Таких называют дамами
28.03.2014 00:00
Я бы список претензий втрое увеличила

Таких называют дамами– Как ваша новая невестка?
– Не новая, а текущая, – со вздохом поправила Нинель Валентиновна и поставила сумку на скамейку. Она никогда не выходила посидеть с соседками возле подъезда, но частенько останавливалась поговорить. – Девушка как девушка. Глазки, губки, ножки. На блузке пятно, и духи слишком сладкие.

Соседки рассмеялись. И только Тамара Алексеевна осуждающе поджала губы.

– С такими подходами вы сына никогда не жените.
– Да я же ни слова худого не сказала, – прижала руку к груди Нинель Валентиновна, – наоборот, была сама любезность и дружелюбие.
– Но она ведь вам не понравилась?
– Ну и что? Не мне же с ней жить, а Ёжику. Если таков его выбор, то я вынуждена буду его принять. Хотя… Эту он точно не выберет.

Нинель Валентиновна купила пустующую однокомнатную квартиру в этом доме лет пять назад. О чём местные кумушки узнали только тогда, когда к подъезду подъехал грузовик и бригада на удивление ловких и трезвых грузчиков молниеносно выгрузила мебель и аккуратно упакованный домашний скарб.

Переноской руководила подтянутая женщина в спортивном костюме.
– Так, теперь комод, – командовала она, свесившись из окна второго этажа. – Достаньте сразу ящики, их задвинули за диван.

Соседки-пенсионерки с живейшим интересом наблюдали за переездом, оценивая намётанным глазом каждый появляющийся на свет божий предмет. Добротная мебель. Много книг. Большой телевизор. Немецкая стиральная машина. Ого, и посудомоечная!

Их общий вердикт был довольно благоприятным. Новая жиличка – дама приличная, аккуратная и небедная. А какой она человек – время покажет.

Нинель Валентиновна Милостанова относилась к тому типу женщин, которых даже остервеневшие трамвайные кондукторши называют «дама». Стройная, ухоженная, с хорошей укладкой и лёгким макияжем, она ничем не походила на тех распустёх, которые, выйдя на пенсию, навсегда погружаются в засаленный халат и облезлые тапки.

В первые дни после переезда она ежедневно выбиралась на излюбленную женщинами охоту и никогда не возвращалась без добычи. То это были веселенькие шторы для кухни, то полочка для ванны, то набор разноцветных ёмкостей для круп. А вскоре её балкон – единственный на весь дом – украсился цветами, причем не банальными петуньями, а прелестными фуксиями и яркими бугенвиллиями.

Соседки с нетерпением ожидали официального знакомства, однако новоприбывшая, занятая обустройством, ограничивалась только вежливым приветствием. Они уже начали высказывать предположения, что та слишком высокого о себе мнения. Но в один по-летнему тёплый вечер Милостанова остановилась возле лавочки и, улыбаясь, предложила:
– Ну что, давайте знакомиться?

За каких-то десять минут кумушки узнали всё, что их интересовало. Нинель Валентиновна всю жизнь проработала в отделе кадров проектного института, сейчас на пенсии. Ходит в бассейн и увлекается йогой. Летом ездит на море, а зимой – обязательно в санаторий. Уже пять лет как овдовела. Есть сын Сергей, по-домашнему Ёжик, технолог на крупном предприятии. Способен на большее, но, увы, абсолютно лишён амбиций. К сожалению, не женат. Потому и решилась продать большую квартиру в центре и купить две отдельные, в надежде, что мальчик наконец-то устроит свою личную жизнь.
– Честно говоря, я сама кое в чём виновата, – грустно признавалась она, – когда сын был ещё студентом, отвадила его первую любовь. Слишком уж развязной мне показалась эта девица. Представляете, пыталась называть меня мамашей!

Её слушательницы понимающе закивали, хотя на самом деле ничего крамольного в этом обращении не услышали.
– Потом была ещё парочка явно неподходящих кандидатур. Вы только не подумайте, что я давила! Просто указывала Ёжику на некоторые отрицательные моменты, и он сам расставался с ними.

