Конечно, в общаге было проще – никакого классового расслоения. Саша пощёлкала мышкой и нашла в компьютере отсканированную фотографию: вот она сидит за столом, держит в руках ложку, на столе тарелка жидкого супа. Суп они с девчонками сварили, купив продукты вскладчину, как обычно. Да, было дело. На первокурснице Саше – длинная юбка, сшитая вручную из куска дешёвой ткани, простенькая водолазка и самолично вязанная жилетка. Волосы ещё длинные, но уже выкрашенные в разные цвета. Ярко-красная помада и улыбка до ушей.

Может, тогда и было настоящее счастье? Никто никому не завидовал, у всех одинаковый жидкий суп и копеечные пельмени, одинаковая красная помада – одна на всех, одинаковые разочарования в любви, бессонные ночи перед экзаменами и… А вот не надо «и».

Теперь Юлька, например, совсем не та Юлька, к такой уже просто так не подойдёшь, через высокий забор её особняка не перелезешь.

Саша листала фотографии из Юлькиных виртуальных альбомов в социальной сети. Доминикана… Что это вообще, где? Нереально красиво. Саша такое видела только на страницах журналов, в рекламных буклетах, зовущих в сказку, в которой ей нет места. А вот Юльке – есть! И ладно бы та сама заработала на богатую жизнь – Саша перешла к просмотру альбома «Испания – 2015», – так нет же, на Юльку всё с неба свалилось, подцепила богатея ещё на последнем курсе, только её в общаге и видели. Забегала иногда с виноватыми глазами, а на самом-то деле наверняка насмехалась над нищетой однокурсниц, самоутверждалась за их счёт, и вообще говорят, что диплом ей хахаль купил.

Хотя на что Юльке тот диплом – на стенку повесить? Ни дня не работала, а гляди же, сколько у неё фотоальбомов с разными странами, не меньше двадцати. Коза ты, Юлька! Вот бы привязать к удочке самую дешёвую сосиску и раскачивать перед твоим носом – вместо икры да лобстеров. Саша представила, как Юлька пожирает икру и лобстеров. Какие они хоть на вкус-то?

Запах горелой гречки вернул её в реальность: помчалась на кухню выключать газ.

В коляске заворочалась младшая, начала тоненько хныкать. Саша вернулась и порулила с ней снова на кухню, чтобы развести смесь; на повороте у коляски отвалилось переднее колесо – муж криворукий, не может нормально приделать! Хотя чего уж тут, криворукий муж с ними не живёт, вроде как работает в другом городе, приезжая раз в два месяца. Деньги, конечно, присылает, но на лобстеров и Испанию точно не хватит, лобстеры и Испания в голос смеются над его деньгами, которых хватает только на смесь, подгузники и простые продукты. Правда, иногда Саша покупает вещи, но они не чета Юлькиным, да и выйти за вещами проблематично, с двумя-то детьми.

Кряхтя и шёпотом ругаясь, Саша приделала колесо к коляске и стала качать её ногой, одновременно отмывая бутылочку и открывая банку со смесью – чёрт, осталось на донышке, нужно снова покупать, а это 600 рублей.

А Юлькиного сынка наверняка кормят чем подороже, да сбалансированно, да куча нянек около него увивается – разве Юлька станет портить маникюр и сама возиться с готовкой и стиркой? Ей муж специальных людей нанял, да и колясок может накупить самых лучших, хоть по новой на каждый день.

Зазвонил домашний телефон, младшая проснулась и заорала, Саша бросилась в коридор. Из трубки сообщили, что у старшего поднялась температура и его нужно срочно забрать из садика. Она вернулась на кухню, покормила младшую, уложила назад в коляску и помчалась забирать старшего, думая, у кого бы занять на лекарства.

Старый монитор дома давно погас и перешёл в режим ожидания. Там в режиме ожидания на красивой фотографии стояла красивая Юлька и ждала, когда злая измученная Саша вернётся с детьми домой, щёлкнет мышкой и снова начнёт завидовать.

