В 1993 году после долгого перерыва мы всей семьёй собрались поехать в Россию, в деревню, на годовщину свёкра. Наша семья – это мы с мужем и двое детей: дочка девяти с половиной лет и сын, в тот год окончивший десятый класс.

Это был последний год, когда в нашем Казахстане в обращении ходили рубли, и как раз нам ими выплатили зарплаты, впервые за длительный период, причём крупными купюрами. Чтобы разменять, нужно было купить в магазине товаров чуть ли не на половину суммы. Выбирать не приходилось, и мы купили сыну первые в его жизни джинсы, кроссовки и ещё что-то по мелочи.

С нами в поездку отправилась сестра мужа из Чимкента. До места наша большая компания доехала без происшествий, если не считать того, что дочка, как оказалось, не переносит езды на поезде – её сильно укачивало, и весь путь она лежала бледная, в полуобморочном состоянии.

Пробыв в деревне отпускное время, собрались в обратную дорогу. Билеты смогли взять только до Екатеринбурга, где нам предстояло сделать пересадку. Был разгар лета, в вагонах – жара, дочке сразу стало дурно, её тошнило, она снова всю дорогу лежала.

В Екатеринбурге оказалось, что на ближайшие дни билетов на поезда в направлении Казахстана нет. Мы, конечно, расстроились и даже растерялись: что делать, как быть? На вокзале свободных мест тоже почти не осталось, мы еле-еле смогли посадить детей, чтобы те подремали, так как была глубокая ночь. И тут сидевшие рядом пассажиры сказали, что можно пойти на перрон и попросить проводников посадить нас в вагон за деньги.

Мы неоднократно выходили к поездам, и вот наконец проводник одного вагона согласился нас посадить. Сказал, что предоставит два места с оплатой за пятерых, причём одно из мест – в подсобке с матрасами, а там будет видно. Мы согласились, лишь бы уехать!

К нашему удивлению, вагон отправился в путь полупустым. Мы с дочкой присели в подсобке на матрасы. Как только поезд набрал скорость, ребёнку снова стало плохо. Я мочила полотенце в воде и постоянно обтирала ей лицо, обмахивала, чтобы хоть как-то облегчить страдания, очень переживала за дочь, ведь путь предстоял долгий. Муж, его сестра и сын сидели в вагоне на пустых местах в полной неопределённости.

Через несколько часов проводник отвёл нас с дочкой в конец вагона и сказал, что нижнее боковое место у туалета – наше, а второе место для нашей компании выделил тоже сбоку, наверху, через два купе. Мы вздохнули с облегчением, что сможем хотя бы по очереди поспать.

Через некоторое время поезд остановился. В вагон с шумом вошли люди, как потом выяснилось, учащиеся какого-то профессионально-технического училища из города Асбеста, которые ехали на экскурсию в Алма-Ату. Каким же адом обернулась наша поездка после их появления!

Группа была очень многочисленная, человек сорок учащихся и сопровождающие – одна женщина и двое мужчин. Руководство группы не обращало внимания на своих подопечных, и те чувствовали себя совершенно свободно.

Их было так много, они заполнили всё свободное пространство и постоянно передвигались, перемещались, громко кричали, сквернословили, толкали друг друга. Мы понимали, что ничего не сможем сделать, привлечь пассажиров к порядку было нереально. Пожаловаться старшим казалось даже опасным: приближалась ночь, и мы оставались наедине с распоясавшимися подростками.

Что они вытворяли, пока укладывались на ночлег! Перед нашими лицами мелькали руки и даже ноги, летали обувь, майки, какие-то скрученные бумажки. Сестре мужа сбили с лица очки! Правда, она сделала им замечание, но это не изменило поведение хулиганов.

Я сидела у ног дочери, держала её за руку и пыталась не смотреть на это безобразие. Муж стоял в проходе соседнего купе и как мог старался контролировать ситуацию. Сестра и сын сидели на краях двух нижних полок, ожидая возможности по одному лечь на пару часов на верхнюю полку.

Как мать я думала: кто воспитывал этих мальчиков? В какой обстановке они жили? Что впитали в семье? Есть ли у них отцы и какой пример мальчикам они дали в жизни?

Прошла тревожная и смутная ночь, мы приближались к родным краям. Утренний свет принёс облегчение, тревога немного улеглась.

Один из сопровождающих прошёл по вагону и вручил мальчишкам еду – сухой паёк, пакеты с мелкими сушками. Кто-то их грыз, а один парень с верхней полки открыл окно и стал бросать в него сушки, целясь в мелькавшие вдоль дороги столбы. Свои действия он сопровождал дикими криками.

Как уже говорила, наше с дочкой место было нижним боковым, и хоть я не смотрела на выходки этих хулиганов и моя шея уже болела, всё равно невольно приходилось наблюдать за происходившим.

Одного из мальчиков звали Серёжа, и парень, который всеми командовал, буквально издевался над ним. Сергей был симпатичный, скромный, спокойный, я ещё накануне вечером отметила, как аккуратно, старательно он сложил по стрелочке свои простенькие брюки и положил их под матрас. Рубашку также уложил под подушку.

Утром заводила, слезая с верхней полки, встал на столик, и тот сломался. Чинить стол он приказал Серёже. Мальчишка безропотно взял перочинный ножик и стал вкручивать шуруп. Закрепив столик, сел на своё место и посмотрел на «командира» взглядом виноватой собаки. А тот, как бы проверяя качество работы, со всей силы стукнул кулаком по столу, и тот опять рухнул. Сергей снова чинил столик, а его мучитель снова ломал. Он явно издевался, и продолжалось это, пока ему не надоело. На моё замечание реакции не последовало.

После обеда наступило относительное затишье, видимо, их энергия иссякла.

И ещё я заметила, что Сергей часто с жалостью смотрит на мою дочь, понимая, что ребёнок очень болен, раз всю дорогу лежит, не встаёт, не ест, только попивает понемногу воду. Может, у него была сестрёнка и он думал о ней.
Когда ребятам раздали сушки, он захватил горсть из пакета и робко подал мне со словами:
– Возьмите вашей девочке.
– Спасибо, милый! – ответила я ему.

Любая дорога когда-то заканчивается. Мы приехали домой, а поезд повёз экскурсантов дальше, в Алма-Ату. Долго ещё мы приходили в чувство после той поездки.

Прошло много лет, но я не забыла те события. Мальчишки давно стали взрослыми. Какой путь в жизни выбрал каждый из них, как сложилась их судьба – неизвестно. Хочу надеяться, что, повзрослев и поумнев, они начали по-другому относиться к жизни и к людям. А Сергей, я уверена, стал хорошим человеком! Ведь он уже тогда был совестливым, добрым, скромным, и если у него есть дети, он хорошо их воспитает.

Мои дети тоже выросли. Сын тогда был почти ровесником тех мальчишек, сейчас он достойный человек, никогда в жизни меня не огорчил. Теперь уже своему сыну прививает современные взгляды, при этом сохраняя то, что досталось ему в наследство от нас, родителей. Дочь – моя подруга. Она тоже современная девушка, изучает историю нашей семьи, очень этим увлечена, любит слушать мои рассказы о родственниках до третьего колена, задаёт много вопросов. Дети добрые, милосердные, всегда готовы прийти на помощь тому, кто в ней нуждается, живут в ладу с миром и совестью. Это меня радует, я за них спокойна и верю в их благоразумие.

В своих молитвах Всевышнему о детях прошу только одного: «Вразуми и направь по верному пути!»