– Мне нужно тебя сфоткать. Быстро одевайся. Там что-нибудь такое, рабочее. Под деревом, как будто ты копаешь. Дел – на пять минут. Ну ты что, спишь, что ли?
Весёлый, румяный, он тарахтел как заведённый и тряс лопатой. Протирая глаза и сладко зевая, Юля попросила:
– Ещё раз, и помедленнее.
– Фотка твоя нужна. Для конкурса в этой… мэрии, да? Ну типа какой у нас двор дружный. Там, благо… это… стройство, субботники и всё такое.
– Благоустройство.
– Как? А-а. Ну ты поняла.
– Ничего я не поняла. Заходи и начни всё сначала.

Девушка завела Павлика в кухню, усадила за стол, налила компоту и выслушала его энергичный прожект. В мэрии объявили конкурс для школьников «Мой любимый двор». Текст написать – раз плюнуть. У него за сочинения всегда отлично и даже с плюсом. Фотоаппарат, чтобы украсить работу снимками, занял у Стаса. Стас – мировой парень и совсем не жадный. А отпечатает фотки Павлик на свои деньги, что насобирал, продавая первоклашкам в школе петарды. Берёт на опте коробками, а торгует поштучно. Вообще-то он ролики хотел, но ради такого дела растрясёт копилку. В прошлом году какой-то тощий ботаник за свою унылую писанину на тему «Каким я вижу свой город через двадцать пять лет» шикарный айфон отхватил. А чем он, Павлик, хуже? Работа у него будет бомбецкая. Дело за малым – сфотографировать Юлю.
– А я тебе зачем? Ты лучше «дневной дозор» сфотографируй, всё равно целыми днями возле подъезда сидят.

«Дневным дозором» называли неразлучную троицу, оккупировавшую единственную возле их пятиэтажки скамейку. Предводителем был дед Гриша. Когда-то он повредил спину, играя в футбол за заводскую команду. Потому на улицу выбирался со старинным деревянным шезлонгом. Насмешливый молодняк иногда угощал его пивом в высоком бокале, украшенном миниатюрным бумажным зонтиком. Дед с достоинством принимал подношение и позволял себя сфотографировать.

Компанию ему составляла «модная бабушка», которая тоже считалась местной «звездой Ютьюба». Господь наградил её внучкой Авророй – типичной «гламурной кисой». Все деньги, зарабатываемые переводами с французского, девушка тратила на шмотки. Но надевала их не больше трёх-четырёх раз, после чего выбрасывала. Смириться с таким расточительством старушка, конечно, не могла. Подбирала вещички и пыталась продавать их соседям. А то, что не продавалось, донашивала сама. Соседи к бабуле в кожаной куртке-косухе поверх байкового халата или в кружевных колготках и бейсболке со стразами давно привыкли. А вот в аптеке и супермаркете её появление вызывало ажиотаж.

Третьим членом «дневного дозора» являлась баба Валя, примечательная лишь тугоухостью, которую она категорически не хотела признавать. Её трубный глас наполнял весь двор, возносясь даже к верхним этажам панельного дома.
– …Им не привыкать фотографироваться, – усмехнулась Юля.

Павлик одним глотком допил компот и зачастил с удвоенной энергией. Он ещё вчера наделал кучу снимков и подписи придумал. Есть фото, где он раскладывает шезлонг, а Варька из сорок восьмой квартиры поддерживает дедулю под локоток – будет называться «Дети нашего двора помогают пожилым людям». Настя из девятой протягивает малышне в песочнице совочки и пасочки. (Правда, весь этот инструментарий сначала пришлось у них забрать.) Название «Дети нашего двора присматривают за малышами». Ещё упросил дедов-доминошников сделать вид, что копаются в «Запорожце», который третий год ржавеет возле мусоросборника, а он, Павлик, гаечный ключ им подаёт. Подпись «Дети нашего двора осваивают рабочие профессии». Назар из семидесятой катит коляску для двойняшек. Никто же не знает, что двойняшки Дашка и Сашка уже в школу ходят, а коляску он, Павлик, в подвале нашёл и сам отмыл. Ксюха из пятьдесят второй сумки тёте Люде несёт. И такого добра у него полно. Осталось только Юлю сфотографировать, будто она на субботнике цветы сажает. Для того и лопату принёс.

– Ну, так Варю бы с лопатой и сфотографировал. Или Ксению. Это рыженькая такая, с хвостиками?
– Не-е, – убеждённо ответил Павлик. – Получится, что в нашем дворе только старики и дети живут. Ну и пара толстых тёток. Нужна молодёжь. А ты и есть молодёжь. И красивая.
– Нашёл красавицу, – скорчила гримаску Юля. – Аврорку сфотографируй, если тебе красивые нужны.
– Аврорку?! – ужаснулся мальчишка. – Её фотки не в реферат, а на сайт такой, специальный… как его?
– Аврора не по тем делам. Просто выглядит так. Э-э-э… ярко. А ты мал ещё по сайтам для взрослых шариться.
– А кто шарится? – заорал Павлик. – У меня вообще компьютера нет! И потом. Кто цветы во дворе сажал: ты или Аврорка? Юлька, тебе жалко, чтобы я айфон выиграл?

