– Анна, вы уже больше десяти лет служите в Театре Луны, играете в антрепризах. А как складывается ваш роман с телевидением?
– Нормально. Иногда я снимаюсь в так называемых фильмах выходного дня, люди любят их смотреть. В основном это довольно простые житейские истории или комедии, в которых часто заняты хорошие артисты. Долгоиграющих проектов я избегаю, потому что очень люблю театр. Помимо Театра Луны и участия в спектакле Виктюка «Сергей и Айседора» у меня есть антрепризные проекты. Мне больше нравится живое общение со зрителем, я хорошо себя чувствую на сцене. Диапазон ролей довольно широк: есть и героические, и характерные роли, я могу быть и смешной, и нелепой, и совершенно необыкновенной. И потом, мне кажется, что только в театре можно постоянно оттачивать своё мастерство.
– Театр как явление – полное собрание примет, актёры едва ли не самые суеверные люди.
– Суеверие – вера всуе, поэтому, как православный человек, я стараюсь их избегать. Например, есть такая примета, что на упавший листок с текстом роли нужно обязательно сесть. Я этого никогда не делаю, наоборот, считаю, что, если он упал, роль получится хорошая, и это подтверждалось не раз. По другой примете, когда ты стоишь в костюме и на тебе что-то зашивают, нельзя разговаривать: считается, что могут «пришить» память и ты забудешь на сцене текст. Этой приметы я придерживаюсь невольно, даже не знаю почему. Ещё говорят, что в театре нельзя грызть семечки, но это скорее из уважения к самому театру. И потом, семечки очень сажают голос, что для актёров совсем не полезно. Так что всё относительно.
– Случалось ли вам забывать текст роли прямо на сцене?
– Случалось, конечно. Но, слава богу, всегда есть партнёры, готовые прийти на помощь. Или в крайнем случае начинаешь своими словами пересказывать. Но если в современной пьесе это можно сделать, то в классике такой номер не пройдёт. Поэтому перед каждым спектаклем я обязательно повторяю текст. А ещё очень важно повторить текст перед сном накануне спектакля, тогда он у меня очень хорошо укладывается.
– Интересно, какие сны вам снятся?
– Если очень устаю, то сплю так крепко, что снов не вижу. Но это случается редко. А так сны у меня очень бурные, интересные и исключительно цветные. События минувшего дня смешиваются с фантазией, в результате получаются лихо закрученные сюжеты. Я часто летаю во сне, парю над какими-то лесами, реками, то ныряя вниз, то взмывая ввысь. Очень необычные ощущения!
– Порыбачить, заметив озеро, не приземляетесь? Я читала, что вы обожаете рыбалку.
– Это просто ерунда! (Улыбается.) Как-то в интервью обмолвилась, что один раз была на рыбалке и мне понравилось. Но это не значит, что я люблю рыбачить. По-моему, это довольно нудное занятие, особенно когда ничего не ловится.
– Особенно по сравнению с верховой ездой, которой вы увлекаетесь с детства.
– Да, верховую езду я действительно очень люблю. Когда нам хочется драйва, мы с друзьями-каскадёрами, с которыми я познакомилась на съёмках, собираемся и едем в специальное место в Подмосковье, где есть каскадёрские лошади, седлаем коней и мчим по просторам. Мне и в картине «Чайка» удалось поскакать – мама, а она была режиссёром, хотела использовать умение держаться в седле. Она даже просила меня, чтобы я держалась в седле не совсем правильно, потому что я всё-таки училась ездить, занималась у профессиональных тренеров, а моя героиня Нина Заречная просто выросла среди всего этого, её никто не учил, она скакала по полям как умела.
– А в детстве мама никогда не пыталась уберечь вас от возможных опасностей, запереть в четырёх стенах и держать подальше от мира?