Пожелав всем доброго вечера, Милостанова удалилась, а соседки принялись оживлённо обсуждать полученную информацию. Те, у кого были сыновья, отнеслись к её проблеме с полным пониманием. Те же, кого Господь наградил дочерями, считали, что слишком уж она со своим Ёжиком носится, нашла, тоже, сокровище, цены никак не сложит!

Сергей – симпатичный, хотя несколько вяловатый и рыхловатый мужчина лет тридцати, регулярно навещал мать, но подолгу не засиживался. Заносил сумку с овощами, выпивал чашку чая, прихватывал сделанный ею оригинальный салатик или свежеиспечённый кексик и исчезал до следующего воскресенья. Примерно раз в полгода он приглашал Нинель Валентиновну к себе – познакомиться с очередной пассией. На этот случай уже был выработан определённый ритуал. Она пекла нежнейший вишнёвый рулет, делала причёску в парикмахерской, надевала элегантный тёмно-бирюзовый костюм и отправлялась в квартиру сына. Возвращалась подавленная, два-три дня не выходила из дому, и общественная жизнь в их дворе замирала.

Да-да, Милостанова являлась активной общественницей, из тех, кому до всего есть дело и которые в состоянии превратить жизнь любого должностного лица в сущий ад. Первой под её элегантную, но тяжёлую длань попала начальница ЖЭКа Алла Васильевна Базарова. В контору Нинель Валентиновна заглянула, чтобы отдать паспорт на прописку, и наткнулась на задорное хамство молоденьких паспортисток, занятых маникюром. Попыталась пробиться к начальнице, но услышала, что та на совещании и до конца дня не вернётся.

– Хорошо, значит, я зайду завтра, – произнесла она медленно и холодно. Это потом девицы научатся трепетать и покрываться пятнами, заслышав подобную интонацию. А тогда только фыркнули: «Чао, мадам!» – и вернулись к своим ногтям.

Нинель Валентиновна пришла на следующий день и, достав из кожаной папки несколько страниц, озвучила Алле Васильевне добрых три десятка вопросов и претензий. Почему двор убирается нерегулярно? Почему нет ограждения на мусоросборнике? Почему детская площадка в безобразном состоянии? Почему из пяти фонарей возле дома светит только один? И тому подобное. Базарова, оправдывающая свою фамилию на все сто процентов, выпучила глаза на посетительницу и попробовала взять её на горло. Чем только испортила дело.
– Не смейте на меня кричать, – холодно потребовала Милостанова, – иначе мне придётся поднять вопрос о вашем вчерашнем прогуле. Я звонила в управление коммунального хозяйства. Никакого совещания с привлечением работников ЖЭКов вчера не было.
– А может, я не в управлении была, – пыталась хорохориться Базарова.
– А куда вас могли пригласить? В Академию наук? – подняла тонкие брови Нинель Валентиновна.

Начальница ЖЭКа вынуждена была сбавить тон.
– Вы всё правильно, дама, говорите. Я бы этот ваш список претензий втрое увеличила бы. Но что я могу поделать, если денег не дают?
– А вы просили? Покажите, пожалуйста, ваши заявления с официальным отказом.
– Да кто же такие вещи письменно оформляет? – изумилась Алла Васильевна. – Сообщают, что на территории моего ЖЭКа могут в этом году, например, спилить два аварийных дерева и установить четыре лавочки. И иди, Базарова, лесом! А лампочек вообще дают тридцать штук в год. Это на все подъезды и на фонари.
– Это – лирика, не подкреплённая документально, – сухо констатировала Милостанова. – Будьте любезны зарегистрировать надлежащим образом моё письмо и ответить в установленные законом сроки. Чтобы у меня были основания обращаться выше.

Несносная жиличка тут же процитировала добрый десяток законов, постановлений, распоряжений, ведомственных инструкций, и Базарова поняла, что спокойное существование закончилось. На подведомственной ей территории появилась активистка.

На следующий день трое дворников мели тротуар, плотник Сергеич, проклиная на все корки хулиганов-наркоманов, чинил лавочки и восстанавливал песочницу, к вечеру зажглись все фонари и даже в подъездах появился свет.

