К пятидесяти годам дамы дурнеют. Сосудистые изменения, бляшки-спазмы-нитраты – все сговорились и дают себя знать. И мозгов настолько меньше, что даже не вмещают весь жизненный опыт. Да и в целом налицо снижение когнитивных и аналитических функций.

Дети выросли, гнездо опустело, а силы есть и на кладбище определённо рано. Возмутительно даже. Внуки не всегда интересны или недоступны. И делать как бы нечего. Конечно, грядка и рассадка всегда с тобой, но хочется-то жить! А жить – значит любить. И я искренне удивляюсь, если любить – это про того самого седого мужа, который сто лет в обед уже родственник. Тут болото своё, но… уже не особо привлекает, а другие – совсем никак. И кого, спрашивается, любить?

Острое дыхание старости обостряет у дам жажду жизни.

Самое безобразное в старости то, что к ней абсолютно никто не готов. С детским любопытством смотрят бабушки в зеркала и не верят: неужели я тоже? И как же теперь? Неужели всё?

Первое, что делает любое стайное животное, – проверяет выводы в своей популяции. Исходя из того, что жизнь – это любовь, вопрос задаётся один: кому удалось в этой связи сделать что-нибудь замечательное? А в ответ, как правило, тишина…

Как я уже сказала, 50 – время предательства тела: бессилие, гипертонический криз, и 220/110 не сбить ничем из того, что есть в аптечке. Вы планируете дела, прикидывая по привычке время и силы, а потом лежите кверху брюхом, не имея сил даже начать. Планирование отныне напоминает вами же презираемое «завтра, потом как-нибудь». Это мгновенно замечают окружающие, и начальник командует: «Старушке больше не наливать», – в смысле  не доверять и присмотреть на её место кого-нибудь помоложе.

Те же мысли посещают и мужа, у которого старение идёт по мужским законам. Он думает, что вы стареете ему назло, пугаете обвисшей шеей, тяжёлым взглядом из-под набрякших век. Вы пугаете его намного больше, поскольку сам он в зеркало не смотрит. Ему кажется, что ваша липкая старость ворует и у него шансы на жизнь.

Вы совершенно потеряны. Заблудились в своём возрасте и категорически с ним не согласны. Вы ищете выход, куда двигаться, чтобы лет становилось меньше. Только в молодости находится та жизнь, которую вы знаете, ведь вас не учили стареть.

Вы постигаете что-нибудь новое с раздражением и раза в четыре дольше, чем раньше. Если ошибаетесь, злитесь на всех вокруг, даже на неодушевлённые предметы. Нетерпимость, забывчивость, плаксивость, мстительность – это какой-то особый угар. Вы пытаетесь что-то доказать, что-то отменить и подчинить себе эти законы старения. Они не для вас, вы их не признаёте.

Тут мы мягко коснёмся климакса: в вас умирает женщина. Медленно и неотвратимо. Оплакать и отпустить её вам просто нечем. Если вы больше не женщина, то кто?

А тут вас ещё догоняет особый протест, который вы уже переживали в отрочестве: ты одна против всех. Ты не хочешь стареть и пытаешься головой пробить асфальт, как типичный городской страус. Стараешься спрятаться – вдруг старость не найдёт? Ну пожалуйста!

Впрочем, с сорока до пятидесяти старение ещё идёт плавно и малозаметно. А вот с пятидесяти старение происходит уже обвально. Вы просыпаетесь и видите в зеркале своих пожилых родственников, а не ту себя, к которой привыкли и которую любили.

Старение – великий уравнитель. Но я дала себе слово что-нибудь придумать. И придумала – из серии «стареть красиво». Я склоняюсь к пластике – просто чтобы себя порадовать. Обмануть никого не удастся, но, напоив радостью себя, я получу возможность радовать и других. Но пока себя.

Правильное поведение в возрасте за пятьдесят – всё себе! И дамы интуитивно к этому приходят. Как кошки, жадно хватаются за жизнь: всё перепробовать, везде побывать, насытить себя всем и вон ту маленькую сумочку тоже поносить. Это правильно.

К пятидесяти мы уже твёрдо знаем: завтра точно лучше не будет, надо успеть жить сегодня. Наступила жизнь без будущего. Поэтому из доступного нам сейчас надо выбирать правильное поведение: беречь себя, помогать любимым, быть среди людей, подавать пример и делать вид, что всё так и должно быть.