Жили, впрочем, мирно. Они так любили сварливую и неуживчивую Мисюсь, что поводов для ссор почти не было. Но этикет соблюдался.
Когда хотели сесть на табуретку, кошка прыгала на неё. Когда собирались сесть на стул, кошка была уже там. Нужно подойти и, приложив руку к сердцу, вежливо попросить:
– Мисюсь, ну можно мне здесь сесть? Уступи мне место, пожалуйста!
– Х-х-хы-ы-ы, – шипела кошка, замахиваясь лапой на хозяйку.
– Ну что ты такая вредная, Мисюсь?

И лишь нашипевшись вволю и напомнив, кто в доме хозяин, прыгала на пол.

А уж злопамятная была! Все хозяйские грехи записывались на жёсткий диск кошкиной памяти и хранились там до соответствующего момента.

Как-то Ника, ещё школьницей, не подумав, шлёпнула кошку по заднице. Дело было утром. Вечером она села за письменный стол, включила настольную лампу и склонилась над тетрадкой, обдумывая сочинение. Она не видела, что кошка тихонько пробралась за лампу и уселась в тени. Ждала удобного момента. Момент наступил, когда Ника, найдя удачную фразу, склонилась над самым столом. Мисюсь не спеша вышла из-за лампы и цапнула Нику за нос. Ни кусать, ни царапать кошка не собиралась. Она просто держала хозяйку за нос и с хозяйским носом в зубах спокойно-назидательным тоном выговаривала всё, что думает об её утреннем поступке.
– Мисюсь, – тихонько скулила Ника, – отпусти меня! Выплюнь меня, пожалуйста! Я больше так не буду!

Больше всего кошка любила раз и навсегда заведённый порядок, и любое нарушение протокола выводило её из себя. Тогда она бесилась, кидаясь с воем на входную дверь и вымещая таким образом накопившуюся злость. Из двери она создала образ врага. В дверь уходили хозяйки, оставляя её одну. Через дверь приходили неприятные типы, гости, которых кошка терпеть не могла. Так хорошо дома втроём, зачем они приходят? Почему хозяйки их не гонят? Всё кошке надо делать! Уже никакой злости не хватает.

Сидя на тумбочке у двери, она ждала хозяек, и если они задерживались, занималась любимым спортом, вымещая злость на входной двери.

Галина спешила домой с тяжёлыми сумками.
– Устала как собака, – жаловалась в мобильник позвонившей с работы дочери. Ника уже работала артисткой в театре и возвращалась поздно. – Мисюсь там, наверно, с ума сходит.
– Ну, она тебе даст, – пообещала дочь.

На последнем дыхании взобравшись на пятый этаж, Галина поставила сумки и вставила ключ в замочную скважину. Из-за двери раздался выразительный вой: ну получишь у меня! Совсем совесть потеряли!
– Сейчас, киса, подожди минуточку, – она проворачивала ключ под осуждающие комментарии кошки. – Знаю, что ты голодная. А я? Зато как мы сейчас поедим!

Замок открылся, но дверь не поддавалась. Такого не случалось никогда. Что произошло? Галина с силой толкнула дверь. Никакого результата. И тут её пронзила догадка, от которой стало не по себе. Она поняла, что дверь держит тяжёлый, на манер амбарного, засов, которым они запираются на ночь. Прыгнув на дверь, кошка дала по нему лапой – а силушки у нас хоть отбавляй, – сдвинула с места и закрыла! Весь ужас положения пронёсся перед её глазами. Из последних сил она ковыляла по асфальту, балансируя на высоких каблуках и мечтая лишь о горячем душе да чае. И что теперь? Звонить в жилконтору? Ребята приедут и дверь в момент выломают. А дальше что?
– Киса, милая, ну что ты натворила? – Галина чуть не плакала, сбросив надоевшие босоножки и усевшись прямо на коврик. – Что делать-то будем?

Вой прекратился. Кошка поняла, что дело неладно.

Вместо того чтобы открыть дверь и накормить кошку, хозяйка плачет за дверью и в дом не идёт. Нам это надо? А замок уже щёлкнул. Прозвучал самый любимый, долгожданный звук, после которого хозяйка появляется в доме.

Воцарилась тишина, лишь слышно было, как две головы трещат от напряжения по обе стороны двери. Каждая думала, что делать.

Галина собиралась с силами, готовая набрать номер аварийной службы. Представила, как придут рабочие, вышибут дверь и оставят её одну с развороченным косяком и кучей битого мусора. А на дворе ночь.

Она уже набирала номер, когда раздался металлический звук удара и неподвижная, безнадёжно запертая дверь, как в замедленной съёмке из фильма ужасов, поплыла в глубь прихожей. Кто мог отодвинуть засов? В доме кто-то есть? Кто? Ей стало совсем плохо. На глазах у испуганной и ничего не понимающей женщины дверь плыла с тихим скрипом, отворяясь всё шире, в то время как Галина тихонько, по стеночке, поднималась, готовая рвануть босиком вниз по лестнице и звать на помощь.

Приготовившись бежать и бросив на дверь последний взгляд, она увидела что-то странное. Из-за двери, где-то пониже засова, торчал кошачий хвост. Принадлежал он Мисюсь. Пока она стояла с раскрытым ртом, хвост нервно задёргался, потом послышался сердитый кошкин вой: ну что стоишь? Я тебе открыла, что ещё надо? Можно подумать, что все кошки умеют хозяйкам дверь открывать!

Пока Галина закрывала за собой спасённую от разорения дверь, кошка продолжала висеть на засове, придерживая его лапой. На всякий случай, а то эти хозяйки такие непутёвые. Всё кошке надо делать.

И ведь догадалась! Сообразила, почему не открывается дверь и как её открыть. Для себя любимой чего не сделаешь!

Давно замечено, что в минуту опасности кошки проявляют чудеса сообразительности. Я уверена, что и в мирное время они соображают не хуже. Наверное, Мисюсь могла бы каждый день отворять хозяйкам дверь. Только зачем? Нам это надо?