Жизнь удалась! |
27.06.2014 23:42 |
Валера навестил меня проездом из Гонконга в Барселону. Позвонил в дверь и возник на пороге с чемоданчиком и бутылкой 40-летнего виски «Гленфиддих» в руке. – Что-то меня трясёт. Совсем как от афганского букета, – пожаловался приятель. Афганский букет – тиф, малярию, гепатит – Валера заполучил в Баграме под Кабулом и едва оклемался. Градусник показал 39,5. Надо же! Человек с такой температурой пересёк всю Азию и половину Европы – и ещё шутит, пьёт виски! – Вовк, дай чего-нибудь от лихорадки, я прилягу, а ты в магазин сбегай… Вот карточку возьми, запиши пин… Штук сто сними, до утра хватит. И Таньку вызови, пусть приготовит поесть. Танька – тоненькая, чернявая, большеглазая, восторженная – никак не похожа на главного экономиста международного холдинга и тем более на даму пенсионного возраста. С Танькой у Валеры давние сакральные отношения: сорок лет назад они сидели за одной партой в интернате для особо одарённых детей. Танька стала кандидатом наук, эксклюзивной квалификации экономистом, а Валера вместо физфака вдруг взял и поступил в Рязанское училище ВДВ. Одноклассники и педагоги единодушно считали, что Танька с Валерой поженятся, как только получат аттестаты зрелости, но Танька выскочила замуж за своего университетского препода, а Валера холостым лейтенантом уехал в Афганистан, где нас и столкнула судьба. Вызвонив Таньку, бегу в гипермаркет. Сначала к банкомату: осторожно (чтобы не схавал) вставляю красивую швейцарскую карту, набираю пин-код. В банкомате оказывается только 77 тысяч. Остаток снимаю в соседнем терминале, набиваю два пакета деликатесами плюс новосветовский брют для Таньки, а нам с Валерой – ещё вискарика и кальвадос. Рысью несусь домой. У плиты уже хлопочет Танька в нарядной блузке. Деловой пиджак подруги детства висит на спинке стула. – С переговоров! – озорно восклицает Танька. – Представляешь, Вов, я сказала, что у меня дома утечка газа!.. Вов, у тебя мёд и малиновое варенье есть? Только тут замечаю, что Танька варит манную кашу. – Вов, уговори его полежать дома хотя бы три дня. Хорошо бы без спиртного и без девок! Валера только тебя и слушает. Сокрушённо вздыхаю. Дело в том, что Валера в подлунном мире совсем никого не слушает, в том числе и меня. Сервируем стол. Основным блюдом для меня и Валеры – тарелки с дымящейся манной кашей со сливочным маслом и малиновым вареньем: у меня и у друга это любимое лакомство детства плюс лечебное питание по случаю Валериной лихорадки. – Буди! – командует Танька. Отправляясь в гостиную, успеваю заметить: Татьяна торопливо прячет виски и шампанское в кухонный шкафчик. Валера просыпается мокрый, на лице крупные капли пота. – Я мигом! – говорит он уже из ванной. Следом доносится плеск воды: все болезни Валера лечит ледяным душем. За столом посвежевший товарищ сразу обнаруживает непорядок. – А где бухло?.. Пискля, в чём дело? Пискля (школьное прозвище Таньки) сокрушённо вздыхает. Валера безошибочным чутьем отыскивает спиртное, лихо стреляет корковой пробкой в люстру, наполняет Танькин стакан крымским брютом. Тем временем я разливаю виски. – Мне безо льда, – говорит Валера. Это уступка Татьяне, и других уступок однокласснице сегодня не будет. Успеваем отпить по глоточку, и тут же со зловещим бульканьем просыпается Валерин айфон. – Да! – порывисто говорит Валера. – Я в Петербурге у друга… Что у нас там? Ясно… Выезжаю! Подготовь отель с конференц-залом. Валера допивает свой виски. Мы с Танькой продолжаем сидеть с открытыми ртами: наш друг явно что-то не договаривает. – Значит, так, – говорит Валера. – Сейчас ещё выпьем, поедим, и я поехал. – Куда?! – вскидывается Танька. – Ты же болен! Ну хоть до утра отлежись! Вова, ты же врач!.. Скажи ему! – К утру надо быть на Кипре, – непреклонно отвечает Валера. – Такой вот форс-мажор. – У тебя вся жизнь форс-мажор! – не сдаётся