– Андрей Епифанович, долгое время вашей визитной карточкой была роль мужа Каменской – Алексея Чистякова. Как вы к этому относитесь?
– Наверное, так случилось потому, что сериал был очень популярным, его много раз показывали по телевидению. Поэтому для многих я до сих пор остаюсь «мужем Каменской» несмотря на то, что сыграл более чем в девяноста фильмах и сериалах. Просто «Каменская» – очень брендовый фильм.

– А какую роль можете назвать самой любимой?
– Трудно сказать – их очень много! Вот недавно прошёл сериал «Майор полиции», где я сыграл главную роль. Ещё хороший сериал «Адъютанты любви», где я был князем Романом Монго-Столыпиным. Можно очень долго перечислять. И я не хочу обидеть другие свои роли, но их достаточно много – не менее интересных. А вот сейчас играю известного композитора в фильме Бориса Грачевского «Между нот, или Тантрическая симфония» – надеюсь, эта роль тоже станет одной из самых любимых.

– Если не ошибаюсь, вы уже играли композитора – в сериале «Дочки-матери»?
– Да, верно.

– А у вас есть музыкальное образование?
– Нет. Родители в своё время не отдали меня в музыкальную школу.

– Может, самоучкой на чём-то играть научились?
– Ну, если бы мне подарили какой-нибудь музыкальный инструмент, может, и научился бы. Хотя и в Горьковском театральном училище, и в Рижской консерватории, где учился на актёрском факультете, я немного познакомился с музыкой, сольфеджио. Но чтобы вникать в это дело серьёзнее – как-то не срослось. Мы, актёры, чтобы игра была убедительной, конечно, составляем себе некое представление о том, чем занимаются наши герои, но глубоко погружаться в профессию персонажа требуется не всегда, важнее хорошо представлять его внутренний мир, мысли, переживания.

– А как вы попали на главную роль в фильм Петра Тодоровского «Какая чудная игра»?
– Благодаря целой цепочке событий. Я тогда работал в театре в Риге и там же снимался в фильме «Человек свиты», сценарий к которому написал Валерий Тодоровский, сын Петра Ефимовича. Валера приехал на съёмочную площадку, чтобы посмотреть, как идёт работа. Мы познакомились, разговорились. Потом он несколько раз приходил на мои спектакли, так завязалась наша дружба. А вскоре Валера окончил режиссёрские курсы и позвал меня участвовать в его дипломной работе с мрачноватым названием «Катафалк», ну и, конечно, показал картину папе, после чего тот позвал меня в свой фильм. Я им обоим очень благодарен – они сыграли большую роль в моём становлении как киноартиста.

– Однажды в интервью вы сказали, что работать в Москве было вашей мечтой.
– Когда-то я для себя решил – ещё учась в театральном училище в Горьком и делая первые шаги на сцене, – что всё равно рано или поздно буду работать в московском театре. И через десять с половиной лет меня пригласили в Театр имени Моссовета.



– Столица не разочаровала?
– Сперва, как и всем приезжим, было страшновато оказаться в суете мегаполиса: все и всегда куда-то бегут. Москва немного давила своей громадой, мощью. А потом стал адаптироваться, привыкать, начал всё воспринимать по-другому. И сейчас я уже не мыслю себя без Москвы: это мой город, здесь моя семья, мои друзья, работа. И когда нахожусь в длительном отъезде, мне хочется поскорее сюда вернуться – скучаю по Белокаменной! Даже по суете начинаю скучать.

– А трудные времена были?
– Девяностые годы были очень трудными, люди не жили, а выживали. Тогда казалось: не то что театр – вся страна рухнет! Да она, в общем-то, и рухнула – развалился Советский Союз. Но ведь Россия тоже могла распасться на множество «княжеств», страшно даже подумать об этом. Простите, вы какого года рождения?

– Девяностого.
– Вам повезло, вы этого всего не видели и не знаете. А из магазинов тогда исчезли продукты, рубль упал ниже плинтуса. Разумеется, актёров это тоже коснулось – зарплата была долларов пятнадцать, я тогда думал, что театры вот-вот закроются, но они как-то выстояли. И я рад, что тогда не ушёл из профессии, хотя в какой-то момент желание это сделать было очень велико. Я не опустил руки, не размяк, а шёл своим путём.

– Никогда не задумывались, кем бы стали, если бы не пошли по актёрскому пути?
– Знаете, мне даже страшно предположить, что было бы, если бы не нашёл себя в этой профессии. Так что мой ответ совершенно искренний: не знаю. Хотя когда-то я думал над этим… Возможно, стал бы водителем, как папа, или поступил в какой-нибудь институт, выучился на инженера, ну, как многие делают. Или – моряком. (Улыбается.) Сложный вопрос.

– А какое место в вашей жизни занимает театр сегодня?
– Я в одинаковой степени люблю и театр, и кино. Много лет театр был для меня на первом месте: десять с половиной лет я работал в Риге, потом столько же – в Москве, в Театре имени Моссовета, потом ушёл на вольные хлеба. Сейчас у меня два спектакля в Вахтанговском, один – в Ермоловском и один остался в Театре Моссовета. Мне нравится самому планировать свою жизнь и работу.

– А вернуться в репертуарный театр хотите?
– Не хочу, по одной простой причине: волей-неволей ты обязан подчиняться театральной дисциплине. Например, могут неожиданно объявить, что такого-то числа будет замена спектакля, и при этом со мной вряд ли станут советоваться, удобно ли мне поменять график.