В общаге-то, конечно, всё было не так. Юлька уже минут пять рассматривала фото на Сашином аватаре. Сколько тут ей – лет 17? Да, точно, это же первый курс. Она помнила этот пустой суп и китайскую лапшу быстрого приготовления. Юлька улыбалась – ей вдруг очень-очень захотелось той самой лапши, самой дешёвой. Помнится, её продавали вразвес на центральном рынке. Берёшь проездной, едешь на эту странную оптовку дешёвых и просроченных товаров, закупаешь на всех, чтобы потом открыть банки с килькой и понять, что такое не под силу съесть даже вечно голодным общежитским кошкам. Но лапша выручала. И пирожки в институте – таких вкусных Юлька больше никогда не пробовала.

Она вспомнила их любимую кафешку во втором корпусе общаги. Сколько раз они с Сашкой и Регинкой сбегали с последних лекций, чтобы, веселясь, попить там пива, похрустеть сухариками! Сейчас муж и на километр её не подпустит к подобному заведению Интересно, жива ли ещё та кафешка? Ужас, как они тогда это пили? Курили дешёвые сигареты и казались себе такими крутыми, взрослыми, свободными.

А вот Ксеньку было очень трудно заманить в кафешку, ведь нужно же пропустить лекции, что ты. Иногда Ксеня всё-таки приходила, но уже в самый разгар веселья, потому что никак не могла не посетить очень важный для неё семинар. Они её ещё ботаном постоянно называли.

Сашка – вот та другой была. Да, весёлой и бесшабашной, часто тусовалась с институтскими кавээнщиками и мужа себе, кстати, среди них же нашла. Сашка почему-то давно не пишет, наверное, замоталась с детьми. Может, отвезти ей детских вещей, из которых сын вырос? Хотя она гордая, вряд ли возьмёт.

А Ксеня была не по годам серьёзной и чётко знала, чего хочет от жизни. Её никто не заставлял учиться, папа с мамой остались в далёком северном городке. Но она, как злая собака, вгрызалась в гранит науки, отчаянно сражалась с непонятными формулами, ночами зубрила лекции и, конечно же, заслужила свой самый красный в мире диплом.

Ксенина карьера быстро пошла в гору. Им ещё только по 27, но Ксения уже директор крупного магазина, днюет и ночует на работе, о чём пишет короткие письма – на длинные нет времени. Уверенным шагом идёт по карьерной лестнице, распихивая локтями конкурентов. Так же железной хваткой вгрызается в работу, как когда-то в скучную и непонятную учёбу. И дешёвое пиво теперь точно не пьёт.

Да и Юлька не пьёт. Только Ксеня, вот молодец, на всё заработала сама. А Юлька не работает, ей скучно. Работать муж запретил. Даже чуть было диплом не купил, но Юлька всё же написала его сама, хотя многие и не верят. Да, на тройку, но сама. И работать могла бы.

Конечно, такой, как Ксеня, ей никогда не стать. Какая у Ксеньки интересная, насыщенная жизнь! А Юльке вот скучно. Может быть, всё настоящее осталось там, в общаге, в их уютной комнате, когда все вместе искали подработки, разносили газеты, собирали подписи на выборах, а потом делили деньги и закатывали пир горой.

Сейчас у Юльки всё есть, а особого интереса в жизни уже нет. Ребёнком в основном занимаются няньки и гувернантки, и, кажется, маленький сын воспринимает Юльку как одну из них. Папа всё лучшее бросил к его ногам. Весь день у отца расписан, и сыну он тоже расписание составил: занятия, спортивные секции.

Юлька иногда мужа сутками не видит. Вот Регинке с её Юриком повезло – они почти всегда и везде вдвоём таскаются, ещё со второго курса. Даже на фотографиях, похоже, всегда вместе. Наверняка и на своих паспортах тоже запечатлены в обнимку, как сиамские близнецы: Регино-Юрики. Вот это любовь! А у Юлькиного мужа любовь – это работа и деньги.

Зато всё, что можно купить, у неё есть – но страдает от какой-то нереализованности, от того, что она лишь приложение к успешному мужу. Бисером, что ли, научиться вышивать? Какая чушь. Вот Ксеня – та молодец, реализовалась.
Юлька сидела в своём богатом доме и почему-то чувствовала себя несчастной.

Ксения ехала на очень важную встречу. Остановилась на светофоре, посмотрела в боковое окно: да тут же до общаги совсем недалеко, если дворами пройти. Всё здесь изменилось. Не то чтобы Ксения скучала по общежитию, чего там было хорошего? Всего лишь этап на пути к карьере, который нужно преодолеть, чтобы ни в коем случае не вернуться назад, в маленький северный городок, где никаких перспектив. Ради того, чтобы остаться в крупном городе, стоило потерпеть некоторые неудобства, вечно протекающий душ в подвале, отсутствие личного пространства, этих развесёлых соседок, часто мешавших учиться.