По той же схеме были «построены» участковый врач, милиционер и почтовое отделение. А в небольшом продуктовом магазине, который пенсионеры посещали с куда большим удовольствием, чем огромный супермаркет, Нинель Валентиновну встречали по стойке смирно.

Через год двор преобразился. В палисадниках, что с давних пор стояли загаженными, разбили клумбы, двери подъездов отмыли от многолетних напластований рекламных плакатов и объявлений, автомобилисты больше не рисковали оставлять своих стальных коней на пешеходных дорожках, детская площадка выглядела образцово, цыгане и представители расплодившихся религиозных сект обходили этот двор стороной, и даже местный алкоголик Вася закаялся зазывать к себе шумные компании.

– И как это у вас получается? – опасливо подлизывались к ней соседки.
– Нужно знать свои права, – объясняла Милостанова, – и, главное, научиться их отстаивать. Скажите, почему мы стараемся со всеми подружиться вместо того, чтобы воспринимать человека как функцию? Вот вы, Надежда Николаевна, продавщиц с днём рождения поздравляете.
– Ну и чего?
– А они вас всё равно обвешивают. Сами жаловались.
– Так уж и обвешивают, – возразила маленькая, уютная баба Надя, расправляя вязание. – Да и на сколько они обвесят? Не обеднею.
– Я тоже, слава богу, не последнее доедаю. Но чувствовать себя обманутой не люблю и не хочу. Напустила на магазин несколько проверок, теперь они мне скорее перевесят, чем недовесят.
– Вам-то конечно, – соглашалась с лёгкой ехидцей сухопарая Раиса, – вы вон у нас какая. Всегда в костюмчике, с причёсочкой. Просто картинка. Не то что мы.
– Мне, может быть, тоже в халате и тапках было бы удобнее. Но я не позволяю себе распускаться. Это молодёжь запросто в рваных джинсах щеголяет. А плохо одетый пожилой человек выглядит жалким.

Подобных активистов, несмотря на их очевидную полезность, частенько недолюбливают. Нинель Валентиновну же единодушно признали. Особенно после того, как она отговорила соседок нести деньги в возродившийся из пепла «МММ». Заупрямилась только Тамара Алексеевна и потеряла на этом три пенсии.

Так что у кумушек были все основания благословлять тот день, когда Милостанова поселилась в их доме, что, впрочем, не мешало им вовсю сплетничать. А главным объектом, естественно, стало единственное слабое звено дамы – её сын Сергей.

– А я говорю, хворый он, – бубнила баба Надя, – я на таких, что до седых волос с мамкой под ручку ходят, насмотрелася.
– А может, он того, не любит с женщинами? – предполагала, блестя глазками, Раиса.

– Не, бабоньки, – бухала Тамара Алексеевна, – всё дело в ней, в нашей дамочке. Глянет девчонка на будущую свекровку, да и дай бог ноги. У моей старшей такая же была. Только Маринка на работу, а та уже тут как тут. По всем шкафам, комодам, холодильникам пошарит, а потом высказывается: «Что же это у тебя, доченька, полотенца не глажены, простынки не крахмалены, и мужа кормить нечем». А когда ей гладиться-крахмалиться, если она по шесть дней в неделю с семи утра до десяти вечера на работе пропадает?

Масла в огонь подливала и сама Милостанова, сообщая с излишней откровенностью об очередных неудачах сына. Она действительно переживала.

– Ёжик, ведь мне за шестьдесят. Как же я тебя одного на этом свете оставлю? И внуков мне давно хочется.
– Ну зачем тебе внуки? У тебя нормальная, налаженная жизнь. Полно друзей, знакомых. Свои интересы. Премьеры, вернисажи, литературные вечера. Ты будешь тетёшкать малыша вместо того, чтобы идти смотреть на какую-нибудь барбизонскую школу?
– Буду!
– А потом все мозги мне вынесешь своим самопожертвованием.
– Сергей, ну что ты говоришь?
– Мама, всё под контролем!
– Да где же под контролем? Другие в твоём возрасте уже по три раза женились и развелись, а ты всё ищешь свою единственную.
– И найду, – уверял Сергей и исчезал до следующего воскресенья. Он давно отучил мать звонить ему по поводу и без. И ключей от его квартиры у неё не было.