– Андрей Епифанович, у вас очень редкое отчество…
– Мой отец очень стеснялся своего имени, предпочитал, чтобы его звали Евгением. У Высоцкого в одной из песен есть герой с таким именем. Не помню, чтобы оно ещё где-то упоминалось. Так что если среди читателей есть Епифаны – передаю им привет. Отзовитесь!

– А как родители, не имевшие отношения к театру, отнеслись к вашему выбору?
– С одобрением – они порадовались за меня.

– Какое у вас самое яркое детское воспоминание?
– Летом я часто гостил у бабушки и дедушки в деревне в Нижегородской области, она и сейчас существует – Ларионово. Бывало, заберёмся с ребятами в какой-нибудь чулан, а там – гробы стоят!

– Кто-то умер?
– Нет – это люди старшего поколения при жизни для себя готовили.

– Вот жуть…
– Да. Когда первый раз на гроб наткнулся, почувствовал, как волосы зашевелились от страха. А потом – привык.

– А сейчас вы там бываете?
– Недавно ездил. Надо сказать, удручающее впечатление: колхоза нет, речка высохла, все дороги пришли в негодность. Поля стоят незасеянными, фермы разрушены. К сожалению, никому это не нужно. Пользуясь случаем, хочу обратиться к тем, кто прочтёт это интервью, от кого что-то зависит. Наши деревни в чудовищном состоянии. Вы посмотрите: огромная деревня вымирает – вся молодёжь уезжает, и так по всей стране! С этим надо срочно что-то делать, помогать не отсталым странам, а отсталым деревням. Надо возрождать глубинку – вот куда следует вкладывать силы и средства.

– Насколько знаю, вам и в армии удалось послужить?
– Я попал туда в двадцать четыре года и должен был служить в ансамбле песни и пляски, но из-за чьей-то ошибки сначала оказался в сержантской школе. Потом меня всё же перевели в ансамбль.

– Сейчас общаетесь с сослуживцами?
– У меня есть очень близкий армейский друг – Саша Простяков, он живёт в Риге, я передаю ему привет! Ну и, кроме него, многие пишут мне в социальных сетях, я стараюсь всем отвечать.

– Раз уж заговорили о социальных сетях – а поклонницы тоже пишут?
– Да. А вообще у меня есть свой сайт, а там – гостевой отдел. Люди задают вопросы, я стараюсь отвечать.

– Как считаете, артистам нужно поддерживать связь со своим зрителем?
– Нет, не обязательно. Мне кажется, вполне достаточно того, что актёра можно увидеть на экране.

– Говорят, что актёрам трудно совмещать работу и семью.
– Почему трудно? Актёр – такая же работа, как и любая другая. Можно и не быть актёром, но уделять очень много времени своей работе и очень мало – семье. Хотя, конечно, предрассудков и всяких легенд вокруг нашей профессии существует немало.

– Например, говорят, что она портит характер.
– Да глупости всё это! В любой профессии можно и нужно прежде всего оставаться человеком и стремиться, чтобы твоя семья жила в достатке. Если это есть – то и всё остальное будет в порядке.

– А ваша жена не говорит вам: хватит работать, побудь с семьёй?
– Инга всё время мне это говорит – что редко видимся, мало общаемся. Тем более что моему сыну Тихону всего полтора года.

– Но вам, наверное, приятно приходить домой после тяжёлого рабочего дня, где вас встречают жена и сын.
– Конечно, приятно! А ещё приятнее, что жена относится с пониманием, она видит, что существуют издержки профессии. Но всё равно, несмотря на сложности, во всём меня поддерживает, я это очень ценю. Стараюсь всё негативное, что накопилось за день, оставить за порогом, а домой всегда приходить в хорошем настроении. В доме должна жить радость.

– Ваш сын ещё совсем маленький и, конечно, не понимает, почему он папу так редко видит – вы на съёмках.
– Да, вот сейчас, к сожалению, такой режим: я прихожу, а он спит. Поэтому дорожу каждой минутой, когда я с ним рядом.

– С какими сложностями вы уже сталкиваетесь как папа?
– Их пока нет, Тихон только недавно начал ходить. Я на работе всё время думаю о том, чтобы поскорее прийти домой, обнять сына, поиграть с ним.



– Как вы считаете, детей надо баловать или лучше быть с ними построже?
– Тяжело ответить за всех. Но я, наверное, буду баловать.

– А не боитесь, что можете как-то не так его воспитать?
– Наверное, боюсь. Посмотрим. Я знаю только, что мой сын будет расти в атмосфере любви и нежности.

– Вы сами в детстве, наверное, не были паинькой?
– Нет, скорее, проказником, всё время попадал в истории. И если я совершал какие-то проступки, папа не стеснялся достать ремень. (Улыбается.) Поэтому до определённого возраста я его даже побаивался. Но, возможно, это как-то помогло мне отделить хорошее от плохого. А своему сыну я просто постараюсь объяснять словами, что такое хорошо и что такое плохо.

– После съёмок, наверное, захотите отдохнуть? Куда-нибудь собираетесь поехать?
– Боюсь, что сразу после этих съёмок нырну не в море, а в другой проект – есть интересные предложения. А отдыхать буду, скорее всего, зимой.

– Андрей Епифанович, а хобби у вас есть?
– Рыбалка. Очень люблю, когда появляется возможность, уехать на дачу – она у меня на Волге – и ловить рыбу. Тешу себя надеждой, что выберу время и хотя бы дня на три смогу поехать порыбачить.