Пошёл вон |
19.08.2011 12:03 |
О своего бывшего мужа я просто споткнулась в полутёмном коридоре студенческого общежития, когда шла с горой книг. Он сидел на полу и курил, переживая развод родителей, а я его просто не увидела за книгами. Они упали и рассыпались, мы стали собирать, он помог донести. Я поставила чайник. Раньше мы как-то встречались в одной компании, он хорошо пел и играл на гитаре. Разговорились. Выпили три чайника. Рассвело. Я ушла сдавать зачёты, он никуда не пошёл, а я постеснялась выгнать, оставила ключ, подумала: может, подготовится, тоже сдаст. Ничего он не стал сдавать, побоялся, сказал, что возьмёт академический отпуск. Но никто ему отпуска не дал, так как он уже брал в прошлом году. Позже я поняла, что он просто трус: не боялся только тех, кто слабее него, а перед более сильными пресмыкался и заискивал. А тогда я его очень жалела, думала, что он не учится, потому что переживает из-за близких. Ещё он говорил, что после армии плоховато с памятью, учиться стало труднее. Кончилось тем, что он уговорил меня пойти к их декану просить ему «академ»! Сейчас я понимаю, какого труда стоило декану не расхохотаться, когда незнакомая студентка маленького роста совершенно серьёзно просила вникнуть в проблемы двухметрового детины, который сам «постеснялся» явиться. В общем, выгнали. Вернувшись в родной город, он тоже пришёлся не к месту. Содержать этого огромного добра молодца ни один из родителей не захотел. В итоге он вернулся, сказал, что станет работать дворником и сторожем, жить нам вдвоём будет легче. Я тогда жила только на стипендию и порой несколько раз на дню падала в голодный обморок. Всё это время он казался мне добрым, хорошим, просто невезучим, и я продолжала его жалеть. В конце концов решила, что это моя судьба, тем более что одной мне действительно было тяжело: отец умер, а мама жила очень далеко. Мы зарегистрировались без всякой свадьбы. Он не горел желанием работать, сторожил сутки через трое. Убирать на рассвете снег за него всё чаще приходилось мне, а потом ещё и учиться. Когда окончила академию, мне дали общежитие. Приехала моя мама, устроилась на работу, тоже жила в общежитии – мне и для неё комнату дали. Я работала на двух-трёх работах без выходных, хотела быстрее заработать на квартиру. Он по-прежнему сторожил сутки через трое, потом отдыхал, а мы о нём заботились. Обещал учиться, но никуда поступить не мог. Два раза отдавали его учиться на платное отделение, но заканчивалось всё тем, что нам с мамой приходилось писать за него рефераты, а потом он и вовсе переставал посещать институт, говоря, что «это не его», хотя сначала просил заплатить за него именно в этом вузе. С помощью подхалимажа стал начальником охраны – это был пик его карьеры. Там он в совершенстве постиг науку, соответствующую его натуре, – ставить жучки, подслушивать и подсматривать. Даже к кухне подкрадывался на цыпочках, чтобы подслушивать, о чём мы с мамой разговариваем. Должна была родиться дочка, а видеть его дома было всё невыносимее, он просто давил. Приходил, наблюдал и молчал. И всё больше завидовал моим успехам. Мне кажется, ему очень нравилось, что от неподвижной работы и нарушенного обмена веществ я стала набирать вес. Я купила квартиру без горячей воды и ванной, крошечную, но свою. Ежегодно возила его и ребёнка на море, взяла в кредит машину. Матери моей он постоянно хамил, стал её выживать. Купили дом в посёлке, мама уехала туда, дочка тоже часто была у неё. Он стал упрекать меня, говорил, что женщины не должны зарабатывать больше мужчин. Вспоминаю, как, пытаясь подработать, за три дня до родов приходила на работу по гололёду, и мой начальник изловил его и поинтересовался, не жалко ли ему жену и не попробовать ли самому заработать. Вспоминаю, как ещё в студенческие времена лежала в больнице и соседка по палате, когда меня выписывали, бежала за мной и убеждала не выходить за него. Значит, ещё тогда со стороны что-то видно было… Два раза он, как обычно, на всё обидевшись, непонятый, униженный и оскорблённый, пытался уйти. Не тут-то было! Сразу отлавливал меня и плакал, предварительно напившись, клялся в вечной любви, и я забирала его обратно. Я взяла ипотеку, кредиты на ремонт, продали дом и машину, купили иномарку. Съездили с его роднёй на море, где они обсуждали каждый сантиметр моего тела. Вот в чём можно было меня упрекнуть: я стала толстой! После рождения дочки он не уставал повторять: – Ты мне раньше всё самое лучшее покупала… А что я одну куртку и брюки по пять лет ношу, никто не видел. В последний год нашей так называемой совместной жизни мог по четыре дня не появляться, врал постоянно, интимной жизни и до этого почти не было, теперь исчезла совсем. Потом сказал, что на работе его сократили, что я сильная и сама на всё заработаю. К этому я привыкла, никогда не знала, сколько на самом деле он получает, ему так было удобнее врать, что премию не дали в этот раз или оштрафовали… Когда ребёнка отправили в онкологическое отделение на обследование, он их с мамой довёз (я была на работе), кнопочкой открыл багажник и стоял, курил, пока они доставали вещи и шли под дождём до приёмного покоя. Чужой таксист и тот помог бы. Чтобы я не брала машину – мою! – стал срывать номера и говорить, что это у меня их только что сняли… Мы почти не ругались, просто смотрели друг на друга. Большой горшок с цветком так же молча однажды спрыгнул самостоятельно с полки и вдребезги разбился. – Пошёл вон, – сказала я. Он пошёл. Из-за вечной работы я подала на развод, когда уже прошёл почти год. Он удивился: – Зачем? А я как раз хотел ремонт тебе сделать. Ну надо же! А до этого несколько лет просили – у него кризис, он не в состоянии, он уже старый, хотя на тот момент ему было только 37. В загсе сотрудницы сказали, что никого с заключением брака не поздравляли так, как меня с разводом, – настолько сильно я сияла. – Отмучилась, – сказали они. А у меня после суда словно крылья выросли! Я шла на высоченных каблуках и совершенно не чувствовала своего веса. С меня как будто свалилась тяжёлая ноша, и плечи расправились сами собой. Я светилась, улыбалась всему миру! За всё время «брака» я не то что ему не изменяла, даже мысль такая в голову не приходила. После была абсолютно уверена, что теперь все мужчины мне будут до конца жизни отвратительны. Но ровно через месяц после развода, день в день, я влюбилась до потемнения в глазах. Взаимно. И последние два года только и удивляюсь, что, оказывается, можно в семье жить совсем иначе, можно всё рассказывать, доверять, просто наслаждаться прикосновением, слушать, что я самая лучшая, красивая, восхитительная! Оказывается, мне можно во всём помогать, и это не считается зазорным, я не должна всё делать сама, не должна таскать тяжёлые сумки, не должна одна воспитывать ребёнка и вообще никому ничего не должна! Я отрастила длинные волосы, похудела на 17 килограммов (исчез главный негативный фактор моей жизни!), снова стала улыбаться всему миру, получать удовольствие от работы. Цели, планы, желания – всё это может присутствовать только в жизни, а значит, теперь она есть! Это до развода её не было, а теперь как раз я, увы, вычеркнув почти 15 лет молодости, только начинаю учиться жить. Из письма Маргариты |