Наташуля была натура утончённая, нежная и романтичная, уж в кого она такая вышла, непонятно. Родители трудились на стройке, папа клал кирпичи, мама махала малярной кистью. А Наташа смотрела на недостроенные блочные коробки и представляла дворцы с колоннами, хрустальными крышами и золотыми балконами. И вот стоит она на одном из них, прижав к груди роскошный букет орхидей, и смотрит вдаль. А по широкой дороге на гнедом жеребце скачет к ней юный принц! Он прекрасен, бесстрашен и влюблён! Опускается на колено, клянётся в вечной любви и делает предложение руки и сердца. Ну а потом, естественно, бал и свадьба.

О свадьбе Наташуля грезила с раннего детства. Но, кроме фантазий о дворцах, балах и принцах, была у неё одна самая сладкая мечта – свадебное платье! Какое оно будет? Как у Золушки или Снежной Королевы? Белый плотный шёлк струился по телу, как ледяная вода, и превращался в водопад бесконечного шлейфа. Или нет! Узкий корсет усыпан бриллиантами звёзд, а пышная юбка на кринолине легка и невесома, словно крылья бабочки.

Представляя всё это в ночной тишине, Наташа дрожала и почти задыхалась от восторга. И ничего удивительного, любая девочка мечтает хоть раз в жизни побывать принцессой и нарядиться в сказочное свадебное платье.

Но Наташины мечты обрели реальную форму: окончив школу, она поступила в театральный институт. Вот уж где можно было сколько угодно примерять на себя самые разные образы и костюмы. Экзамены, первый курс, весёлая «картошка»… Встреча с «королевичем» – Вадиком из славного города Владика. Любовь, первый поцелуй и первое всё остальное. Телеграмма домой: «Мама, я влюбилась и выхожу замуж!» Дружный и категорический ответ родителей с обеих сторон: «Нет!» Оно и понятно, жениху и невесте по 18 лет, ни кола ни двора, а впереди четыре года учёбы. С ума сошли, какая свадьба?

Сидя в комнате общежития, Наташуля горько рыдала. А Вадик, как умел, пытался её успокоить.

– Ну и подумаешь, предки денег не дали, фигня! Заявление-то мы всё равно подали, а стипендию получим, талоны отоварим и поженимся!

На дворе стоял развесёлый 1991 год, полки в магазинах пустовали, недавно ввели продуктовые талоны, а рубль скакал вприсядку. Хотя Наташуля и жила частично на облаке, но всё же была уже юная женщина, хранительница семейного очага. Она принялась составлять план свадебного торжества.

Стало ясно: гостей придёт много, водки и закуски на всех не хватит. Ну ничего, с собой принесут! Стипендия у всего института в один день. Провести мероприятие на сцене учебного театра не выйдет, в этот день у четвёртого курса дипломный спектакль. Значит, остаётся только красный уголок в общежитии. В загс поедут на трамвае, благо рядом, пара остановок. Украсить транспортное средство, конечно, не получится, но однокурсники обещали обрядиться в цыганский табор и с песнями и плясками сопроводить до места. Выйдет эффектно и весело! Оставался только один, но наиважнейший вопрос: где взять платье?

– Да что ты паришься! Пойди возьми что-нибудь в костюмерке, костюм Мальвины или Красной Шапочки. Прикольно будет, – посоветовал будущий муж.
– Ты совсем дурак? – завопила Наташа. – Лучше подумай, в чём сам пойдёшь!
– Да как обычно. Постираю джинсы и футболку, и все дела, – миролюбиво заявил жених. А потом рванул струны гитары и с чувством заголосил: – «Группа крови на рукаве, мой порядковый номер на рукаве…»

Земные проблемы его совершенно не интересовали.

Чтобы сгоряча не пришибить любимого и не стать вдовой раньше, чем женой, Наташа быстренько собралась и отправилась в институт. В костюмерке учебного театра правила бал Софья Петровна. Злые языки утверждали, что, будучи молоденькой балериной императорской сцены, она крутила роман с самим великим князем Михаилом. Определить возраст пергаментной старушки казалось невозможным, а ещё она была глуховата и слеповата, но необычайно разговорчива.

– Ах, свадьба – это шарман! Такое счастье, такой восторг, от всей души поздравляю! – возбуждённо щебетала она. – Деточка, непременно что-нибудь подберём!

Платья, в которых студентки играли Шекспира и Чехова, были не так уж и плохи, но от них воняло дустом, нафталином и хозяйственным мылом. Наташуля была готова рыдать. Софья Петровна опечалилась.

– Не нравится? Подожди, есть у меня кое-что специально для тебя.

