Надеюсь, что сейчас у Ирины всё хорошо, она забрала девочку домой и растит её. Думаю, дело в том, что у неё была послеродовая депрессия. Возможно, и врачи-педиатры нагнетали обстановку, пугали всякими страшилками. Или всё дело в мужчине Ирины? Он ведь ей не муж. Может, это её угнетало.

Я не понаслышке рассуждаю об этой проблеме. Сама была в такой ситуации и помню своё состояние в то время. Ведь я тоже своего старшего сына родила на 31 неделе (шесть с половиной месяцев беременности).

28 декабря 2007 года (тогда было пять с половиной) меня прямо из кабинета гинеколога, с планового осмотра увезли на каталке в больницу, положили на сохранение. Так обидно: скоро Новый год, а мне велено лежать, вставать позволили только для того, чтобы сходить в туалет, и то очень осторожно. Ко мне нередко заходил заведующий отделением и каждый раз хвалился – дескать, только у них сохраняют беременность на таком сроке. Мол, в другой больнице сразу прервали бы.

И вот лежу я в палате, вся преисполненная благодарности к чудо-доктору, высиживаю, то есть вылёживаю своего птенчика. А через две недели тот самый доктор, на которого я так надеялась, приходит и говорит, что беременность сохранять не надо. Мол, неизвестно, что за ребёнок родится, будет много проблем.

Представляете, в каком я была состоянии? Нет, не представляете. Такое ощущение, что все врачи того отделения проходили практику в НКВД. С самого начала не проходило ни одного дня, чтобы они меня чем-нибудь не пугали. То околоплодных вод у меня мало, то положение ребёнка не такое, то матка напряжённая, то ещё какая-то беда, всего уже не вспомнишь. Только медсёстры всегда очень поддерживали, приводили примеры благополучного вынашивания такой беременности.

Несколько лет уже прошло, и только теперь я понимаю, что врачи вели себя просто отвратительно, некорректно – о некоторых моментах могли бы и промолчать, не грузить меня. Я плакала каждую ночь, честно. А после того как заведующий отделением сообщил, что меня не ждёт ничего хорошего, так вообще практически не спала. Просыпалась ночью и рыдала. Конечно, этим только снижала свои шансы доносить ребёнка. Ещё пару дней заведующий заходил ко мне с вопросом: «Ну, дальше будем упрямиться?» Даже сейчас, когда вспоминаю эти слова, захлёбываюсь от возмущения. А потом он перестал заходить. Так прошло ещё две недели.

Ровно через месяц после госпитализации, 28 января 2008 года, я родила сына. Родила сама. Он лежал в реанимации в течение двух недель, потом месяц в детском отделении. Кувез, у малыша кислородная трубка в носу, зонд для кормления во рту, катетер на ручке – ставить капельницы. А он такой маленький, мой сынок.

Потом прозвучал грозный диагноз «ретинопатия» (поражение сетчатки глаза – Ред.). Читая в интернете про это заболевание, я просто сходила с ума. Если не лечить его вовремя и при необходимости не оперировать, это грозит слепотой. Ещё когда мы лежали в детском отделении, офтальмолог после очередного осмотра сказала, что она написала нам направление в специализированную больницу, лежит оно у заведующей. А та не нашла направления в своих бумагах, да просто не захотела возиться, дала только телефон глазной больницы. Но кто же там примет без направления? Всё, круг замкнулся. Это сейчас я понимаю, что надо было действовать, теребить всех, добиваться. Но тогда подумала, что, может быть, офтальмолог что-то перепутала.

Да, мы своё время упустили. Отнесись тогда заведующая детским отделением немного серьёзнее к проблеме или будь я настойчивее, возможно, ситуация со зрением у сына оказалась бы лучше. Но теперь-то что скулить. Надо жить с тем, что есть.

А положение у нас сейчас вот какое. Нашему мальчику пять лет. Правый глаз у него не видит совсем («спасибо» заведующей) – ретинопатия V степени. Левый видит на 50 процентов – ретинопатия III степени. Глаза сыну оперировали в Санкт-Петербурге. В Москве отказались нас лечить (сыну и полугода тогда не было). В Питер нам было дальше и дороже ехать, но хорошо, что мы туда попали, успели сохранить хотя бы левый глаз.

У моего мальчика есть и другой тяжёлый диагноз – атипичный аутизм. Да, непросто жить с таким малышом. Да, я по-другому представляла счастье материнства. Ну и что из этого? На то мы и люди, чтобы уметь справляться с жизненными невзгодами. Мы от этого становимся сильнее. И несмотря на то что мне сейчас тяжело, я представить не могу, что у меня не было бы старшего сына.

Ирину я понимаю, но если она откажется от своей дочери, то всю жизнь будет жалеть об этом! Её девочке ставят диагноз ретинопатия II степени, а при сегодняшнем уровне развития медицины это не такая ужасная проблема, не приговор. И, конечно, нельзя думать, что ничего хорошего дочку не ждёт.

Некоторое время у меня было такое же депрессивное состояние, как у Ирины, я находилась в отчаянии. Честно говоря, не хотелось жить. Тогда у меня не было ни малейшего желания с кем-то разговаривать, вообще выходить с сыном на улицу. Сразу начиналось: «Ах, такой маленький», «А какой у вас вес?», «А почему такой родился?».

Когда узнала, что у нашего сыночка не будет видеть один глаз, я плакала. Нет, рыдала. Нет, выла. Но потом взяла себя в руки. И когда моя свекровь начинала голосить и приговаривать: «Ой, как же он жить бу-уде-ет!» – я на корню прерывала причитания. Жалеть не надо, надо просто любить.

Я сама ходила, прикрывая себе один глаз, чтобы понять – что будет чувствовать мой сын. Это просто надо пережить. Пережила. Когда этим летом у нас подтвердился диагноз аутизм, находилась в таком же состоянии. Плакала и рыдала – ну, что нам ещё остаётся делать, грешным?

Но нельзя отказаться от ребёнка. Ведь тогда ваша кровинушка будет жить с чужими детьми, спать в казённой кроватке. И вы не узнаете, когда у неё прорежутся зубки, когда она сядет, сделает первые шаги, скажет «мама». Ой, да много всего вы не увидите и не узнаете. И неизвестно, даст ли Бог ещё ребёнка, если бросить одного на произвол судьбы.

Я тщательно выполняю все предписания врачей. Стараюсь держать себя в руках. Верю – пройдёт время, и всё плохое забудется. Стараюсь настроить себя на положительную волну. Ведь дети эмоционально зависят от нас. Надеюсь, что всё у нас будет хорошо, хотя и не так, как у других.

А недавно у сына выпал первый молочный зубик. Событие, однако!