Верка от перебоев с ухажёрами никогда не страдала, потому и избранника долго выбирала. По-настоящему её зацепило, только когда возраст приблизился к тридцати и мозг панически завопил, что пора в семью. Свои руку и сердце Верка вручила единственному и неповторимому Петрунчику.

Марина до самой свадьбы не видела Петрунчика – после школы они с подругой разъехались по разным городам и общались в основном по телефону.

При ближайшем рассмотрении оказалось, что Петя Малиновский довольно хорош собой, галантен и материально независим. Но главное, Веркин жених имел два высших образования. А её Сивашкин школу-то с большим трудом окончил и вообще интеллектом не блистал. Петя же направо и налево цитировал Лафонтена и давал советы по ракетостроению.

Такой контраст Марину сбил с толку, и на свадьбе подруги она не отходила от своего Коли ни на минуту, чтобы не ляпнул чего-нибудь в своём стиле «для поддержания разговора».

Не свадьба была – пытка. И вот опять! Можно представить, что ей придётся пережить на серебряной.
– Не хочешь – не поедем, – успокаивал супруг. – Дел-то! Лучше к Саньке с мужем рванём. Они ремонт делать будут, я им пару рулонов салофана обещал привезти.

Марина расстроенно покачала головой.
– На нет и суда нет, пойду поброюсь. А ты пока пинжак мой посмотри, там одной пуговицы нету.

Щедро, как солью, посыпав её раны своими «салофаном» и «пинжаком», муж отправился в ванную. Может, и правда передумать?

Будущий супруг ещё в школе положил на Марину глаз. Отличница и комсорг похитила сердце отъявленного хулигана и двоечника. Особой красотой она не отличалась, разве что огненные локоны да россыпь веснушек по всему лицу делали её внешность необыкновенной.

На выпускном Коля забронировал у любимой все танцы.
– Я от тебя никуда, а ты? – настойчиво заглядывал он в глаза. – Пойдёшь со мной в загс?

Марина кокетливо наматывала рыжий локон на пальчик.
– Я в институт поступать буду.
– Одно другому не мешает: поступишь, и свадьбу сыграем. Поначалу с моими поживём, а опосля переедем, – Коля расправил плечи. – Я нам дом построю!

Маринка хмыкнула:
– Так уж и построишь!
– А то! И машину купим.

Никто из близких и подруг поверить не мог, что она первой из класса выскочит замуж, да ещё за кого!
– Да по нему тюрьма плачет! – причитала мама.
– Он же таблицу умножения на шесть до сих пор не выучил, – охала Верка. – А его «калидор» и «каклеты» – вообще! О чём ты только думаешь?

Маринка думала о том, как он нежен с ней, когда прохладным вечером заботливо накидывает на её плечи пиджак, как отважен, заплывая на середину водоёма с устрашающим названием Чёрная Заводь, чтоб сорвать для неё огромную кувшинку.
– И вообще, – гнула своё Верка, – он же почти по слогам читает. Пока в загсе разберёт, где подпись ставить, все уснут к чёртовой матери.

Они тогда чуть не разругались. Но в комнату вовремя вошёл Коля.
– Стулки маленькой тут нету?

Подруги открыли рты.
– На трёх ножках которая, – допытывался Коля. – Мне во времянке лампочку вкрутить надо. Так вон она! – радостно схватил маленькую табуретку и выбежал.

Верка захлопнула рот первой.
– Ладно, пойду я, а то засиделась совсем. Дюже тута у вас стулки удобные.

Мужа своего Марина на людях всегда стеснялась. Под любым предлогом запрещала приезжать к ней в институт, когда сдавала сессию. Она всё-таки поступила в педагогический, но на заочное отделение. Всячески выпроваживала его из архива библиотеки, где работала на полставки. Его простота и не очень острый ум, как ей казалось, смешили окружающих.

Она чуть со стыда не сгорела, когда старший библиотекарь Элла Эдуардовна при её Коленьке поделилась радостью, что по талонам привезли полное собрание сочинений Пушкина, а поскольку Маринка член их коллектива, то тоже имеет право на дефицит.
– Если дефицит, то, Мариша, бери, конечно, – улыбаясь, пожал плечами Коля.
– У вашего мужа потрясающее чувство юмора, – оценила «шутку» библиотекарь, – Вы, Мариночка, наверное, очень весело живёте?