Танька. Валера подливает школьной подружке шампанского, а нам виски, неумолимо поднимает стакан: – Ну, за встречу!.. Вов, посмотри в инете такси на Хельсинки и расписание самолётов. Если успеваю, может, ещё пару часов посидим. Такси ждёт у подъезда. Сборы недолги. Валера странствует по свету с маленьким чемоданчиком, больше напоминающим портфель на колёсах. Главное правило – КДД: ключи-деньги-документы. Всё остальное можно купить в аэропорту или отеле. – Ты хоть когда приедешь снова? – обиженно спрашивает одноклассница. – Через полгода… А может, и завтра. Блин, братцы! Я же вам подарки хотел… Значит, так, Вов, бабки там остались. Поделите с Танькой, купите себе, кто что хочет… – Карту хоть возьми, – протягиваю я Валере банковскую карточку. Несколько секунд мы ещё видим Валерино отрешённое лицо на заднем сиденье такси. В мыслях друг уже не с нами… Машина медленно трогается и исчезает за углом дома. – Знаешь, я вдруг подумала, – всхлипывает Танька, – он ведь несчастный по сути человек!.. Глубоко несчастный! Пытаюсь честно разделить с Танькой оставшиеся деньги, но та решительно отмахивается: «Я девочка не бедная, триста штук получаю, писателю деньги нужнее». Дома я выпиваю ещё стаканчик виски и снова думаю о Валере. Хочется согласиться с Танькой, но… С женской точки зрения Танькин муж Паша – вне сомнения, человек счастливый. Но Паша – толстый, обрюзгший полустарик с одышкой, с Пашей и поговорить не о чем. А Валера рослый, мобильный, в свои шестьдесят подтянутый, спортивный, выглядит на сорок, летает по миру… В одной компании Валеру спросили, почему он, такой богатый, успешный и сильный, не женится снова. Валера ответил, что любой великий скульптор творит по принципу: берёшь каменную глыбу и отсекаешь всё лишнее. Так вот, любая женщина – тоже скульптор, она тоже ваяет по принципу «отсекаешь лишнее», но по женскому разумению. «Скульпторша» отсекает от мужа успешных холостых друзей, свободу, пространство и время, а значит, возможность развития и творчества. В тридцать лет мужчине положено делать то-то и то-то, а в пятьдесят – это и только это. – По женскому разумению мне в моём возрасте положено пить кефир и нянчиться с внучатами, а я изобретаю принципиально альтернативные средства связи и между делом лечу в Сингапур, спонсирую женский чемпионат Океании по бегу на лобках, – смеялся тогда Валера, и замужние дамы смотрели на него с ненавистью… Одна из них тут же увела своего благоверного домой, чтобы не пропитался ересью. Наливаю ещё стаканчик, задаю себе вопрос: а какую судьбу, если бы представилась возможность, выбрал бы я – Валерину или Пашину? Выпитый виски отвечает, что Валерина судьба мне понятнее и ближе. Моя первая жена тоже очень не хотела, чтобы я дружил с Валерой. Мы повстречались на афганском горном перевале в 1986 году. Наверху завывала метель, а у подножия хребта бушевала гроза с тропическим ливнем. Надо было эвакуировать тяжёлого больного с брюшным тифом. Послали меня, наудачу и без должного сопровождения. На горном серпантине нас обстреляли. Хвала непогоде – духовский гранатомётчик по нам промахнулся, и кумулятивный заряд врезался в скалу за кормой бронемашины. Говорят, за промах духи отрезали своим гранатомётчикам пальцы, а тем, кто промахивался «Стингером» по самолёту, отрубали руки. Водитель мгновенно прижался к скальному выступу. По рации вызвали дежурную бронегруппу, и вскоре на трёх «бээмдэшках» примчалась подмога: рубанули дружно из пушек и пулемётов по темному склону, и наступила тишина. Я выглянул из люка и увидел идущего к нашей машине огромного великана-десантника в голубом берете. Светловолосый голубоглазый капитан сразу стал орать на меня матом: куда, мол, прёшься, чудак, в одиночку на ночь глядя. Это и был Валера. А потом он увидел мои медицинские эмблемы, сменил гнев на милость, сопроводил нас до ближайшего блокпоста, приобнял на