Родился Сютка (производное от Васютки – так называли его родные в далёком 1929 году) в затерянной среди сопок огромной Западной Сибири маленькой деревушке с забавным названием Топтушка. В 1938 году его папу арестовали и расстреляли, а Сютка стал сыном врага народа. Конечно, впоследствии отца реабилитировали, но в тот страшный год папина мама осталась одна с четырьмя детьми, старшему из которых было лет одиннадцать.

У них отобрали единственную корову-кормилицу, и пришлось переходить на подножный корм. Особенно тяжело приходилось весной, когда заканчивались запасы картошки. Папина мама, моя бабушка, была светлым человеком, имела лик Богородицы с огромными печальными глазами, была мудра не по годам и очень добра. Чтобы хоть как-то накормить ребятишек, она срезала ботву молодого картофеля, крапивы и всякой другой травы, запаривала всё это, добавляла туда горсть муки грубого помола, растирала и забеливала варево молоком, если его удавалось достать (чаще обходились без молока). Вот этим и перебивались, ненадолго заглушая голод.

Чтобы хоть как-то прожить, Сютке со старшим братом пришлось пойти в пастухи – пасти сельское стадо. Подниматься надо было очень рано, мамин ласковый голос настойчиво уговаривал, глаза никак не хотели открываться. Но стоило выйти на улицу, коснуться босыми ногами прохладной, мокрой от росы травы, и сон куда-то испарялся.

Однажды они выгнали стадо к подножию сопки. Травы в тех местах росли знатные – высоченные и сочные, взрослому человеку по пояс. Скот разбрёлся по склону, пощипал травку и улёгся отдохнуть. Солнышко пригревает, внизу в небольшом кустарнике мелкая речушка журчит. Её и речушкой-то назвать трудно, больше на ручеёк похожа. Мальчишки, глядя на засыпающее стадо, тоже решили прикорнуть. Разморила сонная тишина, только гудение пчёл и шмелей нарушает её, да голод уснуть не даёт. Так есть хочется, что слёзы сами текут.
Тут Сютка и предложил старшему брату Шурке:
– А давай мы у Бога попросим, чтобы Он дал нам что-нибудь поесть!

Шурка установился на Сютку:
– Это как?
– Встанем на колени, поднимем голову и будем выть по-волчьи. Ты же видел, как волки воют. Это они так у Бога еду просят.

Поддержал его старший брат. Встали они на колени, подняли головы к небу и завыли. Выли и плакали, пока не устали. Потом прилегли, и Шурка уснул.

А Сютке никак сон не идёт, лежит в полудрёме. Вдруг слышится какой-то шум, будто большая птица по воде крыльями бьёт. Вскочил он на ноги, смотрит вниз на речушку, а там на мели что-то блестящее трепыхается. Сютка – к брату:
– Шурка, гляди, что это? – а сам боится туда подойти.

Шурка хоть и был малахольный, но живности никакой не боялся, даже змей. Он тоже услышал шум, подскочил – и вниз к речушке. А там огромная щука на мели застряла и бьётся о песок, сдвинуться не может. Откуда она там взялась, навсегда осталось загадкой. Шурка схватил её голыми руками за жабры и выбросил на берег. Тут и Сютка подскочил, схватил какую-то палку и давай рыбу глушить. Потом нарвали сочной травы, завернули в неё рыбину и спрятали в тенёк.

Вскоре и мама пришла, принесла им горшочек всё той же ботвиньи. Мальчишки подскочили к маме, взяли её за руки и подвели к своему улову. Мать, увидев эту рыбину, заплакала:
– Ребятишки, это Господь вам милостыньку послал!

Целых два дня мама готовила им рыбные вкусности.

Это один из трёх случаев, когда Господь спас их от голодной смерти в буквальном смысле слова. Папа не был воцерковлен, но никогда не сомневался в существовании Бога. Нас окрестил и друзьям своим советовал детей крестить. Не стеснялся ходить в церковь, хотя нечасто это делал.

Ещё он очень любил, просто обожал свою малую родину. С огромной нежностью вспоминал и рассказывал о ней. Почти каждый год ездил туда и бродил по местам, где прошло его босоногое голодное детство, такое трудное и счастливое. Он немного не дожил до 83 лет, что по современным меркам очень даже неплохо. Сам удивлялся этому и был уверен, что своим долгожительством обязан травам, которыми вскормила его земля.

Простите за стилистику и орфографию, на звание литературного гения не претендую. Просто в марте исполнится полгода, как папы не стало, и очень хочется, чтобы кто-то прочитал о нём и помянул добрым словом простого человека Василия – доброго, трудолюбивого и грешного, как все мы. Царство ему небесное.