Сразу скажу, что имею на это полное право, поскольку сам был «ярким представителем» той самой доблестной медицины. В этом письме я не касаюсь заботы о здоровье кремлёвской братии. Для них медицина была и остаётся наилучшей. Народу же доставались лишь пустые лозунги и ничем не подкреплённая болтовня.

Я выходец из самой простой семьи, из сельской глубинки. В 1978 году окончил Военно-медицинскую академию в Ленинграде. На четвёртом курсе обучения крепко подсел на дерматологию. Она мне нравилась больше остальных врачебных специальностей. В свободное от учёбы время я пропадал на кафедре этого профиля. Самостоятельно, сверх вузовской программы, изучал данный раздел медицины по солидным статьям в профильных медицинских журналах и монографиях.

На момент окончания академии я уже чётко представлял себе эту специальность и смог бы работать врачом-дерматологом, ведь за плечами были солидная теоретическая подготовка и необходимые практические навыки, которые я получил от мудрых преподавателей. За это же самое время я сформировал свою личную библиотеку по данной специальности. Для самостоятельной, то есть официально разрешённой работы, мне нужны были только «корочки» – удостоверение о прохождении интернатуры по данному разделу медицинских знаний.

Все мои товарищи с нашего курса условно делились на три группы: блатных, «приблатнённых» (сынки, племянники) и простых смертных, как я, которых было большинство. Первым после окончания академии давалось сразу и всё по их желанию. Вторым – то же самое, но не сразу. А третьим, то есть простолюдинам, – фигура из трёх пальцев. В лучшем случае предоставляли возможность пройти интернатуру, а это низшее звено овладения конкретной врачебной специальностью. Но «простолюдины» имели право обучаться в интернатуре только после того, как прослужат войсковыми врачами в воинских частях два-три года. У некоторых это время растягивалось на более продолжительное время.

Спустя два года после окончания академии, служа в качестве войскового врача, я обратился с челобитной о прохождении интернатуры. Кадровик по медицинским вопросам спросил, какую специальность я хочу освоить. Выбор давно уже был сделан. Я сказал, что хочу стать дерматологом. «Почему?» – спросил меня кадровик. Я кратко и доходчиво объяснил причину такого выбора. Кадровик развёл руками:
– На дерматолога я послать тебя на учёбу не смогу. Нам сейчас в лечебных учреждениях Министерства обороны нужны врачи-рентгенологи.
– А подождать можно, когда сможете отправить меня в ту интернатуру, в которую хочу? – спросил я.
– Жди, – равнодушно ответил мне кадровик. – Но имей в виду, что некоторые ждут своей специальности на протяжении всей службы и в итоге увольняются никем.
– Могу ли я подумать пару дней о таком «заманчивом» предложении?

Кадровик пошёл навстречу и дал такую возможность. В итоге я согласился и вопреки своим розовым мечтам оказался в стенах одной из интернатур Министерства обороны «покорять» вершины совершенно иной врачебной специальности. С нуля!

В группе курсантов-рентгенологов было шесть человек. Я – после академии; остальные – после окончания гражданских медицинских вузов; они изъявили желание стать военными врачами. Нас прикрепили к рентген-отделению главного госпиталя военного округа. Нашим куратором и наставником назначили начальника этого отделения.

Куратор был лояльным, душевным и коммуникабельным человеком. Но ему до нас по большому счёту не было никакого дела. Он постоянно занимался своими профессиональными делами, а мы, курсанты, для него – пятое колесо в телеге.

В интернатуре никаких книг по рентгенологии не нашлось. Достать необходимую литературу по специальности также было очень проблематично. В те времена повсюду лежали журналы, брошюры и иные печатные издания с умными и длинными речами дорогого Леонида Ильича. На «мелкие» дела, к которым относилась и рентгенология, по всей видимости, у государства не хватало ни средств, ни бумаги, ни печатных мощностей.

Начальник интернатуры тоже совершенно не интересовался ходом учебного процесса, для него главное – дисциплина среди подчинённых ему младших офицеров, курсантов с профильной врачебной подготовкой. Главный рентгенолог округа полковник медицинской службы Козлов также совсем не вникал в учебный процесс. Он был отягощён личными делами – готовил «манускрипт» к своей кандидатской диссертации, а мы, курсанты, прозябали от вынужденного безделья.

В том рентгеновском отделении ординаторами работали женщины, жёны больших и не очень больших начальников. К ним, как говорится, на хромой козе не подъедешь. Они очень не любили, когда курсанты отвлекали их от работы своими вопросами.

Когда закончилось время «обучения» в интернатуре, нам устроили экзамен – исключительно формально, для галочки. А после пинком под зад вышвырнули в свободное плавание, назначив всех врачами-рентгенологами в медсанбаты. Мы были совершенно не подготовлены к работе. Какие мы специалисты? А нам сразу же по прибытии в расположение военных лечебных учреждений пришлось заниматься конкретными профессиональными вопросами. В этих медсанбатах мы, рентгенологи, по штату значились в единственном числе – то есть посоветоваться не с кем, спросить не у кого.

До глубины души меня возмущает всё это гнусное безобразие! И где же были партийные работники с их всевидящим оком? Вот таких «специалистов» готовили для первичного (низового) звена медицинской службы в Министерстве обороны – для лечения безродных солдат, прапорщиков и офицеров. А для армейской людской массы рангом повыше имелись серьёзные госпиталя, где трудились блатные врачи после клинических – настоящих! – ординатур. Но в эти лечебные учреждения простолюдины попадали крайне редко.

Да, я в итоге всё же стал настоящим рентгенологом. Но не благодаря государственной системе «подготовки», а вопреки ей. Задался целью стать не хуже корифеев в этой области медицинских знаний. Но на это потребовалось много времени: пока я обзавёлся необходимой литературой, пока самостоятельно её проштудировал. В общем, прошли годы.

После увольнения из армии я много лет проработал в гражданской системе здравоохранения. Поинтересовавшись подготовкой специалистов низового звена «на гражданке», я ничего нового не услышал. Там царил такой же бардак в вопросах подготовки специалистов для первичного звена – как моих коллег-рентгенологов, так и других специалистов. А ведь именно у них лечилась основная масса наших соотечественников.

Не многие врачи после нулевой подготовки, подобно моей, постоянно занимались самообразованием. Основная масса не утруждала себя повышением профессионального уровня. И их вполне устраивало называться врачами, а по сути быть лишь жалким подобием специалиста.

Так что я согласен – советская медицина была доступна широким народным массам. Но я категорически против утверждения, что и её качество находилось на высоте. И обидно до слёз, что такое творилось в бывшем СССР.