Она исчезла в глубинах склада, а потом появилась с большой круглой коробкой. Осторожно развязала тесёмку-бантик и открыла крышку, а затем двумя пальчиками, почти не дыша, извлекла платье. И какое! Тончайшая кисея наверняка когда-то была белоснежной, но пожелтела от времени, зато кружева ручной работы всё так же гордо и благородно разместились по подолу, на рукавах и манжетах. А в складочках на кокетке стыдливо прятались крохотные жемчужинки, но при этом ухитрялись игриво подмигивать.

– Это моё венчальное, ещё маман шила, – вздохнув, сказала Софья Петровна. – Боже, какой светлый и радостный был день, мы с Николя были влюблены как сумасшедшие! И жили счастливо!

Старушка вытащила из коробки что-то прозрачное и невесомое.

– А это – вуаль с флёрдоранжем. Примерь, детка.

Наташа подошла к большому трюмо. И на неё глянула юная барышня начала XX века в изысканных кружевах и фате с засохшими цветочками апельсина. Она задохнулась от восторга и почти автоматически спросила:
– А где сейчас ваш Николай? Жив?
– Расстреляли, – прошелестела Софья Петровна. – Родители погибли в блокаду. А наш театр вывезли на Урал, вот так я и выжила.

Наташе сделалось дурно, слёзы навернулись на глаза, но будущая актриса мужественно сдержалась. А потом горячо благодарила старушку и долго извинялась, что не сможет взять платье – под мышками жмёт и боится порвать.

Она в расстроенных чувствах влетела в женский туалет, где расслабленно курили старшекурсницы. Вообще-то это запрещено, но «дембелям» можно.

– Эй, невеста, чего такая несчастная? Передумала? – весело приветствовали её.

Наташа плюхнулась на подоконник, закрыла лицо руками и простонала:
– Платья, платья нет! Хоть голой на свадьбу иди!

Девчонки долго смеялись.

– Хочешь, я тебе своё выпускное дам? Оно, правда, уже не модное, но белое и с оборками, всё как полагается, – предложила одна.
– А у меня подруга недавно вышла замуж за бандита, то есть за бизнесмена. Он ей шикарное платье из Парижа привёз! – сказала вторая. – Она теперь его всем напрокат даёт. Могу договориться.
– Да как же вы не понимаете! – отчаянно воскликнула Наташа. – Я так не хочу, не хочу чужое платье и воспоминания, счастье и несчастье на себя надевать. Это моя свадьба!
– Ой, оставь эту интермедию для благодарных зрителей, – резко одёрнула её третья. – Хочешь своё? Купи материю и сшей.

Наташуля решительно шагала по улице. Рядом с общежитием находилось здание городской филармонии, где она по утрам до начала лекций ежедневно мыла полы. Осторожно поскреблась в кабинет директора, потянула на себя дверь и сдавленно пискнула:
– Можно?
– Чего тебе? – как бы поздоровался директор и спешно принялся прятать в ящик стола бутылочку коньяка и стаканы.

Свой монолог Наташа обдумала и отрепетировала заранее. Там было всё: её пунктуальность и ответственность, сложное финансовое положение студентов, жестокие родители, неземная любовь и свадьба как самый неповторимый день в жизни.

– Ну, с последним ты загнула, – иронически хмыкнул директор. – Жениться и разводиться можно до бесконечности, дурное дело – не хитрое. Я не понял, тебе чего надо-то?
– Дайте зарплату за месяц вперёд, – дрожа от ужаса, выпалила Наташа. – Я всё честно отработаю!

Наташуля тоскливо бродила по отделу тканей Центрального универмага. Текстильное царство не пустовало, были очень даже симпатичные и красивые тряпочки, но стоили они, как гобелены из Лувра, и на свои кровные Наташа могла купить отрез только на носовой платок.

Уже ни на что не надеясь, заглянула в отдел для рукоделия. Пуговицы, крючки, молнии, тесёмки, атласные ленты… «Стоп!» – вдруг засияла и замигала красным надпись на Наташином внутреннем экране. Она вспомнила, что когда была совсем маленькая, то из таких ленточек мастерила платья куклам. Что же, куклам можно, а ей нельзя?

Наташа на всю сумму накупила разноцветных лент и скачками понеслась в общежитие. Творить.

Разноцветные атласные змейки струились и расползались по кровати и полу, словно живые, выскальзывали из рук, спешили смыться, спрятаться, капризничали и издевались. Наташа ловила их по углам, сматывала в клубки, но что с ними делать дальше, не знала. Вдохновение не приходило, концепция не рождалась!

