В отделе нас было три сотрудницы. Всю умственную работу выполняла Елена Ивановна, спокойная, знающая себе цену женщина предпенсионного возраста. 30-летняя модница Светочка была дочкой каких-то шишек и замужем за таким же «перспективным» молодым человеком; она очень ждала дня, когда тест покажет две полоски и все начнут готовиться к её декретному отпуску.

– Мне нужны социальные гарантии, а то бы я тут и дня не работала, – каждый день повторяла она. Светочка отвечала за комиссии, организацию и порядок и, надо признать, замечательно с этим справлялась.

Мне же досталась вся чёрная работа: вырезать, клеить, красить, убирать, подшивать, составлять, носить тяжести и прочее. Потому что я была самой молодой, опыт работы всего год, и находилась в тяжёлых жизненных обстоятельствах – содержала троих детей, не имея ни помощи, ни родителей.

Работы было очень много, мы еле успевали, и начальница взяла ещё одну помощницу. Татьяна оказалась женщина лет сорока, с яркой косметикой и высветленными добела волосами. Она произвела на всех хорошее впечатление, когда выставила на стол шампанское и фрукты и предложила познакомиться поближе.

– Ну теперь-то работа закипит! – вызывающе сказала Татьяна и рьяно взялась за дело.

Сначала она попыталась помогать Елене Ивановне, в итоге они наделали ошибок и получили по выговору. Сунулась к Светочке – но та ей быстро дала понять, что с её вкусом лучше не спорить и не выводить из себя «почти беременную женщину».

Так мы с Татьяной оказались в рабочей паре, чему я была несказанно рада, поскольку зашивалась и страшно уставала. Но всё равно тяжёлая работа доставалась мне: Татьяна говорила, что у неё «возраст», а я молодая и, стало быть, мне и пахать.

Как-то Таня рассказала, что у неё совсем нет друзей. Была одна подруга, муж которой работал на мебельной фабрике, откуда воровал стройматериалы. Однажды Татьяна с подругой что-то не поделили, после чего куда надо последовал звонок о хищении. Мужа подруги уволили по статье, завели на него уголовное дело, дали условный срок. А теперь уже бывшая подруга перебила камнями все Татьянины окна (много позже мы узнали, что на прежней Таниной работе коллеги с ней даже не здоровались – объявили бойкот).

Через месяц Татьяна захотела зарплату побольше, но для этого ей надо было кого-то выжить, и она взялась за меня. Сначала по-хорошему: показывала газетные объявления, где требовались специалисты моего профиля. Потом начала пакостить. О каждодневных мелких гадостях рассказывать не буду, скажу о главном.

Она стала бегать к начальнице и жаловаться на мою «нерасторопность» и «непутёвость», при этом сделанную мною работу приписывала себе. Никто из нас даже не догадывался об этом – только удивлялись вдруг изменившемуся настрою заведующей и её упрёкам в мой адрес:
– Ну что бы вы делали без Татьяны Александровны, на ней всё и держится!

Хотя до Татьяны к нам претензий не было, и взяли её только по нашей настоятельной просьбе.

А потом я ушла на сессию. Вернулась через месяц – и в первый же день работы меня вызвали на профсобрание… в качестве обвиняемой в воровстве! Будто бы во время сессии я постоянно приходила на работу и втихую обворовывала Татьяну – выносила ручки, тетради, краску, бумагу, книги, клей и многое другое. Посадить меня за это не могут, а вот вынести общественное порицание, выговор, и вообще – вплоть до увольнения по статье.

Я возражала, Татьяна театрально плакала. Потом уже я побежала плакать и умываться в туалет. Потом наедине попросила Таню оставить меня в покое – всё-таки у меня не то положение, чтобы терять работу, – ни опыта, ни образования, учусь заочно, к тому же я единственный кормилец в семье. Помню, сказала ей, что всё в жизни возвращается, а у неё две дочки подрастают – им её подлость может аукнуться. Но Таня любезно пообещала облить мою мордашку кислотой, если не уйду.

Моё увольнение было тяжёлым. Елена Ивановна глотала валидол и твердила шёпотом, что боится Татьяну, а Светочка даже ходила к начальнице за меня заступаться.

Когда я со всеми попрощалась и пошла к выходу, Таня выкрикнула:
– Катись, скатертью дорожка! – и плюнула мне вслед. Она прямо наслаждалась своей подлой победой.

Мне было обидно, что не смогла за себя постоять. В тот день поклялась себе, что стану другой – больше не будет тихой, застенчивой, добросовестной девушки Ксении с комплексом отличницы, я отращу острые клыки и когти и загрызу каждого, кто встанет на моём пути.

Прошло 14 лет. Я пришла в одно солидное учреждение за бумагами и в полупустом коридоре столкнулась с Татьяной. Она сильно постарела, но в остальном выглядела как и прежде: яркая косметика, выбеленные волосы. Вцепилась мне в руку и зашептала:
– Я знаю, это ты прокляла меня и моих детей! От меня ушёл муж, у дочки страшный диагноз, внук родился больным. Это всё ты сделала, не отпирайся, ты мне даже снилась! И что, довольна?

Я сначала даже испугалась – передо мной сумасшедшая. А потом так противно стало – мало она у меня крови тогда выпила, так теперь ещё и в бедах своих обвинила. С силой оттолкнула её – так, что она чуть не упала, и сказала:
– А вот у меня всё ну просто замечательно, чего и вам от души желаю!

Когда вспоминаю об этой истории, думаю вот о чём: Татьяна многим людям делала подлости, но в своих несчастьях и мифическом проклятии обвинила почему-то именно меня. Такое чувство, что именно моя история не давала ей покоя.