прощание: – Ну, бывай, братишка! Бог даст, свидимся! И Бог дал. Спустя три года рослый майор ВДВ остановил меня в Севастополе на Большой Морской улице. – Кажется, мы встречались? Мы обнялись, как старые друзья, зашли в кафе, и через час я уже узнал, что вскоре после нашей встречи Валера попал в кабульский госпиталь с тяжёлой минно-взрывной травмой, был комиссован, добился приёма у министра обороны, и маршал Устинов лично, в порядке исключения, разрешил ему служить дальше с протезированным позвоночником. Но о спецназе ВДВ не могло быть и речи. Прислали Валеру дослуживать в один из севастопольских военкоматов, и там он, как истинный правдоискатель, насмерть сцепился с начальством, разоблачил мафию взяточников, на что более высокое начальство сказало: либо увольняешься сам, либо мы найдём, за что тебя посадить. Я помог Валере комиссоваться. Помог – громко сказано, потому что как только увидели флотские нейрохирурги снимки Валериного позвоночника, сразу оформили в госпиталь, откуда через полтора месяца уволили по болезни. По такому случаю мы с Валерой распили бутылку коньяка, и он снова пропал. …Дождливым осенним вечером в середине лихих девяностых я брёл по едва освещённой Большой Морской и думал: как дожить до получки? Выданное неделю назад месячное жалованье сожрала инфляция, а жалкие остатки украли у моей жены из сумочки на рынке… В этот момент меня окликнули из припаркованного к бордюру «Мерседеса». Так произошла моя третья встреча с Валерой. Мы поехали в ресторан, потом Валера отвёз меня домой, у подъезда вручил сто долларов (огромные по тем временам деньги) и свою визитку. Отдаю себе отчёт, что в девяностые я выжил именно благодаря поддержке моего друга Валеры. Валера приехал ко мне летним вечером (он любил навещать меня внезапно и по вечерам). Я сидел на кухне и печатал на пишущей машинке заметку во флотскую газету: какая-никакая, а прибавка к скромному жалованью. – Что пишешь? – спросил Валера и, едва услыхав ответ, взорвался: – Ты стихи должен писать или рассказы! Вот скажи, сколько тебе за эту херню в газете заплатят? Услыхав ответ, друг сморщился, вырвал из машинки лист бумаги, скомкал и выбросил в раскрытое окно. – Вот деньги, а сейчас поехали кататься! Выходим из подъезда, Валера увлекает меня за угол на пустырь, и я вижу изящный голубой вертолёт с выпуклыми глазастыми блистерами. – Неужели твой? Купил? – глупо спрашиваю я. – Садись! – легонько подталкивает меня Валера. – А то гроза собирается! Как и всякий по-настоящему успешный человек, мой друг никогда не хвастался покупками. В салоне нас поджидают пилот, две красивые девчонки и ящик крымского шампанского. Гроза настигает нас на вершине горы Куш-Кая, но мы не думаем о том, что в одиноко стоящую машину может ударить молния. Пьём шампанское, любуемся восхитительной стихией: гремит гром, ветвистые молнии вспыхивают на расстоянии вытянутой руки, ударяют в скалы, подсвечивают километровую бездну, на дне которой колышется штормовое море. Охмелевшие девчонки машут руками, как крылышками, и радостно верещат: «Хотим летать!.. Хотим летать!..» Я обиделся на Валеру за то, что он отказался взять меня в свой бизнес. В самом деле, сколько можно получать подачки? Но только теперь понимаю, почему друг не пускал меня в мир больших денег. В него стреляли минимум четыре раза, его машины взрывали, убивали заместителей и компаньонов, брали в заложники жену и детей. Три раза его разоряли дотла, но он снова возрождался, как мифическая птица из пепла. Он устал создавать предприятия, фабрики и заводы: на постсоветском пространстве их у Валеры рано или поздно отнимали. Валера строил пятидесятиквартирный дом для афганцев с бассейном в подвале и зимним садом на крыше. Дом для ветеранов необъявленной войны, для друзей. Там должна была находиться и моя квартира… Недостроенный дом у Валеры отобрали. Валера занялся идеями: