Он появился у нашего поселкового магазина октябрьским солнечным днём. Крутился у ног проходящих мимо людей, вилял хвостом, искал знакомый запах. Наверное, он родом из шнауцеров: роскошная чёрная кудрявая шерсть, в которой путались солнечные блики, длинные ресницы, бархатные карие глаза. В них читались испуг, недоумение, мольба. Обычный собачий подросток, юркий и неугомонный, как все мальчишки. Не заметить его было невозможно. Но взять его к себе я тогда не могла, в моей квартире уже восемь лет жил американский боксёр, всеобщий любимец.

Прошло несколько дней, и этот шустрый кудрявый «шарик» появился во дворе нашего многоквартирного дома. Сердобольные жители, и я в том числе, стали его подкармливать. А он в благодарность увязывался за людьми, когда мы выходили за покупками или по делам.

Наступила зима. Пушистая шубка Тошки (так его кто-то назвал) не всегда спасала от морозов, и он приспособился: к ночи пробирался в подъезд и устраивался на коврике у моей двери. А утром, когда мы выводили на прогулку боксёра, случались казусы. Наша собака с удивлением смотрела на нас, как бы спрашивая: «Что здесь делает этот пришелец?» И Тошка, соблюдая собачью субординацию, не спеша поднимался на этаж выше.

Однако он всегда умудрялся компенсировать причинённые неудобства: подкарауливал нашего Боя, шедшего на поводке, и несильно хватал его за заднюю лапу. Нам с большим трудом удавалось удержать рассвирепевшего боксёра на месте и не допустить расправы над зарвавшимся юнцом.

Так мы и жили. Тошка считал себя хозяином двора, других собак не пускал. Но ни разу не погнался за кошкой: в нём говорили благородные гены. Он безумно любил детей независимо от возраста. А они делали с ним всё, что хотели: завязывали уши, заворачивали щёки, рассматривая зубы, зарывали ладошки в густой шерсти. Тошка ни разу даже не зарычал. Если ему надоедало, мог просто передислоцироваться в какое-нибудь укромное место.

Прошло два года, и однажды осенью нашего Боя укусил энцефалитный клещ. Спасти не удалось. Я сильно переживала утрату, и Тошка, наверное, это понял. Однажды догнал меня и молча уткнулся в ладонь.

С тех пор он от меня не отходил. Где бы ни встретил, с радостным лаем бежал навстречу, а зимой по утрам, когда было ещё темно, провожал меня на работу, спал у нашей двери. Тошка знал, что в его миске всегда будет вкусный кусочек, а в качестве лакомства – печенье или конфетка.

Но как-то произошёл удивительный, неординарный случай. Я считаю, что такой поступок, иначе не скажешь, совсем не характерен для собак.

Командир нашей эскадрильи решил освятить посёлок – взять местного батюшку на борт самолёта во время плановых полётов. В тот день наш Тошка решительно отправился с лётчиками на аэродром. Ни до, ни после он такого никогда не делал. Все пытались развернуть его домой, но пёс, прячась за кустами, всё же вышел на взлётную полосу. Лётчики решили, что от звука работающих моторов Тошка сам убежит. Куда там! Ни рёв двигателей, ни сильный ветер не спугнули отважного пса. Он вскарабкался по приставной лестнице, вошёл в салон самолёта и облетел на нём весь посёлок. Причём во время полёта, пока батюшка совершал обряд освящения, вёл себя очень прилично.

Как только самолёт приземлился, Тошка отправился домой, весело помахивая хвостом. Больше его на аэродроме никто и никогда не видел.

Тошка многое пережил: его не раз сбивала машина, до полусмерти избивали недобрые люди. А он приползал домой, и мы выхаживали его. Так шли годы. И вот уже четыре месяца его нет. Наверное, дали о себе знать травмы и десять лет, проведённые на улице. Он пережил последнюю зиму, погрелся в лучах весеннего солнца, 9 июня заполз в кусты и умер. Его похоронили неподалёку.

А я, глядя из окна, продолжаю искать Тошку глазами и жду радостного лая. Спасибо тебе, мой дворовый друг, за верность, любовь и мудрость.