Девушка поняла, что от предприимчивого пацана не отделаться, и, вздохнув, пошла одеваться. Во дворе пришлось выдержать настоящую фотосессию. С лопатой в руках, с лопатой наперевес, опершись на лопату. Павлик нащёлкал чуть ли не полсотни кадров. Отпустив наконец-то свою фотомодель завтракать, поснимал ещё клумбу и побелённые бордюры и поднялся к хозяину фотоаппарата геймдизайнеру Стасу.

– Пашка, а зачем ты соседей снимал? Ого, тут и деды наши, и малышня, – удивлялся Стас, рассматривая фотографии в компьютере.
– Делаю работу на конкурс в мэрию.
– А-а-а. Это ты хорошо придумал.
– Ну да, – пробурчал мальчишка, сосредоточенно ковыряя подсохшую царапину на локте, – только конкурса пока ни фига нет.
– Тогда зачем?
– А может, на самом деле мэрия чего-нибудь такое придумает.
– С какой радости? – удивлённо обернулся на него Стас.
– Я посоветую.
– Ох, Бендер, опять ты что-то комбинируешь. (Павлик носил банальную фамилию Бондарь, но весь двор с лёгкой руки Стаса называл его Бендером.) Ты что же, думаешь, тебя так просто в мэрию пустят? Ага, так тебя там и ждут.
– А как туда попадают?
– На приём надо записаться. К самому мэру, конечно, не прорвёшься. Да и не надо тебе к нему. А вот в департамент образования можно попробовать. – Стас забарабанил по клавиатуре. – Так. Департамент образования и науки… часы приёма… Ну, везунчик ты! Послезавтра у директора приём. С десяти до двенадцати тридцати. Записывать?
– Записывай. Бондарь… Только попробуй написать Бендер! Бондарь Павел Васильевич.
– …Васильевич. Слышь, Павел Васильевич, надо кратко изложить цель посещения.
– Пиши: «Организация детского конкурса». Даром я, что ли, коляску мыл?
– Ну ты даёшь! Пишу.

Павлику очень нужны были деньги. Чтобы их заработать, он делал всё возможное и даже немножко невозможного. Помогал маме убираться в трёх офисах и аптеке, вместе с бабушкой выходил на «стеклянную охоту» – собирать бутылки. В дни городских праздников бродил с фонариком по замусоренной после концерта и фейерверка центральной площади в надежде найти потерянный телефон или документы. И то и другое можно было вернуть за вознаграждение. Но попадались ему только мелкие монетки. Да один раз нашёл модные солнцезащитные очки. Увы, женские. Он трижды в неделю совершал пятикилометровые пробежки с ротвейлером Баксом, которого хозяева раскормили до свинского состояния. А ещё хорошо учился и давал списывать ленивым одноклассникам за деньги. Но вся эта утомительная суета приносила весьма скромные дивиденды. Хватало только на учебники и тетради. Ну и ежемесячные взносы в фонд класса он тоже оплачивал из своего кармана. Поскольку их семейный бюджет, состоящий из маминой зарплаты и бабушкиной пенсии, на это никак не был рассчитан.

Конечно, и ролики, и айфон он выдумал для отмазки. Что он, маленький, что ли, о роликах мечтать? У Павлика были куда более важные цели. Для начала перевести бабушку с отечественного инсулина на импортный, чтобы её не колотило после каждого укола. А потом отправить маму в санаторий, чтобы она хоть раз в жизни отдохнула. И вышла во двор загоревшей и посвежевшей – на удивление соседям. Все начнут глазеть, перешёптываться, а он будет таинственно усмехаться. Так что дорогой девайс, полученный за победу в конкурсе, в его руках задержался бы ровно столько времени, сколько нужно, чтобы добежать до ближайшей лавки, торгующей мобильниками.

Директор департамента Роман Васильевич с весёлым удивлением разглядывал необычного посетителя. Румяный вихрастый мальчишка, неуловимо похожий на Тимура из советского чёрно-белого фильма, старался говорить как можно более солидно.

– …чем по улицам валандаться и лавочки ломать, пусть лучше работы на конкурс пишут. А итоги подводить будем в центральном парке. Ведущими можно пригласить кавээнщиков. Вы лично, может быть, даже с мэром, вручаете призы. Начальник, ну, который за благостройство отвечает…
– За благоустройство, – подсказал Роман Васильевич.
– Ну да. А он обещает лучшие дворы ещё лучше благо… это… устроить. Лавочки там, дорожки заасфальтировать или даже тренажёрную площадку сделать. А чё, малышня на этих тренажёрах будет гроздьями висеть, – сбился на обиженный дискант Павлик.
Но его собеседник не обратил на это внимания. В его голове, блистая алмазами, вырастала СМЕТА. Аренда площадки в парке, украшение сцены шариками и цветами, приглашение артистов, транспортные расходы, размещение репортажей о празднике в газетах и на телевидении. И всюду откаты-откаты-откаты. Плюс подарки, предоставленные спонсорами, но через бухгалтерию и они пойдут как приобретённые. А главное, Гаврилюку – директору департамента коммунального хозяйства – можно фитиль неслабый вставить. Мало того что за каждый акт приёма-сдачи школы, отремонтированной за родительские деньги, безбожный процент требует. Ну и что, что на них выделяются деньги из бюджета? Так ещё на последнем совещании у мэра критиковал его за безынициативность. Будет тебе, Гаврилюк, инициатива. Задолбаешься лучшие дворы ремонтировать. А их – лучших – будет до фига. Уж он постарается.

