У Даши технический склад ума, она сумела даже передать звук «тр-р-р-р», сопровождающий езду на самокате.

Катя сказала:
– Дашенька, скоро уже снег ляжет, какой сейчас самокат? Давай весной купим, когда снег сойдёт.

Но Даша заупрямилась, ей хотелось самокат прямо сейчас, даже если придётся ждать весны, чтобы покататься. Процесс катания на самокате значительно менее важен, чем сам факт обладания им, даже мамы должны это понимать. Мы и так упустили шанс купить самокат раньше Иры, нельзя допускать, чтобы она всю зиму имела перед Дашей преимущество.

– Возьмём самокат на вырост, – предложила Даша. – Я покатаюсь немножко сейчас, и ещё на весну останется.

Катя тоже стала упрямиться. Я заметил: если поселить двух девочек в одной квартире, они будут постоянно соревноваться, кто кого переупрямит, для девочек это принципиальный момент. Кате не хотелось самоката, она говорила: «Даша, нет!» А Даша отвечала: «Ну, мама!»

Так они делали до обеда, очень устали, пришлось подкрепиться котлетами с пюре. После обеда Даша согласилась на хомячка. Тогда Катя сказала: «Ну уж хомячка – тем более нет!»

Пришлось разрешить Даше самокат.

Мы с Дашей пошли в магазин, там Даша безошибочно выбрала самый дорогой самокат. Девочкам не нужно сверяться с ценниками, чтобы найти самый быстрый способ разорить мужчину, это заложено в их генах с доисторической эпохи. В древние времена доисторическая женщина смотрела нежно на доисторического мужчину, строила глазки и говорила:
– Милый, я хочу вон ту шкуру!
– Дорогая, – отвечал доисторический мужчина, – она на тигре!

Тогда доисторическая женщина надувала губы и плакала басом:
– Ты меня совсем не любишь!

Хочешь не хочешь, а шкуру приходилось добывать, даже если тигр был против. Мужчины не способны устоять перед просьбой женщины, это тоже заложено в их генах. Миллионы тигров пали жертвой этой мужской слабости.

Мы вышли с купленным самокатом из магазина, Даша сразу встала на него и покатилась. По дороге она кричала:
– Я качусь-качусь-качусь! Виу-виу-виу, расступись, это полицейский самокат!

Прохожие шарахались от неё, жались к стенам. Я шёл позади, отстав метров на десять. И тоже стал кричать, чтобы Даша подождала меня. Но ветер донёс до меня далёкое:
– Я сейчас вернусь и тебя подвезу!

Путь таланта тернист. Даша лихо разворачивает на скаку своего железного коня, кричит:
– Смотри, как я умею, – и тут же падает с самоката.

Несколько секунд она решает, что предпринять, потом приходит к выводу, что настал подходящий момент разрыдаться. Пока я успеваю добежать до места катастрофы, самокат уже получает заслуженные два удара в руль.

Потом из соседнего обувного магазина выходит Катя. Она заходила туда, чтобы не видеть, как мы транжирим деньги на самокаты, заодно купила новые туфли.

– Что случилось? – пугается Катя, она так и знала, что катание на самокате чревато многими горестями. Лучше бы вместо этого взяли ребёнку зимние сапожки.

Даша, рыдая, объясняет: она объезжала молодой самокат, он взбрыкнул, она выпала из седла. Это очень больно, если не верите – вот самокат, можете сами попробовать с него упасть.

Катя поднимает Дашу на ноги, дальше девочки идут пешком, уздечку самоката вручают мне. Мы идем по набережной, там свежий ветер гоняет по реке барашки, Даша трагически стонет и прихрамывает при каждом шаге, в точности как раненый Чапай. Через каждые двадцать шагов хромая нога меняется с левой на правую и наоборот, так драматичнее.

Потом Даша замечает стаю голубей, у неё загораются глаза.

– Можно мы покормим голубей? – спрашивает она.

Катя достает из пакета нарезной батон, отламывает кусочек. Томские голуби едят прямо с рук: если положить крошки в ладонь и сказать «цыпа-цыпа», то они подходят и одним глазом смотрят вам в лицо, а вторым выбирают крошку покрупнее. Даша кормила голубей, а потом один неблагодарный голубь её укусил. Наверное, это был голубь из неблагополучной семьи, совершенно невоспитанный. Даша опять расплакалась. Катя обняла Дашу, сказала:
– Не плачь, доченька, до свадьбы заживёт. Даже раньше.
– А чего он кусается! – сквозь слёзы пожаловалась Даша.

Я сказал, что голубь не кусается, он клюет, тогда Даша сказала:
– Да, да, он клевал-клевал, а потом как укусит!

Катя сказала: раз голуби оказались такими вероломными, то больше мы не станем переводить на них хлеб, а в следующий раз пойдём всей семьёй на озеро и покормим уточек. Даша решительно отвергла эту идею. Вот уж нетушки, она и так вся изранена, у неё не осталось неповреждённых частей тела, которыми можно рискнуть ради кормёжки уток.

– Пойдёмте лучше домой, – сказала Даша. – А можно я во дворе ещё покатаюсь на самокате?

Сейчас Даша катается во дворе, самокат уже слушается её гораздо лучше, наверное, признал в ней хозяйку. Даша пока не пришла к окончательному заключению, кто она – самокатер или самокатист, а мне не хватает филологического образования, чтобы помочь ей определиться.

Если кто-нибудь знает, подскажите.