Мне часто снятся люди, которые находятся там, за неуловимой чертой. Бывает, мы просто разговариваем, а иногда они показывают, где и как живут.

Незадолго до своей смерти приснилась бабушка. К тому времени она уже давно была лежачая. И вот вижу сон, что пришла я к маме (бабушка жила с ней), а бабушкина кровать стоит в коридоре. Бабушка просит меня её помыть, а я спешу, но обещаю прийти позже.

Вроде ничего необычного не было в этом сне, но, проснувшись, я чётко осознала, что бабушка скоро умрёт. Это случилось спустя неделю.

Через пару месяцев я забеременела дочкой – и тут началось! Каждую ночь бабушка приходила ко мне во снах, очень хорошо помню первый из них.

Будто идём с сестрой по кладбищу, хотим положить цветы на могилу. Все холмики свежие, без оградок. День солнечный и тихий. И тут я оказываюсь под землёй – рядом стоит бабушка.

– Вот тут я и живу.

И спокойно и буднично показывает мне свои «хоромы».

– Тебе здесь холодно? Темно? – спрашиваю её.
– Нет, здесь хорошо. Но это ненадолго.

Мы стоим в земляной пещере, свод которой примерно на метр возвышается над головами. В стенах какие-то ниши или полки, на одной из них брезжит слабый свет, словно от лампады. Мне сыро и неуютно, но не страшно.

– Давай провожу тебя, – предлагает бабушка.

Мы выходим на свет, я вижу всё тот же солнечный день и окликаю сестру, стоящую неподалёку.

На этом первый сон закончился, но меня ждало продолжение.

С тех пор бабушка снилась мне почти каждую ночь и показывала, как она «живёт» там.

В одном из снов я увидела небольшой дом, побелённый снаружи. Внутри было уютно, всё в бабулином вкусе: цветы на окнах, вышивка на покрывале и занавесках. Я знала, что скоро она должна вернуться с «работы». Когда бабуля пришла, я увидела, что она преобразилась, стала моложе, энергичнее. Такой я помнила её в своём далёком детстве, когда ей было пятьдесят с небольшим.
– Останешься у меня? – спросила она.
– Нет, мне надо идти, а то потом не успею, – почему-то отказалась я от бабулиного предложения.

Но дальше сны с бабушкой стали навязчивее. Я уже начала побаиваться её приходов, будто чувствовала какую-то опасность для себя и ещё не рождённой дочки. В том, что у меня будет именно дочь, не сомневалась с первых дней беременности.

Многие знают, что беременным нежелательно ходить на кладбище. Но дело шло к родам, и я хотела попросить бабушку, чтобы она оставила меня в покое. Я помнила, как вытаскивали меня из наркоза после первых родов, и хорошо понимала, что вторые могут быть непредсказуемыми. В родительский день поехала на кладбище.

– Не забирай меня к себе, – попросила я покойницу. – У меня же сын растёт. Как он будет без мамы?

Я шептала эти слова над холмиком, опершись на оградку. Чувствовала, что заходить за неё мне нельзя.

В ту же ночь приснилось, будто мы с сестрой сидим у мамы и рассматриваем фотографии. На одной из них я вижу своего мужа, он улыбается. Вдруг изображение мутнеет, краски смешиваются, и проступает чёрно-белое изображение искажённого от боли лица супруга.

Я бросилась к шкафу, вытащила бутылку со святой водой, судорожно открыла её и вылила прямо на фото. Оно как будто подёрнулось дымкой и вернулось в прежнее состояние. И тут в комнату вошла бабушка. Я увидела, что лицо у неё недоброе. Протянула вперёд руку с бутылкой и предупредила покойную:
– Не подходи, у меня святая вода!
– Убери! Поставь на место! – потребовала бабушка.
– Нет! – закричала я, увидев её замешательство.

И тут я проснулась. Больше бабушку во сне никогда не видела.

Роды были тяжёлыми. В областном перинатальном центре мне сделали операцию, я очень боялась, что не вернусь оттуда живой. Настояла, чтобы муж присутствовал – не в самой операционной, конечно. Но дочку после рождения должны были принести сразу ему – так мне было спокойнее. Несколько метров до операционной показались мне страшными и бесконечными.

После введения наркоза почти физически почувствовала, как мечется моя душа, не ощущая физического тела. Будто выйдя из своего сосуда, боится раствориться и исчезнуть. Всё моё сознание, мысли были в ней, в душе, а не в теле. Затем я увидела длинный ярко освещённый коридор, который как бы затягивал внутрь. Я и другие души неслись по этому туннелю.

Ещё слышала, как кто-то разговаривал со мной. Слов не помню, но голос ласковый и добрый. Потом, отделившись ото всех, оказалась в каком-то тамбуре. Голос всё ещё слышался, и тут я поняла, что это мой собственный голос: я пела колыбельную. Потом стало больно, и я очнулась.

Знакомая медсестра сказала по секрету, что из-за отёков сложно было рассчитать верную дозу наркоза и мне дали чуть больше, чем нужно. При этом все боялись, что я не выйду из этого состояния. Уже после выписки та медсестра призналась, что отбивала меня, спавшую, от незримой бабушки, которая упорно хотела забрать меня к себе.