– Значит так, ростом я сто семьдесят. Можно нарезать их по полтора метра и сшить в длину, – размышляла Наташа громко и вслух. – Будет весёленький полосатый сарафанчик на лямочках. Или горизонтально? Тогда получится короткое и широкое платьице с пояском.

И так же вслух горько всхлипывала, чертыхалась и в сердцах бросала ножницы на пол. Да и было от чего психовать: полосатое платье на свадьбе, отличный зэковский вариант, лучше не придумать! Она рухнула без сил на кровать прямо поверх разноцветных лент и зарылась лицом в подушку. Что-то остренькое кольнула её в нос, Наташа чихнула.

Маленькое пёрышко воспарило и стало медленно-медленно опускаться. Наташуля протянула руку и поймала его, вспомнила, как в детстве так же ловила белые зонтики одуванчиков и всегда повторяла стишок-считалку:
Лети, лети, лепесток,
Через запад на восток,
Через север, через юг,
Возвращайся, сделав круг.
Лишь коснёшься ты земли –
Быть по-моему вели!

Наташа вскрикнула, вскочила, схватила ленты и спешно пересчитала, сколько цветов у неё в распоряжении: жёлтый, красный, зелёный, синий, оранжевый, фиолетовый и голубой. Всё правильно, всё верно, у неё будет платье-цветок, волшебный цветик-семицветик!

Она стащила с подушки наволочку, приложила к груди. По длине коротковато и несколько вызывающе, ну да ладно – за красоту, молодость и длинные ноги этот недостаток простят! Наволочка в мгновение ока превратилась в основу для платья, стиранный-перестиранный ситец послушно обтянул фигуру. Выпоротая из спортивной сумки молния органично примостилась на спинке, а железные цепочки, срезанные с куртки жениха-рокера, превратились в бретельки.

Но теперь самое главное! Вооружившись иголкой с ниткой, Наташуля принялась сосредоточенно сборить ленты. И шептала, шаманила, колдовала: «Лети, лети, лепесток, через запад на восток…»

Жёлтый – чтобы завтрашняя свадьба была самой прекрасной и весёлой!
Красный – чтобы Вадик не просто любил, а ещё и лучшим другом был!
Зелёный – чтобы сама Наташа навсегда осталась красивой и стройной!
Синий – чтобы актёрская карьера состоялась, а с ней пришли успех и слава!
Оранжевый – чтобы весь мир объехать и посмотреть!
Фиолетовый – чтобы мама и папа жили долго-долго!
Голубой – чтобы обязательно у неё родилась дочка, а лучше две!

Наташа спешила, магия не ждёт! Иголка, словно заведённая, ныряла и выныривала из материи, а оборки из атласных лент аккуратными колбасками ложились одна на другую.

Всё! Наташа вскочила, подняла над головой готовое платье, зажмурилась и громко крикнула:
– Лишь коснёшься ты земли, быть по-моему вели!

И только потом подумала, что надо было загадать мир во всём мире, всё же она родилась и выросла в СССР. Но, как всем известно, у волшебного цветочка всего семь лепестков.

Наталья Геннадьевна, заслуженная артистка России, сидела у себя в гримёрке и готовилась к вечернему спектаклю. Сегодня в театре давали Шекспира, «Укрощение строптивой», где она исполняла роль Катарины. Вдоль стены костюмеры заботливо развесили платья, все очень красивые, из добротных тканей и богато декорированные. Но свадебное платье из второго акта было лучше всех!

А Наталья Геннадьевна вдруг вспомнила своё смешное свадебное платьице из атласных ленточек. Кто-то из подружек-завистниц сказал тогда, что она в нём похожа на полосатую гусеницу, которая никак не может стать бабочкой. Все смеялись, а Наташа даже не обиделась, ведь она-то знала, что платье волшебное. И этот свой секрет никому и никогда не раскрыла.

Всё сбылось. Свадьба получилась отличная. Правда, они с Вадиком сразу после окончания института развелись. Он уехал в родной Владивосток, а Наташа отправилась покорять Москву. Но друзьями на всю жизнь остались. Яркая актёрская судьба сложилась, с гастролями и кинофестивалями полмира объехала, отражение в зеркале по-прежнему радует. Родители, слава богу, живы и здоровы. Удачно вышла замуж, подрастают две чудесные дочки. Чего же боле?

На тумбочке в углу гримёрки примостился небольшой телевизор, звук был приглушён, но по экрану мелькали кадры вечерних новостей. И неспокойно как-то на душе от всего этого было…

«Что-то важное я тогда загадать забыла», – подумала Наталья Геннадьевна. Однако вспомнить не успела. Нетерпеливо задребезжал третий звонок, и радио строгим голосом помрежа произнесло:
– Актёры, занятые в первом акте, срочно пройдите на сцену!