– Что ж, инициатива неплохая. А ты, – заглянул в блокнот, куда записывал имена посетителей, – Павел Васильевич, что хочешь с этого иметь?
– Ну, я, как инит… инецит… инецатор, рассчитываю, что меня тоже не забудут, – сознался мальчик. – Тем более что у меня и работа уже готова. С фотографиями.

В последние дни летних каникул подводили итоги общегородского конкурса. Сияло солнце, переливался радугой фонтан, взлетали в воздух связки шариков, гремел торжественным тушем военный оркестр.
– И, наконец, Гран-при получает лучшая работа, – надрывался ведущий. – Просим автора – учащегося седьмого класса сто шестнадцатой школы Павла Бондаря на сцену!

Пашка с горящими глазами и колотящимся сердцем взлетел по ступенькам. Оправдывались самые дерзкие ожидания. Если за третье место вручили мобильник, за второе – электронную книжку, за первое – планшет, то что дадут в качестве главного приза? Роман Васильевич, паразит, так и не признался. Только намекал: «Ты будешь доволен». Павлик даже боялся мечтать. «Господи, пусть это будет что-то очень-очень хорошее! Чтобы и бабушке хватило, и маме на санаторий. На море! На море летом», – мысленно взмолился мальчик.

– Право вручить главный приз предоставляется директору департамента коммунального хозяйства и благоустройства нашего прекрасного города Виталию Сергеевичу Гаврилюку! Ваши аплодисменты!

На сцену вышел грузный мужчина в пропотевшей насквозь белой рубашке. Он поманил к себе виновника торжества, открыл папку и внушительно зарокотал в микрофон:

– Двор, в котором проживают такие дружные жильцы, о чём так хорошо написал наш победитель, будет благоустроен за счёт городского бюджета… Асфальтирование внутриквартальных дорог и тротуаров… Тренажёрная площадка… Лавочки возле подъездов… Высадка пятидесяти кустов ценных сортов… Но и это ещё не всё! Будет отремонтирован и дом, в котором проживает обладатель Гран-при…. Капитальный ремонт кровли… Заделка межпанельных швов… Побелка подъездов… Сметная стоимость проекта – миллион, – потряс папкой он. И, дождавшись аплодисментов, торжественно сообщил: – Соответствующий приказ я подписываю на ваших глазах, – сунул открытую папку в руки Павлику, достал авторучку и поставил размашистый автограф.

Грянул туш. Толстый директор начал раскланиваться, прижимая правую руку к мокрой рубахе, а мальчик за его обширной спиной потерянно побрёл со сцены, не зная, куда девать позорно пустые руки.

В дверь позвонили. Стас чертыхнулся и пошёл открывать. На площадке стоял «дневной дозор» в полном составе. «Модная бабушка» в куцей курточке «под леопарда», суровая баба Валя и гладко выбритый дед Гриша со значком «Ветеран труда» на лацкане и с коробкой из-под обуви в руках.

– Мы собираем деньги, – начал дед Гриша.
– Для Павлика, – закричала на весь подъезд баба Валя.
– Не галди, – одёрнул её дед. – Ремонт гляди какой отгрохали. Любо-дорого. А малец без ничего остался. Вот ходим по соседям. Собираем кто сколько может.
– Ничего себе! – восхитился геймдизайнер. – И что, дают?
– Почему же не давать, дают, – солидно откашливаясь, ответил ветеран труда. – Особенно пятые этажи. Ливень какой на той неделе влупил, помнишь? Раньше бы с тазиками всю ночь бегали. А теперь у всех сухо. Мамочки тоже отстёгивают. Детишек с новых тренажёров не сгонишь. Физкультура, понимаешь…
– И моя Авророчка сто долларов дала, – сообщила, жеманно растягивая слова, «модная бабушка». – До ремонта по нашим колдобинам и в кедах было не пройти. А теперь на каблучках летает.
– Только Баевы зажлобились, – загромыхала баба Валя. – Ничего-о, я им устрою Варфоломеевское сражение. Пусть только попробуют на новые лавочки присесть.
– Ну вы просто молодцы! А давайте я ему ролики самые навороченные куплю, а? – загорелся Стас. – Долларов за триста! Я знаю, он о роликах мечтал.
– Лучше деньгами, – тряхнул обмотанной скотчем коробкой дед Гриша. – А о чём он мечтает, это мы после конкурса дурацкого узнали, когда он плакал у нас на лавочке. Вон дамы свидетельницы. Не о роликах он мечтает. Зачем ему ролики? Взрослый ведь парень. Двенадцать лет.