страшно до жути, Колян никогда не забывал крикнуть боевому товарищу: «Читай, читай! Самую короткую!» И Василий твердил: «Господи, помилуй! Господи, помилуй! Господи, помилуй!»

Страшным кошмаром стал для Василия тот пост за дувалом одного из кишлаков: ночью надо было вести наблюдение за пыльной верблюжьей тропой, уходящей в черноту далёкого ущелья. Душманы могли появиться в любую минуту. В глинобитной будке с щелястой дверью было так страшно, что и без напоминаний Вася горячо шептал молитвы. Но нападения не случилось.

Спустя сорок лет друзья-однополчане обязательно приходят 14 октября, на Покров Пресвятой Богородицы, в церковь Покрова на Козлёне. Только Вася теперь Василий Михайлович, главный инженер завода, а Коля – отец Николай, настоятель одного из многочисленных храмов нашего города.

Вспоминают, как рассматривали старые росписи под куполом и рассуждали о Боге и молитвах. Правда, эти фрески и сейчас остаются в том виде, как и в далёком 1980-м, хотя храм давно открыт для верующих. Но главное, оба ветерана уверены в том, что Бог их тогда услышал и по их молитвам спас от беды под пронзительно-синим афганским небом.