Но интересно, что у промахов Сивашкина была одна особенность – они злили и смущали Марину только при посторонних. В семье она относилась к мужниным перлам абсолютно нормально, даже сама иногда пользовалась особо колоритными.

А вообще ей с мужем повезло. К спиртному Коля не притрагивался, а когда узнал о Маринкиной беременности, то и курить бросил. На диване целыми днями не валялся, а пахал как проклятый. Настроил теплиц и выращивал там всякую зелень с овощами, которые потом продавал на рынке. Маринку к земляной работе не допускал. Иногда по мелочи зеленушки разрешал нарезать или рассаду по ящикам разложить.
– Тебе дел по дому хватает, я сам управлюсь, – говорил он, отказываясь от её помощи. – Я ж тебя не в колхоз, а замуж звал.

И дом Коля построил двухэтажный – первый в их небольшом городке. Деревья на участке посадил. С сыном, правда, нестыковочка вышла: Марина родила дочь Ксюшу, которую Коля называл Санька.
– Доця – это даже лучше! – млел от маленьких пальчиков и румяных щёчек малышки счастливый отец. – А наша любого пацана заткнёт за пояс. Скоро папа купит доце велисапед и поедет с ней на рыбалку.

Со временем он решил расширить «бизнес»: взял в аренду колхозные паи, нанял работников, чтобы с урожаем помогали, а потом развозил по магазинам «экологически чистый товар». Вскоре ещё и трактором обзавёлся.
– Трахтор в поле дыр-дыр-дыр. Ты за мир, и я за мир, – корчил Коля рожи перед не желавшей есть кашу Санькой. Малышка круглила глазки и удивлённо открывала маленький ротик. Маринка быстро протискивала в него ложку, а папа продолжал:
– Полетим мы на Луну, там распашем целину. И всему капитализму вставим вот такую клизму!

И Коля, широко разводя руки в стороны, показывал, какую.

Съев кашу, Ксюша-Санька весело хохотала и хлопала в ладоши, а Марина не уставала удивляться литературным успехам мужа.

Машину Коля тоже купил, даже две. Одну для души – «Жигули», ласково названные «Марусей», и тентованную «Газель» для бизнеса.
– Чего ж фермер-то наш иномарки не берёт? – ехидно допытывалась у Марины баба Рая. – Денег ещё не скопил?
– Поддерживает отечественного производителя, – сдвинув брови, Марина в упор посмотрела на соседку. – А вы что, надумали за границу переехать? Обрыдли родины сараи?
– Та ты шо ж такое говоришь, как можно! – крестилась старушка. – Умница твой Колька, дай бог ему здоровья!

Серебряный юбилей Верка с Петрунчиком праздновали в ресторане. После первого раунда с закусками гостей пригласили на улицу смотреть салют. Сотни фейерверков украсили темноту огромным сердцем и надписью: «Вера + Петя = 25».

Женщины утирали слёзы, а мужчины поправляли галстуки.
– А вон там, слева, видите? – Петрунчик показывал рукой на тёмное небо, – ковш Большой Медведицы! А эти две самые яркие звезды – Алиот и Дубхе.
– Подумаешь! – Сивашкин обнял Марину за плечи. – Обыкновенный черпак с ручкой. Горько!

По окончании банкета все вышедшие из ресторана обнаружили, что, пока они пили, «за дверью рыдали ангелы».
– И дождь умеет быть убедительным, – Петрунчик на цыпочках пытался пробраться до такси по глубоким лужам.

Усевшись на переднее сиденье с довольным видом («только полштанины замочил»), стал через приоткрытое стекло советовать супруге, с какого боку пробираться.

Верка расстроенно охала, два раза нырнула по щиколотку, но с горем пополам добрела-таки.
– Левее надо было брать, я ж тебе говорил! Никогда не слушаешь советов, – съехидничал Петрунчик и стал дожидаться продолжения кино.

А Колюня сгрёб в охапку все Маринкины 94 килограмма и, ни разу не охнув, за две секунды донёс до такси. Дверь, как королеве, открыл.

В машине Сивашкины и Малиновские ехали молча. Но Маринкина душа ликовала. Таблица умножения на шесть, калидор!.. Да катитесь вы на Алиот с Дубхе со своими «фе»! У неё самый дорогой бриллиантово-платиновый черпак с ручкой, и никаких ракет не нужно, чтобы до него долететь.