Я не буду делать ни того, ни другого, просто так же, как и автор, приведу в письме факты – свои воспоминания об СССР. Их не так много, потому что я намного моложе Надежды, но они и не такие мрачные. Видимо, мне повезло: мой опыт жизни в советской системе не был столь негативным.

Мне 38 лет. Росла в обычной интеллигентной семье: мама – врач, бабушка – учительница, небольшие зарплаты, работа, с которой нечего носить сумками. У нас не было блата, полезных связей, а телефон дома появился лишь в мае 1995-го и за деньги, потому что бесплатного так и не дождались.

Сама я абсолютно современный человек, очень ценю комфорт: большой выбор товаров в магазине, отсутствие очередей и так далее. Мне и моим ровесникам уже трудно себе представить, как можно растить ребёнка без одноразовых подгузников, с одной безальтернативной смесью «Малютка». И я прекрасно отдаю себе отчёт: из-за таких мелочей мне вряд ли бы захотелось вернуться в СССР.

И всё же, ничуть не защищая советское прошлое и все изъяны того общества, как и Н. Вершинина, хочу обратиться к тем же 15-летним: всё было далеко не так плохо. Просто написанное в материале Надежды – это её личный жизненный опыт. У меня же он был несколько иным.

Не знаю, пустили бы в Тамбовский обком партии девушку в вельветовых брюках или нет, но 12-летнюю девчонку в школьной форме впустили запросто. Да-да, в то самое «солидное, мрачноватое серое здание из бетона и стекла»; тут Надежда Вершинина абсолютно права: Тамбовский обком партии выглядел так же, как и десятки других обкомов.

А 12-летней девчонкой была я. В мае 1990-го, на самом излёте советской эпохи, отправилась в обком партии не на экскурсию, а на приём ко второму секретарю – хлопотать об улучшении жилищных условий одной знакомой старушки. Наверное, в это трудно поверить, но меня приняли, выслушали, а четыре месяца спустя старушка получила-таки квартиру на первом этаже. У неё очень болели ноги, и со своего второго она уже не могла спускаться на улицу. Жила одиноко, детей и других родственников не было.

Избави бог, я не думаю, что Анне Павловне Фунт улучшили жилищные условия благодаря моему визиту в обком, я не идеалист и прекрасно знаю, что в те годы люди ждали квартиры годами. Скорее всего, о её проблеме знали уже давно, и я была далеко не первой, кто обивал пороги различных инстанций, просто мой визит стал последней каплей. И всё же факт остаётся фактом: обкомы, райкомы и прочие подобные учреждения в советское время не были столь уж недоступны для простых смертных, как старается это представить Надежда Вершинина.

Или вот она пишет о транспорте: «Управление пассажирским транспортом вновь в руках монополиста». Видимо, имеет в виду маленький городок, в котором, возможно, дела обстоят именно так, но зачем же эту ситуацию распространять на страну в целом?

Я живу в маленьком областном центре, и никакого монополизма в этой сфере у нас нет. Горожан, как и раньше, перевозят несколько транспортных компаний, и передвигаемся мы по городу чаще всего не в «ПАЗиках», как пишет Надежда, а в комфортабельных «Икарусах» и «Мерседесах». Есть и совсем новые автобусы, соответствующие всем современным требованиям – без ступенек, чтобы в салон могли свободно попасть люди с ограниченными возможностями и мамочки с колясками. Такие автобусы появились в Тамбове всего пару лет назад, и мне остаётся лишь завидовать нынешним молодым мамам: моей дочери восемь лет, и в её «колясочном» детстве таких удобных автобусов у нас ещё не было.

Поэтому сомневаюсь, что советское прошлое возвращается к нам в виде столь неудобного проезда в набитом «ПАЗике» за 20 рублей. Не возвращается и никогда не вернётся.

В заметке Надежды чувствуется большая обида не просто на советское прошлое, а на некомфортную жизнь в маленьких богом забытых городках и сёлах: неудобно добираться по зимним заносам и в распутицу, плохие дороги, отсутствие транспорта и такси в ночное время. И здесь автор совершенно права, всё действительно так, сама знаю это не понаслышке: в таком вот маленьком 16-тысячном городке в Воронежской области живёт моя бабушка.

Я бываю там каждое лето, жизнь городка – как на ладони. Да, там многое изменилось – как и во всей стране. В магазинах полно товаров, центр городка выложили плиткой, появилось такси, о котором в советское время так мечтала Надежда Вершинина. И теперь мы не только можем проехаться на автомобиле с шашечками по крошечному городку, где в любое место можно добраться пешком, но ещё и вынуждены – да, именно вынуждены – вызывать такси в пасхальное утро, чтобы съездить в село за 25 километров от райцентра на могилы предков.

Для справки: село Троицкое, на кладбище которого покоятся мои пращуры, – самое крупное в районе. В столь нелюбимое Надеждой советское время там проживало приблизительно 2,5–4 тысячи человек, были два сельсовета и две школы. Теперь жителей намного меньше, но, тем не менее, это и сейчас не глухая дыра, туда ведёт прекрасная дорога, заасфальтированная, кстати, при СССР.