– Совсем наоборот, мама часто брала меня на съёмки. Например, когда снимали фильм об альпинистах, мы жили возле ледника. Когда снимались в Крыму, лазили по горам, очень много ходили пешком, причём так быстро, что я за мамой едва успевала. Часто жили в экстремальных условиях – в декорациях, например. Мне было лет двенадцать, мама снималась в фильме испанского режиссёра Себастьяна Аларкона «Санта Эсперанса». Снимали в Коктебеле, где выстроили целый город. «Зачем мы будем каждый день ездить в гостиницу? Давайте жить тут!» – сразу же решила мама, и мы жили в этом городке с ещё несколькими людьми из команды. Рядом было море, неподалёку – овчарня с овцами, над которой кружила туча мух. Чтобы ничем не заразиться в таких условиях, мы каждый день горстями ели чеснок. Наверное, от нас ужасно пахло, но зато мы не заболели.
– Какое насыщенное впечатлениями детство! Интересно, с какого момента вы себя помните?
– Есть детсадовские воспоминания, хотя в детском саду мне ужасно не нравилось. Меня так хорошо и нежно воспитывала бабушка, что казалось, ничего не может быть лучше. Но бабушке тоже нужно было отдыхать, поэтому меня отдали в садик. Как же я была счастлива, когда вечером бабушка приходила и забирала меня домой!
– Бабушкины таланты драматической актрисы – блистательной примы Свердловского драмтеатра Галины Томашевич – выплёскивались в обычную жизнь?
– А как же! Бабушка была необыкновенной рассказчицей и выдумщицей. Она рассказывала мне про Царевну Несмеяну, которая живёт в дупле. Когда мы ходили в парк, даже показывала это дупло. Помню, как однажды она поведала, что днём к ней приходила мышка и обещала показаться мне, если я хорошо поем. Мы пришли домой, я моментально съела обед, после чего бабушка сказала: «А теперь загляни за тумбочку». Я заглянула и увидела маленькую беленькую мышку! Я была совершенно счастлива. Как бабушка рассказывала мне много лет спустя, она сама нарисовала эту мышку, вырезала из белой бумаги и посадила за тумбочку. А однажды бабушка, забирая меня из детского сада, рассказала, что с девятого этажа, а жили мы на восьмом, ей прямо в окно воробьи втолкнули птенца. Я сначала не поверила, а когда пришла домой, увидела на подоконнике живого воробьишку! Бабушка посадила его в коробку из-под обуви и рассказывала, что воробьи-родители прилетали к нему и приносили ему комаров и кузнечиков. Бабушка сама учила его летать: сажала на палец и напутствовала: «Лети!» А потом он окреп, вырос и улетел.
– Недаром говорят, что талантливый человек талантлив во всём. Как думаете, талант к рисованию вам от бабушки передался?
– Бабушка действительно очень хорошо рисовала. Особенно ей нравилось рисовать лошадей, она и меня научила. Не могу сказать, что рисование – моё хобби, но иногда я что-то пробую. Мне нравится работать с маслом и акварелью, люблю рисовать пейзажи. Картинки беру из головы – с мольбертом по городу не брожу, всё приходит спонтанно.
– Вы – третий драгоценный камень в диадеме актёрской династии Тереховых. Не думает ли ваш сын Миша её продолжить?
– Миша не хочет быть актёром, и я его в этом поддерживаю, потому что мужчине в наше время существовать в такой зависимой профессии очень нелегко. Он окончил институт и пока находится в поиске. Иногда работает как модель, но это только хобби. Как знать, может, нашу актёрскую династию продолжат дети брата или у меня ещё будет ребёнок, который захочет выбрать этот путь. Посмотрим. Естественно, не хотелось бы, чтобы на мне всё остановилось.
– Свою генеалогию знаете?
– Мой прадед и прабабушка были поляками. Прабабушку звали Анна Адамовна, и меня назвали в честь неё. А у прадедушки было три имени – Ян Станислав Гелиодор. Он был офицером белой гвардии, участвовал в Гражданской войне и пропал без вести. Прабабушка пошла на фронт сестрой милосердия и погибла, заразившись тифом. У них остались три дочери, которые попали в детский дом. Одной из этих девочек была моя бабушка. Она очень хорошо помнила своё детство и много о нём рассказывала. Актёрский талант раскрылся прежде всего в ней, это у нас в роду – от неё.
– В детстве вы много времени проводили с бабушкой. А чем любили заниматься вместе с мамой в редкие минуты, когда она не была на съёмках или репетициях?
