Теперь же я понимаю: дома бывают разные. В некоторых животные действительно заводятся сами. И, думаю, зависит это от хозяев.

Первыми животными в моей новой квартире четыре года назад стали кот и кошка, Вик и Бася. Поехала я за курильским бобтейлом Виктуаром, а привезла ещё и Басю, здоровенную чёрную кошку, наполовину британку. Вик раньше уже имел хозяев, но те вернули его заводчику по причине регулярных отитов и частичной потери слуха. А Баффи и вовсе кто-то выбросил на улицу, а заводчик её подобрал. Обоих мне было жаль, оба были красивы, оба уже не котята, а у таких меньше шансов на обретение хозяев. Да и веселее вдвоём.

Потом у меня появились крысы-отказники, с которыми наигралась девочка-хозяйка. Когда одна из крыс скончалась от старости, я в зоомагазине увидела двух одиноких крысят, которые сидели и, прижав носы к стеклу, следили за посетителями. Вы видели, как дети 3–8 лет рассматривают игрушки в витрине магазинов? Ладошки прижаты к стеклу, носы и лбы тоже, глаза широко открыты. Вот и эти крысята так же смотрели. Я пришла за кормом, а ушла с крысятами в коробке от светильника.
Не так давно умерла вторая старая крыса, Марфа. Она прожила больше трёх лет – просто крысиный аксакал, – и теперь молодые крыски радуют нас.

Баффи уже совсем старая кошка: проседь на полморды, половина зубов отсутствует. Ей не нужны игры, необходимы покой, мягкий корм и уход. А моей резвой пятилетней дочке нужны прыжки и догонялки.

И тут на нашей лестничной площадке появился чёрный котёнок. Каждый вечер он приходил на наш коврик на самом верхнем этаже и спал там ночь, как будто чего-то ожидая. Не наглел, проникнуть в дом не стремился, только улыбался и слабо мяукал, когда на него обращали внимание. А утром уходил, оставляя на коврике подарок – шкурку от колбасы, корку хлеба или придавленную мышь. Очевидно, это была плата за ночлег. Худой, длиннолапый, с облезлыми ушами, он не вызывал совершенно никакого желания забрать его себе. У меня, но не у Али.

– Мамочка, у этого котёнка тоже никого нет – ни мамы, ни папы. Он тоже бездомный, одинокий и голодный. Давай его тоже к себе возьмём – ведь ты же меня взяла, когда я была совсем одна (имеется в виду удочерение. – Ред.).
Алька – лиса ещё та, виртуозно находит слабые места и давит на них. Обычно я сопротивляюсь попыткам манипулировать мной, но у неё получилось. Я задумалась и взяла котёныша за шкирку, чтобы лучше рассмотреть. Киска блаженно вытянулась, закрыла глаза и замурчала. Вы представляете себе животное, которое кайфует, когда его бесцеремонно берут за шкирку? Вот этим котёнок меня и покорил.

Драные уши были не лишайными, а покусанными, позже они заросли. Котёнка, который оказался девочкой, помыли, прогнали глистов и блох, три дня подержали на карантине и допустили к ребёнку. Назвали Багирой.

Кошечка очень ласковая. Сначала лопала всё, что не приколочено, потом успокоилась. Сейчас уже почти месяц живёт с нами – остепенилась, подросла, обзавелась густой шубкой и презрительным взглядом янтарных глаз.

Только я никак не могу понять, кого же мы завели. Слона? Баги топает по груди и лицу в пять утра так, как будто в ней не два килограмма, а двести.

Лошадь? Каждый день рано утром у нас по расписанию скачки с препятствиями, переворачиванием предметов и лупцеванием старой кошки Баффи.

Бобра? Ножки наших стульев и табуреток покрыты мелкими и крупными «ссадинами», а картонные коробки просто съедены заживо: подойдёт, вцепится зубами в угол и грызёт, прикрыв глаза от наслаждения.
Младенца? Багира частенько присасывается к нашей одежде, массируя и перебирая лапками. Чаще всего достаётся Алькиной любимой игрушке – Длинному Коту. Длинный Кот таращит изумрудные глаза и молча терпит, пока мелкое чёрное создание сосёт его живот и лапы. Да, это чудо текстильного производства явно не ожидало такого обращения.

Но я всё же склоняюсь к мысли, что у нас появилась белка-летяга. Баги в свободное время спит на шкафах и предпочитает передвигаться исключительно по ним – со шкафа на верхушку двери, потом – на следующий шкаф. Поесть спускается по ночам, и тогда я убеждаюсь в том, что она белка. Кошки не умеют так громко и выразительно грызть. Такое ощущение, что в каждой грануле сухого корма находится ядро из кошачьей мяты, и его надо обязательно выгрызть, причём фигурно и непременно в два часа ночи.

И когда я пишу фразу «мы завели» – это всего лишь речевой оборот, который совершенно ничего не значит. Ведь кошки абсолютно уверены: это они нас заводят. Для того чтобы мы их кормили, поили, чесали за ухом и убирали лотки. А они за это милостиво позволяют себя любить, гладить и время от времени держать на руках.