Нинель Валентиновна уже почти смирилась, что единственный сын так и останется старым холостяком, но вдруг ранним субботним утром раздался телефонный звонок. На мобильном высветилось имя Сергея. Женщина встревожилась. Он никогда не звонил так рано.

– Да, – выкрикнула она, задохнувшись. – Алло?
– Ты кто? – раздался в трубке детский голос.
– Я – Нинель Валентиновна, – удивлённо ответила она. – А ты кто?
– Я – Нина. А почему у папы в телефоне ты записана как «мама»? Моя мама – Наташа.
– А кто твой папа, Ниночка? – дрожащим голосом произнесла Нинель Валентиновна, чувствуя, как земля уходит из-под ног.
– Мой папа Серёжа. А я уже сама звонить умею.
– Молодец, Ниночка. А где твой папа?
– Папа спит. И мама спит. А я уже покормила рыбок. И сама зубы почистила. Только мне телевизор нельзя включать, пока мама и папа спят. А у тебя есть щеночек?
– Нет, Ниночка, у меня нет щеночка. А фамилию свою ты знаешь?
– Моя фамилия Милостанова. Только мне нельзя с чужими говорить.
– Ничего, Ниночка. Я не чужая, – заверила Нинель Валентиновна, не замечая слёз, струившихся по щекам, – скажи, пожалуйста, сколько тебе лет?
– Скоро шесть, а пока четыре. А ещё у меня будет братик. Когда он вырастет, папа купит нам щеночков. Мне щеночка и братику щеночка.
– Такая взрослая девочка, наверное, знает свой адрес?
– Новгородская улица, дом одиннадцать, квартира восемь.

Нинель Валентиновна похолодела. Девочка назвала адрес их старой квартиры, проданной пять лет назад.
– Ниночка, давай договоримся. Ты никому не скажешь, что звонила мне, а то папа рассердится, что ты взяла телефон без спросу. А я куплю щенка, и ты будешь ко мне приходить и с ним играться. Хорошо?
– Ты мне только таксика купи, как у Кристинки. Это такие коричневые собачки с маленькими лапками.

Бывший технолог завода промоборудования, а ныне генеральный директор производственно-коммерческой компании «Старко» Сергей Милостанов слегка подзадержался – заскочил в однокомнатную квартиру, где был прописан, чтобы положить в холодильник кое-какие продукты и бросить в корзину пару грязных полотенец, то есть создать видимость обжитого жилья. Подходила пора познакомить мать с очередной «невестой» и обеспечить себе тем самым ещё полгода мирной жизни. Роль «невесты» согласилась исполнить экономист его компании Катя.

Заехал во двор, припарковал машину на специально отведённом пятачке. Он так любил этот уютный двор, что через год после того, как разъехался с мамой, откупил у новых хозяев родительскую квартиру. Зашёл в подъезд и вдруг услышал звонкое тявканье. Удивился. Открыл дверь, стараясь не шуметь. Из гостиной доносился оживлённый голос.
– А это Ёжик в девятом классе. Он тогда так вытянулся! За год на двадцать сантиметров. Не только меня, но и папу перерос.

Мужчина, разом обессилев, прислонился к стене. Услышав шорох, в прихожую вылетела Ниночка и немедленно поделилась потрясающей новостью:
– Папочка, а бабушка Нелечка щеночка мне купила! Это девочка! Мы её Дусей назвали.
– Серёжа, ну как ты мог прятать от нас свою маму? Она замечательная! – привстала из кресла жена, осторожно придерживая большой живот.
– Ну, здравствуй, сынок. За что же ты из меня монстра такого сделал? – холодно бросила через плечо мать.

«Ну всё. Спелись мои дамочки, – мелькнула мысль. – Мне конец. Одна надежда – родится сын…»

Виталина ЗИНЬКОВСКАЯ,
г. Харьков
Фото: FOTOBANK.RU


Опубликовано в №11, март 2014 года