– Когда я была маленькой, мама читала вслух, и мне очень нравилось слушать её голос. Она старалась устраивать мне общение с интересными людьми, возила во взрослые компании, где я ничего не понимала, но мне там очень нравилось. Мама любила затевать детские праздники – мы ехали в гости к её друзьям с детьми и устраивали костюмированные представления. У мамы был друг, которого я звала дядя Марик, он работал в кинотеатре «Иллюзион». Это был единственный в Москве кинотеатр, где показывали американские фильмы и мультики. Я приходила туда с утра и сидела все сеансы, мама считала, что эти фильмы – самое лучшее образование. Как-то раз – мне было лет семь – мы остались у дяди Марика ночевать, и он решил нам почитать на ночь: ни больше ни меньше – «Пиковую даму». Читал он роскошно! Мне было так жутко, что я полночи не могла заснуть.
– Детство вашего сына прошло в такой же творческой атмосфере?
– К сожалению, нет. Я не имела возможности уделять Мише столько внимания, хотя брала его и на гастроли, и на съёмки. Моя бабушка специально ушла с работы, чтобы сидеть со мной и помогать маме, мне же приходилось работать. Но я себя не виню, думаю, ещё не всё потеряно. Миша теперь взрослый человек, и когда у него возникнет такая потребность, я с удовольствием расскажу ему всё, что знаю сама о нашей семье.
– А как вы общаетесь с мамой сейчас?
– Мы любим смотреть фильмы. Мне очень импонируют мамины комментарии, порой совершенно необычные. Нам нравится общаться, сидеть в кафе, что-то обсуждать. Когда мы едем по Москве, мама всегда восхищается красотой города. Конечно, она сейчас не такая деятельная, как раньше, и не пропадает на работе, зато это дарит нам радость взаимного общения.
– Что её сейчас занимает?
– Она всегда много читала. Любит стихи Тарковского и песни Игоря Талькова. Кстати, любит смотреть телевизор. Для меня было открытием, что ей нравится Леди Гага. (Улыбается.) Значит, и музыкальные каналы мама не обходит стороной.
– А фильмы со своим участием Маргарита Борисовна смотрит с удовольствием?
– Да. Если я включаю телевизор и вижу, что идёт фильм с маминым участием, обязательно ей звоню. Из моих любимых – «Зеркало» и по детству – «Собака на сене». А на «Трёх мушкетёрах» я росла. Ещё очень люблю фильм «Только для сумасшедших». Это одна из лучших маминых работ в кино.
– Как думаете, вам передались мамины актёрские интонации, её жесты и пластика? И если да, принимаете ли вы их или стараетесь избегать?
– Конечно же, я это принимаю. Сейчас, кстати, многие стали говорить, что я похожа на маму, может быть, это приходит с возрастом, а может, с ролями. Например, в Театре Луны в спектакле «Нельская башня» по пьесе Александра Дюма в постановке Дарьи Поповой я играю королеву Маргариту Бургундскую. Это происходит не нарочно, не специально, во мне просто прорываются мамины интонации. Но я же мамина дочь, поэтому логично, что мне от неё передаются черты. Если честно, сначала я боялась, что меня будут с ней сравнивать, а сейчас понимаю: слава богу, что самое лучшее мамино содержание я могу воплотить в себе и нести это дальше. Например, мама всегда очень хорошо читала стихи и часто брала меня с собой на выступления. Я сидела за кулисами и слушала, как она читает. У неё была целая программа: стихи Тарковского, Блока, Ахматовой, Цветаевой, Тютчева, сонеты Шекспира. Видимо, что-то отложилось в памяти, многие из этих стихов я помню наизусть и при случае с удовольствием читаю.
– Маргарита Борисовна Терехова – не только удивительная актриса, но и женщина редкой красоты. Вы не ревновали к тому, что ею все восхищались?
– Я помню маму совершенно необыкновенной в своей красоте. Она действительно была удивительно хороша не только на экране. Мне порой хотелось прикрыть её собой, чтобы на неё так не смотрели, как-то защитить. Потому что смотрели на неё все и всегда. Больше всего я любила, когда вечером мы, наконец, оставались вдвоём и мама укладывала меня спать. Она ласково гладила меня по голове, и ощущение тепла её рук казалось мне самым большим на свете счастьем.