создавая и финансируя все новые научные группы, он открывал технологии, которые будут удивлять человечество «завтра и послезавтра» – через десятки и сотни лет. Жена не выдержала Валериных темпов и скоростей, семья распалась, и формулой жизни сильного мужчины Валера считает слова классика: «Ты царь? Тогда живи один!» Я узнавал, что Валера награжден французским орденом или болгарским гражданством, что он стал личным врагом тогдашнего госсекретаря США Кондолизы Райс: «Вдул бы я злой тётке Кондолизе, но я по жизни не сплю со старыми бабами!» У Валеры есть квартира в Софии, мансарда на тихой улочке Вены, таунхаус в пригороде Барселоны, но друг больше трёх дней в своих жилищах не задерживается, живёт в самолётах, отелях и аэропортах. Жена давно устала, подала на развод, но бывшую семью Валера обеспечил на три поколения вперёд. Может быть, и права его одноклассница Танька? – Прилетай в Стамбул, рыбы поедим! – звонит мне Валера. …И я поспешно срываюсь в евро-азиатский город на подёрнутом весенней дымкой Босфоре. – Приезжай, побродим по Вене! …И мы слушаем, как по крыше мансарды стучит австрийский осенний дождь. – Айда в Гамбию, чёрных кобыл по крупу хлопать! …И мы хлопали на элитной дискотеке фигуристых африканских танцовщиц по восхитительным попам. – Приезжай в Барселону, можешь с девушкой. …И мы с подругой Юлькой прилетаем в Барселону, но в тот же вечер Валеру снова куда-то срывают. – Отдыхайте, меня не ждите. Ключи оставите консьержу. Да, чуть не забыл, бабки есть?.. Полторы тысячи? Несерьёзно… Вот карточка, пиши пин… Сколько можно тратить? Бриллиантов Юлечке не покупай, а так – сколько влезет. – Вовк, дрыхнешь? – будит меня Валера в девять утра. – А я, между прочим, в Питере, на Невском! Помнишь кафе, где мы в прошлом году подстригли администраторше чёлку? Валеру я застаю на угловом диванчике в компании трёх девчонок. Одна из них слушает моего друга и улыбается, две других спят, подложив под голову рюкзачки. – Студентки МГУ! – представляет новых подруг Валера. – Приехали в пять утра из Москвы, за четыре часа промокли и устали на Невском… Присаживайся, сейчас всех вас кормить буду. Подбегает возмущённый официант, гундосит, что здесь ВИП-заведение и лежать на диванах нельзя. Валера отводит парня в сторону, хлопает по плечу, суёт стоевровую купюру. И вот уже валяться в зале ВИП можно не только девчонкам, но и нам. А потом мы идем устраивать Валеру в отель. Оставив «чемоданчик бездомного миллионера» в номере, снова уходим в дождливый город, и приветливая администраторша выдаёт нам в вестибюле огромный оранжевый зонтик-трость. – Смотри, смотри! – восклицает Валера на Невском. – У всех людей зонты чёрные, серые или синие, и только у нас – ярко-оранжевый! Помнишь анекдот про ковбоя Джо и его фиолетовую лошадь?* Выпив по стаканчику «Егермейстера», идём по мокрому Невскому, и придурковато-оранжевый зонт даёт нам эксклюзивное право приставать ко всем девчонкам подряд! – Девчонки! Смотрите, какой у нас зонтик! – радостно восклицает Валера. – Да вы и сами ничего! – смеются девчонки, и мы чувствуем: несмотря на мокрый пасмурный день, жизнь удалась! Владимир ГУД, Санкт-Петербург Фото: Fotolia/PhotoXPress.ru * Анекдот. Жил на свете ковбой Джо, которому не везло с девушками. И решил ковбой покрасить свою лошадь в фиолетовый цвет. Мол, подойдёт девушка, удивится: «Ой, какая у вас лошадь фиолетовая!» И тогда ковбой Джо девушке скажет: «Да что там лошадь! Я и сам ничего! Давай-ка мы с тобой лучше займёмся любовью!» Покрасил Джо лошадь в фиолетовый цвет. Ездит по городу день, второй, третий… Но девушкам, похоже, фиолетово. И вдруг подходит к Джо девушка по имени Мэри и говорит: – Джо, ты мне давно нравишься! Давай займёмся любовью! И тут ковбой Джо как завопит обиженно: – Какая там любовь? Смотри лучше, какая у меня фиолетовая лошадь! Опубликовано в №24, июнь 2014 года |