Ты ещё приползёшь!
09.10.2013 00:00
Видишь, Лёха, мамка тебе молодого папку привела

Ты ещё приползёшь!Здравствуйте, дорогая «Моя Семья»! Вы напечатали моё письмо о том, как в 16 лет мне пришлось покинуть родительский дом («Домой можешь не возвращаться», №31). Похоже, оно вызвало интерес у читателей, некоторые отклики даже были опубликованы в газете. Хочу рассказать продолжение моей истории.


После того как мать навсегда выгнала меня лишь за то, что я пришёл с дня рождения друга позже, чем обещал, я, весь в растрёпанных чувствах, с комом в горле, позвонил другу, попросил забрать меня на машине. Витёк приехал, он всегда меня выручал во всём, как брат.

Позвонил остальным друзьям, всем рассказал, что меня выгнали из дома. Приехали все, расспрашивали, как, что да почему, что теперь буду делать. А мне и ответить нечего – сам не знал. Один из друзей, Лёха, сразу предложил переночевать у него, я согласился. Тут же и Витёк сказал:
– У меня скоро брат уедет, так что милости просим, месяц комната будет пустой.

В том момент я так обрадовался, что у меня есть друзья – ведь они, как известно, познаются в беде.

Позвонила Настя, моя любимая девушка. Я ей рассказал о случившемся и услышал, как она плачет. Сказал, что пока переночую у Лёхи – Настёна его знала, он нас и познакомил.

Весь день мы катались на Витькиной машине, пацаны курили сигареты, хоть меня на голодный желудок и тошнило от запаха дыма, но он как-то перебивал тревогу.

Вечером мне начала звонить сестрёнка, слёзно просила вернуться. Я хотел, но не мог – тут уже включилась гордость. Напоследок, перед тем как я ушёл, мама мне сказала:
– Ты ещё приползёшь!

Я тогда подумал, что даже если буду подыхать, всё равно не вернусь. Именно эти мамины слова и закрывали для меня путь домой.

Звонил и отчим, но я не брал трубку, не хотелось с ним говорить.

На следующий день я проснулся у Лёхи. Позвонила Настюшка, сказала радостным голосом, что её родители разрешили мне жить у них. Я был в шоке, сразу стал отказываться, потому что не хотел, чтобы им пришлось содержать лишний рот – это ведь немало: еда, одежда, деньги на проезд. Не хотел становиться малолетним альфонсом.

В общем, пожил я неделю у друга и стал понимать, что эта ситуация напрягает и меня, и Лёхиного отца. Тот как-то сказал:
– Видишь, Лёха, мамка тебе молодого папку привела…

Лёха с ним из-за меня поругался. Я чувствовал, что всему приходит конец, но Настюшке продолжал говорить, что всё хорошо и родители друга очень доброжелательны ко мне.

После очередного скандала с Лёхиным отцом я собрал вещи и ушёл.

Конец января, на улице мороз –25, а мне опять негде ночевать. Пока ходил по городу, решил купить Настёне подарок (за несколько дней до того Лёхина мама дала мне 300 рублей). Зашёл в магазин, купил подарок и заодно согрелся. Зашёл в забегаловку, попил кофейку с булочкой, подумал: «Посижу тут ещё, книжку почитаю, погреюсь». Не успел начать читать, как продавщица из-за прилавка крикнула:
– Молодой человек, вам тут не библиотека! Либо заказывайте что-нибудь, либо уходите!

Я усмехнулся и подумал: «Везде выгоняют! Кому же я так насолил?» Делать нечего, собрался и ушёл. Тут вспомнил, что месяц можно пожить у Витька. Позвонил ему, сказал: мол, так и так, негде ночевать. В ответ услышал:
– Роман, понимаешь, я не против, но братан уже приехал, извини – никак.

Добрался до Лёхиного дома, решив заночевать в его в подъезде. Забрался на девятый этаж, где аварийный выход на крышу, подумав, что тут меня никто трогать не будет. Подстелил пакеты с тетрадями, книгами, вещами. Лёг.

Эта ночь была просто ужасной. Молодёжь что-то праздновала и часто вверх-вниз ездила на лифте. Я почти не спал, был зол на весь мир, но особенно на своих родителей. Хотелось приехать домой, поплакать, поспать, хотелось позвонить любимой девушке, но телефон был разряжен. Было так горько, что словами не передать. Тогда я сам себе пообещал, что не вернусь домой, назло им не сопьюсь, не стану наркоманом и не сдохну.

Наступило утро. Я увидел, как Лёхин отец вышел из квартиры (они жили на восьмом этаже), вызвал лифт и уехал. Радости не было предела, я тут же подошёл к Лёхиной двери, тихонько постучал. Друг открыл, увидев меня, обрадовался. Я сказал, что ночевал у него в подъезде, он ужаснулся – дом всё-таки не из лучших. В тот день у меня не было в училище занятий, а Лёха пошёл на учёбу. Я зарядил телефон, искупался, поел и лёг спать. Проснулся, только когда дружище пришёл из школы.

Тут позвонила Настюшка, сказала, чтобы я приезжал к ней. Я приехал, рассказал, что ночевал в подъезде. Слёз было море. Настёна и её мама с папой всё-таки уговорили меня остаться пожить у них. Я, конечно, обрадовался до безумия. Ко мне было такое отношение, словно я стал их сыном: нежное обращение, забота, покупки, деньги на кино, театр, каток.

Я чувствовал себя как в раю, все Настюшины родственники полюбили меня как родного! Никогда в жизни не видел столько внимания к себе.

Но слишком хорошо никогда не бывает. На тот момент одной из главных моих проблем было отсутствие паспорта (я приезжий). Звонил маме, говорил, что мне нужен документ, но она отказывалась помогать, сказала:
– Сам решай свои проблемы, ты же у нас самостоятельный. У меня в шестнадцать лет дом собственный уже был. Ищи своего папашу, пусть он тебе делает все документы.

В паспортном столе со мной как с несовершеннолетним разговаривать отказывались. Но нашлась одна хорошая тётенька, она меня приняла без очереди и целый час рассказывала, что нужно делать.

Окончив первый курс, я стал искать работу – безуспешно. В итоге позвонил маме и спросил, может ли отчим поговорить с начальством, чтобы меня взяли грузчиком на фирму, где он работает. Она не отказалась спросить его – может, потому что я поделился с ней опытом, как получить паспорт. Маме это тоже было нужно – она, как и я, жила без документов.

Меня взяли сразу. Я страшно не хотел работать рядом с отчимом, от одной мысли об этом становилось неуютно, но деваться некуда. Когда я в первый раз вышел на работу и не увидел его там, обрадовался несказанно! Оказалось, отчим на другой базе. Отработал первый день нормально. После того как вернулся домой, к Настюшке, зазвонил мобильный. Смотрю – неизвестный номер, ответил. Это была моя мама.
– Ну, как тебе трудотерапия? – язвительно спросила она. – Хорошо горбатиться на чужого дядьку?

Я сказал:
– Нормально. На дядьку я горбачусь за деньги, а дома горбатился за тарелку супа пополам с оскорблениями, унижениями и вашим недовольством.
– Хм… Ну, удачи тебе, – сказала она.
– Спасибо, – ответил я.

Сейчас мне уже 21 год. Отношения с матерью по-прежнему никакие, общаемся с ней очень редко и в основном через сестру. С отчимом мама развелась. Недавно объявился мой биологический отец, но отношения с ним не заладились.

А с Настёной мы до сих пор вместе, я живу у неё, вместе с её родителями.

Из письма Романа Шарко


Опубликовано в №40, октябрь 2013 года