И ещё одно «кстати»: район, о котором идёт речь, – это периферия, от областного центра его отделяют 240 километров, но при этом со всеми сёлами Новохопёрского района есть нормальное сообщение, все дороги асфальтированы! Естественно, такими они были и в 80-е годы, когда, если верить Н. Вершининой, ей так трудно было добираться до родного дома в посёлке: «Грязища, колеи величиной с противотанковые рвы – не проедешь». Где, в какой области жила Надежда? Или в своём материале она, что называется, немного сгустила краски?

А теперь о том, почему, собственно, в пасхальное утро моя далеко не богатая семья вынуждена пользоваться услугами такси, чтобы за 800 рублей – и это цена четырёхлетней давности – попасть на могилы предков в 25 километрах от города. А всё очень просто: в большущее село Троицкое, куда в столь не любимое Надеждой советское время ходило ежедневно несколько автобусов, теперь они заглядывают лишь три раза в неделю, а в воскресенье нет ни одного рейса. Несколько лет назад я специально заглянула перед Пасхой на автостанцию, чтобы выяснить, не дадут ли транспорт в село хотя бы в праздничное утро, ведь это, в конце концов, выгодно самим транспортникам – желающих ехать масса!

– А вам что, Пасха – какой-то особый день? – грубо ответила кассир автостанции и захлопнула перед моим носом окошечко.

Обращаюсь к Надежде Вершининой и таким, как она: перестаньте вы охаивать советское прошлое! Это уже с лихвой сделали за вас и до вас сотни и тысячи других авторов, всё, что могли и не могли, облили грязью и заклеймили позором. Достаточно, остановитесь.

Я отнюдь не идеализирую советское прошлое. Помню, как тогда преследовалось инакомыслие и как по тем же праздникам люди с опаской посещали немногие уцелевшие храмы. Например, меня родная сестра прабабушки водила в Новохопёрске в храм тайком. Мама и бабушка её поступок не одобрили бы: в маленьком городке все друг друга знали, а бабушка работала учительницей. У неё на работе могли быть неприятности.

Ничуть не защищая и не оправдывая всё вышеописанное, всё же призываю читателей не воевать с прошлым. Критиковать его легче всего, а покритикуйте лучше настоящее. Или вы, Надежда, не видите в нём никаких недостатков, кроме возвращения на наши дороги «ПАЗиков»? Не знаете, например, о том, что в этих «ПВЗиках» ежедневно приходится трястись тысячам сельских школьников, которые благодаря современной реформе образования оказались лишены возможности учиться в своих сёлах? Школы там закрываются, и речь вовсе не о тех, в которых осталось десяток-другой учеников. Ликвидируют и те, где число учеников приближается к сотне. Вот и вынуждены школьники, чтобы получить образование, ежедневно наматывать десятки километров на стареньких «ПАЗиках» до соседнего, более крупного села.

Однако почему-то об этом в вашей заметке ни слова, как и о сотнях закрытых в постсоветское время предприятий, которые в маленьких городах и посёлках являются градообразующими. Но и тут вы почему-то молчите. Ах, как всё было плохо в советское время и как замечательно сейчас!

Также можно порассуждать и на другую важную тему. Вы живописуете все ужасы бесплатной советской медицины: врачи равнодушно, невнимательно относились к пациентам, в стоматологии порой не применяли более прогрессивные методы лечения – врачам-живодёрам было проще вырвать зуб, раз вы не оплачивали приём.

Ну сейчас-то вы, наверное, всем довольны, приходя к зубному-частнику и платя многие тысячи за один приём. Уж это я знаю не понаслышке, я – постоянный пациент стоматологических клиник, вот уже 15 лет посещаю только платные кабинеты. Естественно, очень довольна обслуживанием, вниманием, но цены за это время поднялись в разы. Если в 2001 году за лечение одного зуба платила 300 рублей, то сейчас за ту же процедуру приходится выкладывать 2,5–3 тысячи. Когда визит к стоматологу обходится в 1,5 тысячи, можно считать, что очень повезло.

Думаю, понятно, насколько такие цены доступны пенсионерам. Но об этом Надежда упоминает походя: «Да, дорого, но…» Это не просто дорого! Для многих категорий населения это совершенно недоступно.

А как Надежда заканчивает свою заметку? Словами-посланиями к сыну: «Если ты готов давиться за бесплатным талончиком на приём к врачу… – жми вперёд в прошлое». Для очень многих людей давка за талонами в государственных поликлиниках, Надежда, – это увы, не прошлое, а самое что ни на есть настоящее. И вы тоже об этом знаете, но почему-то не пишете.

И, знаете, у 15-летних, к которым вы обращались, наверное, есть хороший повод задуматься, стоит ли так безоговорочно верить вашим словам.