На самом деле у Даши поднят капюшон, поэтому большая часть того, что она говорит, теряется где-то в меховой опушке. На улице сильный ветер и даже немножко снег, мои уши трепещут на ветру, как флаги. Чтобы ребёнок в такую погоду не простудился, необходимо запечатать его с головы до ног в розовую курточку с капюшоном, а она не очень приспособлена для ведения отвлечённых бесед. Я всё время переспрашивал:
– Что? Да, высокая ёлочка, как четырёхэтажный дом!
– Правда как дом! – сказала Даша. – На первом этаже живут зайки, вон там, под ветками. На втором – белочки, на третьем – сова в дупле.

Я был страшно заинтригован и спросил, кто живёт на четвёртом этаже. Даша поразмыслила несколько секунд, потом сказала:
– Наверное, ёжик.

Рядом не случилось ни Альфреда Брема, ни Джеральда Даррелла, они, несомненно, повалили бы ёлку, пытаясь добраться до верхних веток и тщательно изучить обитающего там ёжика. Даже в Сибири ёжики очень редко живут на верхушках елей, на Фрунзенском рынке обитает единственный экземпляр. Я не знаю, зачем он туда забрался, а главное – как. Спросил об этом Дашу, она сказала:
– По лесенке, конечно же. У него там домик, он залезает туда и пьёт молоко с ватрушками. Дядя Лёша, давай купим молока, я тоже хочу молока!

Мы купили – Даша выбрала такое же, какое пьют ёжики. Не представляю, как ёжику удаётся затаскивать литровый пакет на верхушку ели, хотя бы и по лесенке. Это нетривиальная задача, лично я, будь ёжиком, поискал бы себе другую квартиру. Когда ты ёжик, самые простые вещи могут поставить тебя в тупик. Впрочем, в Томске нелегко с жильём, возможно, у ёжика просто нет выбора.

– А зато оттуда знаешь какой вид! – говорит Даша. – Сверху всё-всё видно, на сто километров.

Мы сами живём на седьмом этаже, у нас роскошный вид на соседний дом, не меньше сотни окон. Я считаю, ёжику здорово повезло, хороший вид в центре города – большая редкость. Если бы у ёлочки был ещё и лифт, это был бы элитный кондоминиум.

– А мы в садике слушали песню, – говорит Даша. – Хочешь послушать? – и, не дожидаясь ответа, начинает петь прямо в меховую оторочку: – Бубу-бубу, бубу-бубу! Бу-буууу! Бу-бу, бу-бу, бу!

Потом поправляет капюшон и говорит:
– Здорово?

Я признался, что не расслышал слов, кроме «бу-бу», тогда Даша спела ещё раз, придерживая варежкой капюшон. В детском саду работает кто-то из старой гвардии, репертуар у Даши на сегодня такой:
– Наш паровоз вперёд летит, кому не остановка!..

Потом Даша снова прячется в капюшон и бубнит оттуда:
– Холодно. У меня нос мёрзнет. Совсем смёрзся!

Мы торопимся домой, отогревать смёрзшиеся носы и растрёпанные уши. На пороге нас встречает улыбающаяся Катя. Даша кричит:
– Мама, мама, мы купили молока и видели ёжика, я тебе сейчас песню спою!

Пока Катя согревает в ладошках её раскрасневшиеся щёки и нос, Даша пытается петь про паровоз, потом добавляет:
– Странная песня, ничего не понятно.

После ужина Даша стоит у окна, смотрит на метель.
– Лёша, – говорит она негромко, – а ёжику там не холодно, в домике?

Я считаю, ёжик, который умудрился поселиться на вершине ёлки, нигде не пропадёт, что-нибудь придумает.
– У него камин дома, – говорю, – он разведёт огонь, согреет молока, поставит ноги в тазик с тёплой водой. Не простынет.
– На улице холодно, – переживает Даша. – Вон сколько снега! Вот у нас дома мама, ты, и я ещё, у нас есть куклы, мы не скучаем. А ёжику не скучно одному?

Я говорю, что к ёжику в гости придут все обитатели ёлки, – и сова, и белки, даже зайцы заберутся по лесенке, принесут с собой морковку.

Тогда Даша успокаивается и ложится спать.

Утром мы собираемся в садик, Катя даёт нам в дорогу по шоколадной конфете.

– Ведите себя хорошо, особенно ты, Лёша, – напутствует она нас. Даша смеётся.

Когда мы проходим мимо Фрунзенского рынка, Даша говорит в капюшон:
– Бу-бу-бу!
– Что? – переспрашиваю я.

Даша убирает капюшон от лица:
– Подожди тут! – и бегом бежит к ёлке.

Через минуту возвращается:
– Я оставила конфету для ёжика, – объявляет она. – Он спустится за молоком, увидит конфету и съест.

Не знаю, живут ли и в самом деле на ёлке совы и белки, не видел. Даша утверждает, что видела ёжика там, на самом верху, у меня нет причин ей не доверять, в нашей семье очки ношу именно я. Было бы обидно, если бы она приняла за ёжика какую-то обычную колючую ветку.

Но если ёжик есть, надеюсь, соседи и в самом деле приходят, чтобы попить с ним тёплого молока холодными снежными вечерами. Мне слишком хорошо известно, что значит чувствовать себя грустным ёжиком, сидящим высоко на ёлке.

Зато в чём я уверен, так это в том, что конфета, отданная одинокому ёжику, никогда не бывает потрачена зря. Даже если ёжик воображаемый.