Хотя неплохие они были девчонки, думала Ксеня. С Юлькой вот до сих пор общаемся, даже вместе в Париж летали на три дня. Юлька красивая и, пожалуй, всегда была самой-самой. Звездой была. Парни вечно околачивали порог их комнаты.

Ксеня скривилась, вспомнив свои обидные общежитские клички, – как только её за глаза не называли. За все пять лет она не закрутила ни одного романа, не жалась по грязным углам с сомнительными старшекурсниками, не уходила ночевать в чужие комнаты на чужие скрипучие койки, не ошивалась на дискотеках и не тусовалась в разбитных компаниях.

Это был её выбор, и за него она очень себя уважала: не её уровень – все эти балбесы, некогда на них тратить время. Лишь однажды, когда соседки силком заставили её обмыть выстраданный красный диплом, Ксеня выпила лишнего и проснулась утром в обнимку с едва знакомым парнем. От воспоминания её передёрнуло. Тот нахал потом пытался за ней бегать, но на счастье после диплома пришлось освободить комнату, и Ксеня быстро съехала, попытавшись всё забыть как кошмарный сон. Да и когда рефлексировать? Нужно было зарабатывать и строить карьеру – не век же комнату в коммуналке снимать да на трамваях кататься.

Хотя на самом деле Ксения себе врала. Как никто другой она мечтала о настоящей любви, как в старину, чтобы именно принц и именно на белом коне. Чтобы самой наконец-то снять доспехи и хотя бы на время стать слабой, чтобы можно было рассчитывать не только на себя и даже, может быть, научиться варить щи-борщи. Она до сих пор верила в такую любовь хотя бы потому, что видела её своими глазами: именно такая досталась их четвёртой соседке, Регине.

Регинка не была такой красивой, как Юлька. И такой весёлой, как Сашка. И такой умной и целеустремленной, как Ксения. Но именно ей сполна перепало женского счастья – так считали все.

Юрик ухаживал за Регинкой со второго курса. Такой романтики Ксения не видела больше нигде и никогда; они даже раздражали своими розовыми слюнями и сердечками-цветочками. А самое главное, с годами сердечек не становилось меньше, а цветочки были всё лучше – Юрик изо всех сил старался подзаработать, чтобы порадовать любимую.

После института ребята совершенно ожидаемо для всех поженились и создали цементно-прочную семью. Они по-прежнему везде и всегда вдвоём, не могут друг на друга надышаться. Вот Регинка – та точно специалист по щам и борщам, а Юрик мастер на все руки. Ксене же снова самой решать все вопросы – нужно отогнать машину в автосервис, подчинённые недовольны графиком отпусков, поставщики просто бесят – опять всё перепутали, да и дома кран течёт.

Очень успешной, деловой и крайне самостоятельной женщине Ксении вдруг стало очень грустно.

Регинка снова плакала в туалете, сжимая в кулаке очередной отрицательный тест. Ей было плевать на весь мир, она хотела только одного – ребёнка, своего, маленького, тёплого, долгожданного! Мальчика или девочку или даже, если очень повезёт, близнецов. Регина уже давно представляла в мелочах, как будет их баюкать, купать, во что одевать, как станет гордо вышагивать с коляской.

Но уже несколько лет они с Юриком пытаются зачать ребёнка, и всё без толку. Любящий муж вместе с ней прошёл все необходимые обследования, все нужные процедуры, но никакого результата. Нет-нет-нет его, маленького, любимого, родного, своего малыша.

Были бы у неё такие бешеные деньги, как у Юльки, – смогла бы сделать искусственное оплодотворение, это же шанс! Но они легко достаются не всем, а просить в долг у Юльки – значит, признаться в том, что они уже не Самая Счастливая Семья, как считают все-все-все.

А самая счастливая, наисчастливейшая – это, конечно же, Сашка. У неё двое малышей, двое! А у Регинки нет даже одного.

Сидя в туалете с мокрым от слёз лицом и сжимая в руках бесполезную бумажную полоску – очередной отрицательный тест, – Регинка чувствовала себя самой несчастной на земле.