Мы с мужем усыновили ребёнка в младенчестве, сейчас ему 10 лет, нам под пятьдесят. Всё хорошо, мальчик растёт в любви и заботе, но есть некоторые проблемы с нервной системой, нарушение речи. До двух лет он почти не говорил, потом ни одного слова нельзя было понять, долго занимался у логопеда. Понятно, это наложило отпечаток, и сейчас его речь отличается от речи сверстников. К счастью, интеллект неплохой, учится на четвёрки и пятёрки.

Раньше мы состояли на учёте у невропатолога, сейчас наблюдаемся раз в год, проходим курс лечения. На данный момент, как мне сказал психолог, есть задержка в эмоциональном развитии. То есть сын в 10 лет ведёт себя как дошкольник: ну очень наивный, и голос совсем детский, высокий, и поступки какие-то нелепые, даже движения, как у маленького телёнка. Сдерживать эмоции не умеет. Есть ещё проблемы, но о них писать не буду. По характеру добрый, безобидный, хамства, наглости вообще нет.

Имеются трудности в общении с одноклассниками – над ним посмеиваются, не берут с собой играть. Дети вообще очень жестокие, но поговорить хочу не о них.

Этим летом мы с сыном были в санатории. Замечу, что живём в небольшом городке и редко бываем в общественных местах, наверное, поэтому у него иногда была не совсем спокойная реакция на новые события и впечатления. К шведскому столу мог подбежать десять раз, громко чем-то восхищаться и тому подобное.

В санатории одна и та же группа людей вместе питается, посещает бассейн, принимает процедуры, по территории их возит небольшой автобус. Как-то едем, рядом сидят две женщины предпенсионного возраста. И вот одна из них, заявив, что работает в школе, начинает очень громко разговаривать с моим сыном. Как это часто бывает, задаёт ничего не значащие вопросы: как зовут? где живёшь? в каком классе учишься? Вроде бы ничего особенного. Но какая у неё реакция на ответы сына!

– Сколько тебе лет? Да-а-а? Третий класс окончил? – и всем видом показывает крайнее удивление.

Спросит и тут же своей подруге очень энергично комментирует. Следующий вопрос ехидным голосом – и снова обсуждение. А та кивает с такой гадливой улыбочкой и достаточно громко говорит:
– Но ведь он физически развит.

Первая крутит пальцем у виска. Это при том что мы сидим на расстоянии вытянутой руки. Неужели она не понимает, каково мне это видеть? Пишу, а у самой руки трясутся.

Потом ребёнок не ответил на вопрос о челябинском метеорите – эти две женщины были из Челябинска, а мы из другой области. Поставленным, не терпящим возражения голосом учительница сказала:
– Ты должен знать! Тебе в школе рассказывали.

И так это громко, демонстративно: вот какая я молодец, уличила его в неполноценности! Другие люди сидели близко, всё видели и слышали.
Вы спросите: а что же ты? А я впала в ступор от такой наглости, у меня в подобных ситуациях мозг просто отключается. Когда вышла из оцепенения, одёрнула женщин, но до сих пор жалею, что не очень жёстко. Они заткнулись. А я потом весь день болела.

Люди, скажите, что это? Зачем публично унижать мальчика? Если он плохо поступил, сделай замечание, мне скажи. Но ведь ничего дурного сын не сделал. Так ведут себя подростки: унижая другого, поднимают свой авторитет. Эти женщины дожили до пенсии и пытаются самоутвердиться перед случайными попутчиками, высмеивая ребёнка, о котором вообще ничего не знают. О каком педагогическом такте здесь можно говорить? Представляю, как она своих учеников ставит на место, не дай им бог ошибиться. Если человек работает в школе, наверняка видел разных детей.

Я сама учитель. У нас были ребята, которые на уроке сидели под партой, в туалете мочились в окно и много чего ещё вытворяли. Их вообще невозможно было заставить заниматься, причём всё были из хороших семей. Но никто из наших педагогов вслух, для увеселения публики, это не обсуждал – только наедине с родителями. Перебираю в уме всех коллег и ни одну не могу представить такой развязной, как наши попутчицы. Из-за таких вот особей потом и идёт об учителях нелестная молва.

Я пишу эту историю не для тех двух женщин. У них была возможность извиниться или хотя бы как-то объясниться со мной, однако, встречая меня несколько раз на дню, они делали такие лица, будто это я их обидела. Мой ребёнок выправится, а они так и останутся душевными инвалидами.

Кстати, я спрашивала потом о челябинском метеорите других детей, отличников, они тоже не помнят – учились в первом классе, был огромный поток информации.

Сейчас очень много детей с особенностями: нарушение речи, аутизм, синдром Дауна, другие проблемы. Какую же боль испытывают их бедные родители! Одна моя подруга усыновила уже большого ребёнка. Он и читает кое-как, и таблицу умножения не может выучить, отстаёт от сверстников. Ей, наверное, с ним и со двора не надо выходить. Всегда найдётся «добрая» тётенька, которая полезет с вопросами.

Люди, если вам хочется обсудить больного ребёнка, делайте это дома, за закрытыми дверями. Оставайтесь людьми хотя бы перед самими собой.

Не буду подписываться, не хочу, чтобы меня узнали родные и знакомые.