Дождь напомнил случай из детства. Лет сорок назад так же моросило, и жена моего прадеда, баба Аня, угощала меня камсой. Пальцами доставала мелких рыбок из ржавого рассола и опускала «правнуку» в рот, с головой и хвостом, как маленькому пеликану. Она сама приучила меня к камсе. Сначала я брезговал, а потом полюбил эти «конфетки» с тухлым запахом.

Баба Аня мне никто, она – жена моего прадеда Васи. Наши родственники её не любили, здоровались сухо, за спиной морщились и ворчали. В чём было дело, я узнал, только став взрослым. Баба Аня затрахивала своих мужей. Буквально. Как в фильмах «Тело как улика» или «Основной инстинкт». Притом что внешне она отнюдь не Мадонна и не Шерон Стоун. Кривоногая приземистая бабулька в платочке и тапках на шерстяной носок. Морщинистая, но бодрая. От неё пахло немного ладаном и сильно – засаленными тряпками.

Но вот так получалось: выходила замуж за стариков, примерно на год погружала их в оргию, а потом, когда деды умирали от инфарктов или инсультов, забирала в наследство их домишки.

Про секс – это не выдумка, всё достоверно. Люди заставали. До меня взрослого эти описания дошли через третьи уста, с брезгливыми эвфемизмами и умолчаниями, но как раз эти умолчания и подчёркивали реальность: именно затрахивала!

Как это технически получалось – загадка. Виагры для семидесяти-восьмидесятилетних дедов тогда не было, и, повторяю, она не Шерон Стоун. Но вот так. До того как вышла за прадеда Василия, жила ещё с двумя поселковыми стариками. Все местные жители это знали в подробностях.

На поминках второго мужа она и познакомилась с моим прадедом. И уже через неделю к нему переехала. Понятно, как его дети – моя бабушка и её сёстры, а также все остальные родственники – отнеслись к этой чёрной вдове. Но что они могли сделать? Старик влюбился в кривоногую тварь как подросток и, соответственно, охладел к родным.

Я не в курсе, сколько они прожили в браке, но помню прадеда Васю уже слабоумным. Он постоянно хихикал, всё забывал и, выйдя на улицу, не мог найти дорогу домой. Меня посылали искать его по всему посёлку Орджоникидзе. Я находил, приводил и вообще наведывался к нему, чтобы присмотреть и доложить его дочерям, как там папа. Сами родственники старались с бабой Аней не общаться, да и она их не жаловала.

А вот меня почему-то любила и угощала камсой. То ли верила в своё бессмертие и прикармливала как свою будущую жертву, то ли – как потенциального мужа для своих внучек, живших, по слухам, где-то на Луганщине.
Жутковатый бабий мир.