– Батюшка, дело у меня к тебе такое, я бы даже сказал, деликатное. Как видишь, я уже старик, мне помирать скоро, а хочется, чтобы отпели. Ты понимаешь?
– Да, конечно, понимаю. Решили заранее побеспокоиться?
– Ну да. Только тут такая закавыка получается: меня Адольфом зовут. А как в детстве бабка крестила, не знаю. Тогда не поинтересовался, а сейчас никто уже и не скажет. Вот и что прикажешь делать, по второму разу креститься?

Я успокоил пожилого человека, который ещё задолго до войны получил своё звучное имя. Тогда никто и не думал, что со временем оно станет для русских почти ругательным.

– Крестить мы вас больше не будем, а поступим следующим образом. Вы готовитесь к исповеди и причастию. Перед исповедью мы наречём вас новым христианским именем взамен забытого, и вы с этим новым именем причаститесь.

Старик обрадовался и ушёл готовиться к исповеди. Недели две готовился, пришёл на воскресную службу в костюме, белой рубашке и при галстуке. Пришёл Адольфом, а ушёл Анатолием.

– Вы только обязательно расскажите вашим детям, что теперь у вас новое христианское имя.

– Батюшка, за это не переживай, я им от себя специальную бумагу оставлю. Опишу всё подробнейшим образом.

Я представил, каково было человеку жить в нашей стране с именем Адольф. Во время войны он был уже подростком. Наверняка ребята дразнили. А каково на фронте было воевать с таким именем?

В своё время мой друг, киносценарист, вынашивая идею экранизации моих рассказов, заранее дал прочитать что-то из написанного своим друзьям-артистам и однажды вместе с ними приехал к нам на литургию. Тогда мне и посчастливилось познакомиться с известным актёром Александром Адольфовичем Ильиным. Во время обеда он рассказал мне историю своего отца-фронтовика.

Однажды в бою, когда наши войска уже рвались на запад, пехотинец Адольф Ильин пленил немецкого солдата. Хотел сдать его особистам, да те во время боёв предпочитали отсиживаться за войсками в тылу. А бойцы наступают, и пленный немец наступает вместе со своим «хозяином». А что с ним делать, с немцем-то этим? Расстрелять? Вроде как жалко, человек всё-таки. Решил дожидаться особистов.

Война – дело такое: ты наступаешь, на тебя наступают. Когда немцы шли в контратаки, тогда и пленный вместе с рядовым Ильиным зарывался в землю и разве что только не отстреливался от бывших своих сослуживцев. Что делать, жить-то хочется.

Прошло несколько дней. Особисты на передовую линию не спешили.

В один из таких дней Ильин и решил поговорить со своим пленником. Не знаю, как они общались между собой, но как-то общались. Приблизительно так:
– Слушай, фриц, как тебя зовут?
– Я не Фриц. А зовут меня Иосиф, как вашего самого главного.
– Иосиф? Ну и дела.
– Да, а тебя как звать? Иван?
– Какой Иван? Меня зовут как вашего самого главного – Адольфом.

Оба солдата в изумлении задумались и замолчали.

– Ну и дела. Если я русский и Адольф, а ты немец и Иосиф, так что же мы, дураки такие, воюем, а? И в Германии, и в Советском Союзе люди носят одни и те же имена и ненавидят друг друга. Неправильно это!

И решили два бывших врага немедленно покончить с этой неправдой. Достал Адольф кисет с русским табаком, сам закурил и немца угостил. Было б что выпить, наверняка бы выпили.

– Мы бы с ним точно выпили, – сетовал потом Адольф Ильин, – да не успели. На фронте установилось затишье, и снова в расположении появились особисты.

Сегодня вечером на службе ко мне подошёл мужчина. Лицо знакомое, а кто он – не знаю.

– Батюшка, нам бы дедушку отпеть. Завтра хороним.
– А как дедушку звали?
– Адольф Иванович. Ой, нет, – мужчина достаёт из кармана сложенный лист бумаги, разворачивает и показывает мне. – Вот, это он специально для нас такое напоминание оставил и повесил у себя над кроватью.

«Для Христа моё имя – Анатолий».