Я не сомневаюсь, что ты, Мария, сможешь вырваться из нищеты – всё-таки человек, чьё детство прошло в постоянной борьбе с алкоголизмом родителей, становится целеустремлённым. Но обнадёживать тебя не стану: пресловутое «не знаю, что делать» от тебя никуда не денется и будет сопровождать до тех пор, пока мать отравляет тебе жизнь. А в том, что она и дальше будет это делать, я уверен. У самого мать запойная алкоголичка.
Я родился в провинциальном областном центре. У родителей помимо меня было ещё двое детей, мои старшие брат и сестра, все впятером мы жили в однокомнатной квартире. Сколько себя помню, родители всегда пили. И если с пьянством отца смириться ещё как-то было можно (в конце концов, в России бухают практически все работяги), то алкоголизм матери стал для меня настоящим проклятьем.
Сначала она просто «составляла компанию» папаше, но со временем перехватила у него стратегическую инициативу. Когда отец выпивал, мать, обругав его, решала выпить стопочку «для успокоения». А уже через полчаса превращалась в ненасытного алкогольного монстра, главная цель существования которого – напиться.
Запои прекращались лишь тогда, когда у родителей заканчивались деньги. Правда, потом мать стала занимать. В первые годы она одалживала у знакомых и друзей, ещё находясь в адекватном состоянии, затем начала клянчить, едва держась на ногах. Мне было жутко стыдно выходить из подъезда, ловя на себе ехидно-презрительно-жалостливые взгляды сидевших на скамейке тёток. Так я и рос, наблюдая, как пьёт отец, и со страхом ожидая, что мама сорвётся, присоединится к нему и они вдвоём отправятся на неделю-другую в алкогольное турне.

Бороться с их пьянством я начал лет с десяти. Мы с братом и сестрой просто забирали у родителей деньги и прятали их, выслушивая потом мольбы дать «хотя бы на сто граммов», так как им очень плохо и их «сейчас парализует».
Многим читателям, думаю, приходилось сталкиваться с бомжами и пьяницами, настойчиво стреляющими на поправку здоровья где-нибудь на вокзале или у магазина. А теперь представьте, что два таких бомжа поселились в вашей квартире и никуда от них не денешься. В любое время суток они требовали и умоляли выдать им на «догон». Бывало и такое, что мамаша, кое-как приведя себя в порядок и жуя жвачку, чтобы отбить запах перегара, приходила ко мне в школу – узнать, куда я заныкал деньги. Нередко родители брали нас измором, доводя до слёз и нервного срыва. Иногда приходилось откупаться от них хотя бы для того, чтобы поспать несколько часов.
Когда я стал подростком, вытягивать из меня спрятанные деньги стало гораздо труднее. Тогда мать привычно шла занимать, зачастую стучалась в двери к абсолютно незнакомым людям, лишь бы дали денег или спиртного. Папаша, считавший себя гордым человеком, сам занимать никогда не ходил, но охотно распивал принесённую ей «добычу». Конечно, мы пробовали держать мать взаперти, не выпускать из дома, даже прятали её вещи, но она, как бульдозер, вырывалась на волю. Сбегала нередко в одних тапочках и халате.
Впрочем, когда не пила, она была любящей матерью, которая тянула на себе всю семью и заботилась о детях. Если бы не три-четыре её обязательных запоя в год, ей можно было бы памятник поставить при жизни. Свою зависимость от алкоголя она всегда категорически отрицала, заявляя, что очередной загул всего лишь недоразумение. Признать очевидный факт, что ей достаточно понюхать пива, чтобы со стопроцентной вероятностью уйти в запой, она никак не хотела. Как не хотела кодироваться или лечиться. Один раз каким-то чудом согласилась лечь в наркологическую клинику, но после выписки её хватило лишь на полгода.

Ситуация усугубилась, когда пить начал старший сын моих родителей – назвать его братом язык не поворачивается. Он вылетал с работы, устраивался на другую, но держался там только до первой зарплаты. Вскоре он вообще перестал работать, сидел на шее родителей, вымогал и воровал у них деньги на спиртное в те периоды, когда они сами не пили, и нередко поколачивая их.
Так как он старше меня на семь лет, противостоять ему я сперва не мог. Но когда стал постарше, между нами начались драки. Даже на моё 18-летие он припёрся пьяный, и мы сцепились на глазах у собравшихся родственников. С тех пор я с ним не разговаривал, не сказал ни слова, хотя мы ещё два года прожили бок о бок в той же однокомнатной квартире. И не то чтобы я такой злопамятный, просто со временем он деградировал, опустился на самое дно, так что говорить с ним было попросту не о чем. Поэтому, когда он начинал в очередной раз беспредельничать, я общался с ним только кулаками.
Разумеется, я мечтал как можно быстрее свалить из дома и завидовал сестре, которая вышла замуж и жила отдельно от нас. Наконец, учась на дневном отделении вуза, я устроился на работу, снял квартиру. Денег вечно не хватало, но я был страшно доволен. Со временем стал работать на двух работах: теперь мог спокойно платить за учёбу и квартиру, кормить и одевать себя и даже время от времени подкидывать денег непутёвым родителям, когда им было нечего есть или отрубали электричество за неуплату. Какие-никакие, но всё же родители.
Сначала я тщательно скрывал от родных, где живу, но спустя какое-то время рассказал – о чём потом сильно пожалел. Пьяная мать стала появляться у моего порога, умоляя дать денег, захаживал и её сын – пинал мою дверь, звал на разборки. Он вообще весь мир винит в своих неудачах, но меня ненавидит какой-то особой, пещерной ненавистью, в пьяном угаре часто грозится задушить-зарезать, ведь родители «всегда старались только для меня».

Получив диплом, я начал понимать, что вообще не хочу жить с ними в одном городе. Да, я уже не наблюдал постоянно, как они пьют, но всё равно не мог до конца оставаться безучастным, чувствовал себя паршиво, представляя обстановку в отчем доме. Наконец решил уехать, надеясь, что устроить новую жизнь будет легче вдалеке, там, где никто не будет знать, какая «замечательная» у меня семья. Подкопив немного денег, поехал покорять Москву, сумел здесь зацепиться, устроился на работу, жизнь вроде бы наладилась.
В столице нашей Родины созданы все условия, чтобы осволочиться и начать думать исключительно о себе, но достичь душевного равновесия я всё равно не могу. Переживаю за родителей, когда они пьют, переживаю, когда трезвые, потому что тогда их тиранит ублюдок-сын. Вот и сейчас, когда пишу эти строки, знаю, что мои бухают уже больше недели, и на душе снова скребут кошки. И я не знаю, что делать. Вернуться туда, пытаться тянуть их на своём горбу и терпеть, рискуя свихнуться или получить инфаркт от постоянного стресса? Или вычеркнуть их из своей жизни? Но совесть не позволяет мне сделать это.
В любом случае жить в таком подвешенном состоянии очень нелегко, как ни старайся. Иногда я думаю, что лучше бы они все умерли и прекратили отравлять жизнь как себе, так и мне. Ведь алкоголь всё равно сведёт их в могилу – к этому идёт в последнее время ускоренными темпами. И я прошу не осуждать меня за эти слова, потому что хорошо раздавать советы и рассуждать о чужих проблемах, пока не испытал их на собственной шкуре.
Так что желаю тебе, Маша, сил и стальных нервов, старайся не опускать руки, а опустив, заставляй себя поднять их снова. Может, тебе станет немного легче, если ты будешь знать – не ты одна столкнулась с такой бедой. Лично мне легче стало.